Французская страсть делать из каждого блюда произведение искусства вызвала у Роуленда легкую улыбку. Дождавшись, когда хозяин бистро ушел, он склонился над столом. Джини начала есть быстро и беспорядочно, словно нарочно хотела казаться голодной.

– Мы знаем больше, чем может показаться на первый взгляд, – продолжил Роуленд. – То, о чем мы начинаем догадываться только сейчас, вчера было у нас прямо под носом. Подумай: Мария Казарес умерла вчера днем в доме своей бывшей служанки. Верно?

– Верно. Квартира неподалеку от Сен-Жерменского предместья. Отлично помню. Мы еще говорили об этом районе. Я это место неплохо знаю, даже улицу себе представить могу…

– В самом деле?

– Да. – Она замялась, видимо, испытывая неловкость. – На той улице живет сейчас бывшая жена Паскаля Ламартина. В квартире своего нового мужа. В прошлом году я туда дважды ходила – забирать Марианну, дочку Паскаля. Райончик, что и говорить, неплохой. Из разряда престижных.

Помолчав чуть-чуть, Джини снова принялась за еду. «Должно быть, решила испытать себя, – подумал Роуленд. – Сможет ли спокойно, глазом не моргнув, произнести имя Ламартина? Что ж, ей это удалось. Почти». Он решил не продолжать эту тему. Лучше промолчать. Хотя тот факт, что бывшая супруга Ламартина уже успела снова выскочить замуж, а сам Ламартин до сих пор повторно не женился, не остался им не замеченным.

– Еще нам известно, – опять заговорил Роуленд Макгуайр, – что совсем недалеко от того дома вчера были замечены Майна Лэндис и Стар.

– Да, около двух часов дня. Мы и об этом говорили.

– Однако не говорили о том, простое это совпадение или что-то более важное. Мы бы, конечно, обсудили данный факт подробнее. Но нас… отвлекли.

– Роуленд…

– Хорошо, хорошо, не будем вспоминать… Но мы действительно еще не обсуждали возможной связи между этими двумя событиями. – Взгляд Роуленда теперь был вполне серьезен. – Кстати, в срочных выпусках теленовостей имя служанки названо не было. А вот в сегодняшних газетах оно появилось. Ее зовут Матильда Дюваль. Ну как, говорит тебе это имя что-нибудь? Теперь доходит?

– О Боже… – Джини выронила вилку, которая слабо звякнула о край тарелки, и ошеломленно уставилась на коллегу. – Записная книжка Аннеки. Я выписала из нее имена семи девушек. Среди них действительно есть какая-то Матильда.

– Совершенно верно. Некая Матильда Дюваль, причем адрес ее полностью совпадает с адресом той квартиры, в которой вчера скончалась Мария Казарес. Сдается мне, именно на этот адрес Аннека и писала свои письма Стару, и услуги Шанталь тут ей вовсе не требовались. У меня есть подозрение, что он мог дать Аннеке адрес Шанталь в качестве запасного варианта, на всякий пожарный, но одно не вызывает никаких сомнений: между Старом и Матильдой Дюваль есть какая-то связь.

– Вот вам и Матильда из записной книжки. Которая оказывается вовсе не девочкой, а женщиной весьма почтенного возраста. Черт, какая же я дура!

– Разговор с Шанталь только укрепил меня в подозрении насчет этой связи. Я прихватил с собой записную книжку Аннеки. Вот, полюбуйся…

Вытащив самодельный блокнот из кармана плаща, он подтолкнул его к собеседнице через стол. Джини нашла страницу, где было записано имя Матильды Дюваль. Вся эта страница была испещрена какими-то иероглифами и закорючками. Рядом с именем Матильды стоял крохотный, еле заметный крестик-распятие.

– Кристофер, – со значением произнес Роуленд. – Или Кристоф. Что значит несущий Христа. Аннеке было известно другое имя Стара, которое вполне может быть подлинным. Вот она и пометила особым знаком адрес, на который ему отправляла свои письма. Отныне у меня нет никаких сомнений, Джини. Надеюсь, ты тоже все теперь видишь?

– Ты хочешь сказать, что, зная служанку Марии Казарес, Стар мог знать и саму Марию? Ты в самом деле так думаешь, Роуленд?

