Салли Боумен - Любовь красного цвета

– Вы встретились с Митчеллом? – начала Линдсей, решив выйти из тени.

– Что? – Теперь Роуленд снимал собственный плащ. – Ах, да, конечно, встретились. И не без пользы. Где Макс?

– Так как вы полагаете, Роуленд? – заговорила Джини, явно продолжая начатый до этого разговор. – Я думаю, одного дня хватит. Один день – здесь, а потом я могу отправиться в Амстердам.

– Одного дня должно хватить с лихвой. Не думаю, что одноклассницы смогут поведать что-нибудь важное, но… всякое бывает. Не исключено, что кто-то из них слышал о Старе. Возможно ведь такое, что Кассандра и Майна встречались с ним прежде…

Он осекся, не договорив фразы. В комнату вошел Макс, размахивая листком бумаги. Он выглядел взволнованным, насколько это слово было вообще применимо к нему.

– Прорыв! – начал он. – Машина найдена! Мне только что звонили из полиции.

– Нашли «БМВ»? Где?

– В очень любопытном месте. – Макс бросил на Роуленда многозначительный взгляд. – В Париже!

– В Париже? Это точно?

– Подтверждено. Она была брошена в районе Пантэн, рядом с кольцевой дорогой. Какой-то полицейский случайно наткнулся на нее три часа назад.

Зазвонил телефон, и Макс умолк. Услышав, что на втором этаже Шарлотта сняла трубку, он снова повернулся к Роуленду и продолжил:

– Да, в Париже. И, учитывая то, что тебе уже было известно, надо заметить, что это – весьма любопытно. Как, по-твоему?

Линдсей снова ушла в тень и наблюдала за Роулендом, который почему-то медлил с ответом. Только тут до нее дошло, что внимание всех присутствующих приковано к Джини. Та стояла совершенно неподвижно. Секундой раньше она снимала свой зеленый шарф, и руки ее так и застыли в воздухе. Она прислушивалась к голосу Шарлотты, что-то говорившему в отдалении. Глаза ее неестественно расширились, лицо побледнело и было напряжено. Услышав шаги Шарлотты, она сдвинулась с места и через секунду уже сломя голову бежала по направлению к кабинету Макса. А Шарлотта в тот же момент, перегнувшись через перила, кричала:

– Джини! Быстрее! Он дозванивался несколько часов подряд! Слышимость ужасная, но хоть что-то да услышишь. Скорее, Джини, это Паскаль!

Mайну разбудил звук церковных колоколов. Во сне она гуляла по каким-то поросшим травой холмам, и поначалу ей показалось, что это звенят колокольчики на шеях коров. Потом они превратились в бубенчики на санях, на которых они со Старом летели по заснеженному полю, а затем сон начал таять, и девушка поняла, что звук доносится с колокольни за окном. Майна потянулась, открыла глаза и напрягла память. Она вспомнила эту комнату, матрац, на котором лежала, накрывавший ее плед, украшенный пришитыми к нему лоскутами в виде синих военно-морских звезд[13] и красных шестиугольников, вспомнила, что она находится в Париже.

Затем Майна села, потерла глаза и улыбнулась. Стар говорил, что должен будет выйти по делам, а ей велел отдыхать. Значит, он вернулся, поскольку сейчас сидел на маленьком деревянном стульчике напротив нее и следил за ее пробуждением.

– Сколько времени, Стар?

– Время второй мессы. Уже – восемь.

– Мессы? Ты хочешь сказать, что сегодня – воскресенье?

– Вот именно. Поездка была тяжелой, ты очень устала, а потом мы еще долго искали это место. Ты спала целые сутки. Хочешь позавтракать? Здесь неподалеку есть одно симпатичное кафе.

– Да, я ужасно проголодалась. Наверное, из-за твоей таблетки я так разоспалась. Хорошо бы позавтракать, Стар.

– На первом этаже есть небольшая ванная, можешь туда наведаться. Смотри, я купил тебе подарок, когда выходил на улицу. Косынка. Голубая косынка. Она – под цвет твоих глаз.

Движением иллюзиониста он вытащил из кармана косынку. Она была шелковой, легкой, чудесного цвета – как крылья зимородка. Майна радостно вскрикнула. Стар неторопливо поднялся и вручил ей подарок.

– Повяжи ее на голову, – сказал он. – Нам нужно соблюдать осторожность, Майна. Даже здесь.

Майна неуверенно посмотрела на юношу.

– Я ведь смогу вскоре позвонить родителям, правда, Стар? Я не хочу, чтобы они волновались. Если сегодня – воскресенье… Ой, Стар, моя мама, должно быть, сходит с ума! Я должна сообщить им, что со мной все в порядке. Я не скажу, где мы.

– Конечно, ты можешь им позвонить. – Стар улыбнулся, и Майне показалось, что от этой улыбки в комнате стало светлее. – Если бы ты не спала так долго… Можешь позвонить из кафе – там есть телефонная будка. Пойдем, моя маленькая Майна. – Он взял ее руки в свои. – Это – приключение, не забывай. Наше приключение. А потом… – Стар умолк, и Майна увидела, как изменилось его лицо.

– Что потом? – спросила она, глядя в его насторожившиеся и потемневшие глаза.

– У меня назначена одна встреча, вот и все. Мы с тобой поедем в аэропорт Шарля де Голля, а когда окажемся там, ты сама решишь, что тебе делать дальше. Оттуда каждый час вылетают рейсы в Англию. Если хочешь, я посажу тебя на самолет, и ты уже сегодня окажешься в Лондоне.

– Правда? – Майна неуверенно посмотрела на Стара. – Но ведь у меня нет денег на билет. У меня вообще нет ни гроша. Все, что у меня было, я отдала Кассандре.

– Никаких проблем. – Стар сделал неуловимое движение, и в его ладонях оказалось несколько бумажек. – Франки, доллары, фунты. Тут – гораздо больше, чем на билет до Лондона. Скажи только слово, Майна, и мы поедем вместе. Мы можем отправиться в любой уголок мира.

– Я не могу позволить тебе платить за меня, – нахмурилась Майна. – Только при условии, что я потом верну тебе долг.

– Давай пока не будем спорить на эту тему. Кто знает, может быть, оказавшись в аэропорту, ты и не захочешь уезжать? А теперь – поторопись, погода чудесная, сейчас мы с тобой сядем в кафе и будем любоваться солнцем над Парижем. Париж – один из четырех красивейших городов мира. Стар произнес это очень серьезным тоном.

– А какие – три остальных?

– Венеция, Новый Орлеан и Гонконг. Может быть, когда-нибудь я отвезу тебя туда.

– Ты в них бывал? – спросила Майна, но Стар внезапно отвернулся, словно ему наскучил этот разговор.

– Конечно, – ответил он. – Я объездил весь свет. Майна поняла, что его мысли уже заняты чем-то другим.

Она успела привыкнуть к быстрым переменам в его настроении. Он то окружал ее вниманием, и его черные глаза читали ее душу, как открытую книгу, то словно угасал в следующий момент, и лицо его становилось отчужденным.

Майна спустилась на первый этаж, нашла ванную, умылась и причесалась. Ванная была самая что ни на есть примитивная, но и самому дому было уже много десятков лет. Комната, в которой разместились они со Старом, находилась на верхнем этаже, а сам дом стоял на вершине холма. Из окна открывался головокружительный вид. Внизу расстилались крыши, над ними мачтами торчали шпили соборов и трубы дымоходов. Стар сказал, что эта квартира принадлежит его другу, а сам дом был расположен на левом берегу Сены, в студенческом квартале, неподалеку от Сорбонны. По словам Стара, это был самый лучший район Парижа.

Майна взяла подаренную косынку – голубую, словно кусочек неба, и аккуратно повязала ее на свои рыжие волосы так, как повязывали женщины-бродяги, по-цыгански. Концы косынки она завязала сзади, а саму ее сдвинула почти до бровей. Посмотрев в зеркало, девушка понравилась себе и одобрительно улыбнулась своему отражению. Она смыла глупую татуировку с ястребом, но оставила золотую краску на ресницах. На ней по-прежнему были вещи Кассандры – длинная свободная юбка, цветастая блузка, купленная Кассандрой в «Оксфаме», и кожаная черная куртка с заклепками, которую мать Кассандры привезла откуда-то из заграницы. Сейчас Майна выглядела – да и чувствовала себя – гораздо старше своих лет, словно за один день и две ночи она стала взрослой и успела объездить полмира.

Ей не терпелось встретиться с Кассандрой и рассказать ей обо всех своих приключениях. Мысленно она уже представляла, как она рассказывает подруге о своих приключениях: «Ну так вот, мы слиняли в полночь, ехали всю ночь и еще до рассвета приехали в Париж. Там мы остановились у друга Стара. Он говорит, что у него повсюду друзья. Он постоянно путешествует, представляешь, Касс! Я могла остаться с ним в Париже. Он даже просил меня остаться. Он сказал: если ты захочешь, мы объедем весь мир».

Майна услышала, как ее зовет Стар, и одернула себя. Она подумала о своей матери, об отце, и снова какой-то червячок шевельнулся в ее душе. Она почувствовала смесь восторга, нетерпения и страха.