– Да, думаю. Я думаю, что именно к этой служанке он вчера заходил. Тогда-то его и засекли вместе с Майной. Судя по всему, они уже уходили от Матильды. А часа через два после их ухода к ней наведалась Мария Казарес. Ты понимаешь, Джини? Есть какая-то нить между Старом и Марией Казарес, между Старом и Жаном Лазаром. Во-первых, Стар получает «белую голубку» из того же источника, что и Лазар. Во-вторых, для него важно быть в Париже – там же, где живут Казарес с Лазаром. В-третьих, он поддерживает отношения со служанкой, которую, в силу особой привязанности, навещает и Казарес. Причем учти, Джини, что связь между ними длится уже довольно долгое время. Если наше предположение верно и Аннека действительно отправляла Стару письма через Матильду, то мы можем даже достоверно определить время, когда начала действовать эта «почта». Думаю, что не позже, чем с марта прошлого года. Иначе просто быть не могло. – Он перевел дыхание. – Конечно, все это может быть всего лишь серией простых совпадений. Но мне почему-то так не кажется.

Джини с величайшим вниманием слушала его. Глядя на сосредоточенное лицо Роуленда, она почувствовала, как лихорадочно заметался ее собственный разум в поисках отгадки.

– Скажи, Роуленд, а тебе не кажется…

– Что Стар и есть тот самый исчезнувший ребенок из новоорлеанской истории? К собственному стыду вынужден признаться, что такая мысль действительно пришла мне в голову. Почти сразу же после того, как эту историю поведала мне Линдсей. И тем не менее даже такую фантастическую версию имеет смысл проверить. А потому вчера я связался со стрингером[40] «Корреспондента» в Майами, и он полетел в Новый Орлеан наводить справки. Кстати, именно поэтому я и тебя просил узнать у матери Аннеки, не может ли Стар быть американцем или иметь американские связи.

– Ну и накопал что-нибудь твой стрингер?

– Пока нет. Он главным образом занят выяснением фамилии наших героев. Собирался покопаться в монастыре, разузнать побольше о Лафитт-Грантах. Но прошло уже почти тридцать лет, так что я особого оптимизма насчет этих поисков не питаю.

– Ты сказал «к собственному стыду». Но ведь какая-то связь есть – ты сам признаешь это, Роуленд. Возраст у Стара подходящий. Он брюнет, как Казарес и Лазар. К тому же его биография отлично ложится в канву истории – сиротские дома, приюты. Во всяком случае, так говорила Шанталь.

– Я прекрасно помню, что она говорила. Действительно, по многим параметрам Стар более или менее подходит на эту роль – точно так же, как и тысячи других мужчин. Нет уж, Джини, давай-ка не будем излишне увлекаться. Слишком уж удобная версия получается, к тому же в ней полно натяжек.

– Но многие невыдуманные истории изобилуют кажущимися натяжками. Такое случается сплошь и рядом. Не веришь? Открой любую газету за любой день недели – там этих «за уши притянутых историй» сколько угодно. К тому же подумай, так ли уж невероятно то, что само собой приходит на ум? Предположим, Стар в самом деле их ребенок, который вскоре после рождения был отдан в какую-нибудь семью или детский дом. По достижении определенного возраста он получает право взять себе фамилию своих настоящих родителей. Он мог пытаться разыскать их… – Джини ненадолго задумалась и покачала головой. – Нет, все-таки, пожалуй, прав ты. Не клеится тут что-то. Да и как ему их выследить? Лазар и Казарес наверняка сделали все, чтобы замести следы.

– Вот и я о том же, – пожал плечами Роуленд. – Но, даже принимая во внимание все «против», я подумал, что все равно не мешает проверить эту версию до конца. Хотя, повторяю, я в глубине души не верю, что между Казарес и Лазаром, с одной стороны, и Старом – с другой, существует какая-то связь. Наверное, я вообще не стал бы всерьез рассматривать такую возможность, но у меня выдались две бессонные ночи. Отчего-то я все время думал о Кассандре, вспоминал, как нашел ее, как она выглядела… – Он угрюмо посмотрел в сторону. – А в общем-то, это не единственная причина, по которой я не могу считать свои размышления вполне здравыми. Я полностью отдаю себе отчет в том, что могу серьезно заблуждаться.

– Каковы же другие причины?

– Работа. Постоянное напряжение. Я все еще не освоился до конца с новым рабочим местом – канцелярией, с которой никогда раньше не имел дела и заниматься которой уговорил меня Макс. – Поколебавшись, Роуленд снова посмотрел на нее. – И с другими переменами в моей жизни тоже не освоился. Переменами, которым пытаюсь сопротивляться.

– Значит, по-твоему, люди склонны сопротивляться переменам. Ты в самом деле так думаешь? Но почему, Роуленд? Боятся или…

– Наверное, в самом деле из страха перед будущим. Ведь перемены могут быть как к лучшему, так и к худшему, – осторожно высказал он свое мнение. – Вот люди и льнут к уже известному. Боятся оступиться и сорваться в пропасть.

– Как ты думаешь, в ком люди опасаются перемен больше – в других или в самих себе?

Он видел, что этот вопрос крайне важен для нее.

– Думаю, и то, и другое, – тихо проговорил Роуленд. – Ах, Джини, на то существуют тысячи причин. Первая – это непредсказуемость перемен. Перемены воспринимаются некоторыми как предательство, измена самому себе – прежнему… – Его голос осекся, и Джини поняла, что Роуленду вспомнился какой-то случай из собственного прошлого. Нечто болезненное, судя по всему, предстало сейчас крупным планом перед его мысленным взором. – Противиться переменам бессмысленно, – тихо продолжил он после паузы. – В особенности, если наступающая перемена не чья-то легкомысленная блажь, а нечто более серьезное. Тут сопротивление вряд ли вообще возможно. Предначертанное судьбой случается обязательно, как ни крутись. К тому же… – Роуленд снова отвел глаза в сторону. – К тому же перемены бывают настолько стремительны, что иной раз и опомниться не успеваешь, как все вокруг оказывается совсем другим и ничего уже не поделаешь.

Склонив голову, Джини задумчиво двигала нож взад-вперед по скатерти.

– Неужели ситуация может меняться так быстро?

– Еще как! Все может измениться в мгновение ока – когда еще не досказал что-то, не завершил трапезу или когда просто идешь по улице, вовсе не подозревая, что ждет тебя впереди. Даже когда открываешь глаза после сна, всегда есть шанс увидеть такое, о чем не мог подумать никогда в жизни… – Его тон стал суше. – Но нет никакого сомнения в том, что эта перемена постепенно приближалась, подкрадывалась к тебе незаметно, чтобы застать тебя врасплох. А в конце – одна секунда, и ты вынужден признать поражение. Когда уже точно ничего не поправишь.

– Ты так уверен в этом? – Джини рассеянно глядела перед собой. Роуленд грустно посмотрел на нее. Для него стало очевидным то, что все это время она оставалась во власти собственных мыслей. Разговаривая с нею, он шел на такую откровенность, какой не допускал в общении ни с кем на протяжении шести лет, однако она совершенно не уловила смысла его слов. Ему даже показалось, что Джини намеренно не заметила его порыва, однако он тут же отбросил эту мысль. Она вовсе не отгораживалась от него непроницаемым барьером. Не попробовать ли быть с ней еще более открытым? Нет, это ему не подходило. Лезть собеседнику в душу для Роуленда означало то же, что нарушать границы частной собственности.

– Но настолько ли все безвозвратно? Так ли уж часто возникают ситуации, когда ничто, буквально ничто не поддается исправлению? – Теперь она заинтересованно подалась к нему. Ее глаза горели, требуя ответа.

Роуленд вздохнул.

– Боюсь, что да, – горестно выдавил он из себя. – Понимаешь, Джини, это такие часы, стрелки которых никому не дано перевести назад.

Он почувствовал, как в тот же момент между ними пронесся прохладный ветерок отчуждения. Джини отклонилась назад и потянулась за шарфом и пальто. Роуленд поднял руку, давая официанту знак, что хочет расплатиться. Джини между тем уже стряхнула с себя задумчивость и пыталась принять деловой вид. Роуленд искоса наблюдал, как решительно его спутница обматывает ярко-зеленым шарфом шею. Когда Джини закончила возиться с шарфом, он потянулся к ней через стол и быстро пожал ее руку.

– Ну и что теперь, Джини? Хочешь продолжить? Или остановиться? Передохнуть?

– Продолжить. – Она цепко схватила свою сумку. – Теперь – к Матильде. Идет?

– Отлично! Кстати, если ты хочешь вернуться в отель, то там тебя уже ждет отдельный номер. Подыскали наконец. А я бы мог отправиться к Матильде один. В самом деле, что-то неважно ты выглядишь, Джини…

– Нет. Я уже говорила тебе, что хочу работать. Роуленд. Нам нельзя останавливаться на полпути, тем более теперь, когда в нашей работе наметился прогресс. А у Стара есть пистолет, который он может в любую секунду пустить в дело. Мне во что бы то ни стало надо разыскать Майну. – Ее серьезное лицо стало еще более сосредоточенным. – И я найду ее. Когда я разговаривала с матерью Аннеки, то поклялась себе сделать это. Такие вот дела… – Она встала из-за стола. – К Матильде пойдем вместе и, если потребуется, прорвемся сквозь охрану, которую выставил вокруг нее Лазар. Как думаешь, хватит у нас сил?