Стар повел ее в близлежащее кафе, и они устроились за столиком у окна. Наблюдая в окно за парижской суетой, Майна почувствовала себя спокойнее.

– Значит, ты никогда не бывала в Париже? – спросил молодой человек, глядя на нее. Девушка жевала шоколадный круассан и запивала его кофе со сливками. Стар протянул руку и смахнул крошку, прилипшую к ее подбородку.

– Нет, ни разу. Мы объездили много мест, но везде было жутко скучно. В основном это были городки при военно-воздушных базах. Хуже всего было в Германии. Мне там совсем не понравилось, да и моей маме тоже. Мы жили в какой-то Богом забытой дыре – жуткое место среди сосновых лесов. Папа работал круглые сутки, а в свободное время играл в гольф. Он – настоящий фанатик гольфа, и поэтому, я думаю, у него это хорошо получается, но нас с мамой он доводил этим до белого каления. Мы с мамой никуда из дома не выходили – там просто некуда было деться… – Майна умолкла на полуслове и напомнила себе, что ей не следует безостановочно трепаться. Видимо, Стар этого не любил, поскольку сразу же поскучнел. Может, она надоела ему своей болтовней? Он беспокойно отвернулся к окну и принялся барабанить пальцами по столу. Майна видела: с ним что-то происходит, но не могла понять, что именно. Обычно Стар выглядел невозмутимым.

– Сейчас я вернусь, – неожиданно бросил он и поднялся со стула. Майна проводила его взглядом, следя, как он лавирует между столиками в направлении мужского туалета. Она осталась сидеть, продолжая жевать круассан и наблюдать за тем, что творится на улице за окном, однако солнце, казалось, спряталось за тучи, а булочка сразу же стала безвкусной.

Стар отсутствовал долго – минут десять, а может, и больше. Когда же он подошел, Майна сразу поняла, что хорошее настроение вернулось к нему. Усевшись напротив нее, он стал застегивать пуговицы на манжетах рубашки. Его руки пахли мылом. Он улыбнулся девушке улыбкой, от которой ей показалось, что впереди у них – вся жизнь.

– Значит, в Германии? – Стар подался вперед и прикоснулся к руке девушки. – Именно там между твоими родителями начались нелады? Помнишь, ты рассказывала мне, когда мы ехали в машине?

– Может быть. – Майна наморщила лоб. – Мне ведь было всего тринадцать, когда мы туда переехали, а прожили мы там целых три года. Может, они начали ссориться раньше, но я этого не замечала или не хотела замечать. До Германии мы жили на Гавайских островах – там было куда лучше! Не знаю, наверное, когда-то они были счастливы друг с другом. Когда я была маленькой. Мама рассказывала мне, что они очень любили друг друга, когда поженились. Она говорила, что папа часто брал ее на руки и… – Майна запнулась, пытаясь справиться с внезапно подступившими слезами. Стар не спускал с нее своего пристального неподвижного взгляда, а затем взял ее руку в свои.

– Любовь приходит и уходит. Ты должна уяснить это, Майна.

– И никогда не остается? – Девушка повернула к нему голову. – В книжках и фильмах все всегда кончается хорошо.

– Может остаться. – Стар зажег сигарету, глубоко затянулся и выдохнул. Майна наблюдала, как голубое облако окутало его. – Конечно, большинство людей хотят, чтобы она осталась, и лезут ради этого из кожи вон. Они нервничают, переживают. А надо всего-навсего ждать. Ждать, когда она придет, и надеяться на то, что останется. Даже кусочек любви – уже хорошо. В этом мире чересчур много ненависти.

Майна продолжала пристально смотреть на собеседника. Его ответ показался ей мудрым, хотя она ожидала услышать нечто иное.

– Скажи, Стар, – заговорила она, – когда это случается, если вообще случается, как об этом узнать?

Он с такой силой схватил ее за запястье, что Майна едва не вскрикнула от боли, и резко дернул к себе. Девушка почти упала на стол, и теперь ее глаза находились всего в нескольких сантиметрах от его прекрасного лица.

– Посмотри мне в глаза, – приказал он. – Давай же.

Смотри. Смотри внимательно, Майна. И постарайся увидеть…

Майна заглянула в его глаза именно так, как велел ей Стар. Их радужная оболочка была темной, почти черной, и отливала синевой. В них она увидела саму себя – маленькую Майну, но затем ей показалось, что все вокруг нее исчезает, и она смотрит в бездонный океан. Ей казалось, что она видит волны, пробегающие по его гипнотической поверхности. Майна слегка вздрогнула и вздохнула.