— Так вот почему понесла Голуба! — поняла наездница.

Уже останавливаясь, Голуба поднесла ее к группе незнакомых мужчин.

— Миледи! — с ухмылкой поздоровался морщинистый всадник в ярко-зеленой, с пером шляпе и склонился в поклоне, насколько это было возможно сделать в седле. Радмила увидела оскал его желтых редких зубов, который должен был обозначать улыбку. Один из чужаков спешился и схватил ее лошадь под уздцы. Другие всадники перекрыли дорогу вставшей на дыбы кобыле. Человек в зеленой шляпе вытащил из седельной сумки сложенный сверток материи и, не спеша, развернул его. Радмила с ужасом увидела, что это был мешок.

— Прошу, миледи! — с издевкой сказал он и быстро накинул его на голову молодой женщины.

Прежде чем та успела опомниться, крепкие руки обхватили ее и засунули в мешок, крепко обвязав веревкой. Она ощутила, что ее кинули на круп другого коня и поскакали прямо через чащу. Ветви хлестали молодую женщину по спине и бокам. Рядом слышалось возмущенное ржанье Голубы. Наверное, ее вели на поводу. Радмила напрягалась изо всех сил, стараясь понять, куда ее везут, и старалась запомнить дорогу. Но рельеф местности был незнаком ей. Конь то бежал густым лесом, то взбирался кручей, то шел по какому-то ручью — слышно было журчание воды.

Неизвестные всадники громко смеялись и хрипло переговаривались на английском языке. Хотя женщина и уже немного понимать язык, но быстрый, скомканный разговор похитителей разбирала с трудом. Только поняла одно слово — Тагель. Она вспомнила, что так назывался замок в соседнем графстве.

Радмила тщетно прислушивалась — звуков погони слышно не было. Похитители переговаривались спокойно, без страха быть настигнутыми рыцарями.

— Где же мужчины? — волновалась Радмила, — ну зачем они не разрешили женщинам сопровождать их!

Похоже, уже стемнело. Радмила почувствовала, что ее сняли с коня и, перекинув через плечо, понесли куда-то. Запахло сыростью. Звуки шагов гулко отдавались в каких-то сводах, потом послышалось, как плюхает вода под ногами ее похитителей. Потом ее понесли вверх по ступеням, скрипнула дверь, и она резко полетела на что-то мягкое.

— Поаккуратней, Орсо! Это все же леди! — раздался повелительный голос, и Радмилу стали развязывать.

Свет свечей и факелов поначалу ослепил ее. Она увидела лишь лицо графа Нориса. Его было не узнать. Такое учтивое на пиру, его аристократическое лицо оскалилось в хищной улыбке.

— С прибытием, прекрасная леди фон Эйнштайн! — темные глаза сладострастно блеснули.

— Вы ответите перед моим мужем за свою выходку! — гневно ответила Радмила, одергивая задравшееся платье.

— Вашему немцу не удастся наводить здесь свои порядки! — сказал Норис. — Здесь Дорсет, а не Бавария! Придется ему поискать себе другую жену. А вы, после того как вами попользуется мой друг Армель, пополните мою коллекцию. Вам понравится, — добавил он и многозначительно тронул себя за пах.

— А пока леди должна отдохнуть, — он повернулся к слугам.

— И привести себя в порядок, — уже Радмиле добавил он, жадно заглядывая в разорванный лиф.


Англия, графство Дорсет, 1243 год


Издали ночной лес выглядел как звездное небо. Сотни факелов мелькали между деревьями, вся округа наполнилась криками людей и лаем собак.

— Ищут русскую княжну, — сказала пожилая женщина своей подруге. — Ее лошадь понесла на охоте, и она пропала.

— Наш лес не такой уж и большой, — отвечала ее собеседница, — там ребенок, и то не заблудится…

— Говорят, ее похитили, ведь она очень красива!

— Это будет вернее, — согласилась вторая.

К рассвету Ульрих совсем устал.

Кажется, он сам прощупал каждый дюйм леса. Радмила пропала. Где она сейчас? Кто посмел поднять руку на его любовь? Где искать ее следы?

— Среди местных егерей, оказывается, есть хорошие следопыты, — сказал Гарет, — они нашли свежие следы…

Ульрих встрепенулся.

— Шесть коней прошло от большой просеки к ручью, — продолжил англичанин, — затем следы теряются.

— Мы пройдем весь ручей, вплоть до Ла Манша, но найдем то место, где они вышли, — воскликнул Ульрих.

— Двое слуг графа Нориса Осборна исчезли из сопровождения дам, — вмешался Георг.

— Да и сам граф как-то поспешно покинул пикник, — задумчиво добавил Бруно.

— Я не удивлюсь, если это его рук дело, — согласился Гарет, — уж больно он был внимателен к миледи на пиру. А он известный распутник. И все сходит ему с рук, поскольку он в большой чести у наших соседей-храмовников. И Генрих его не трогает, не хочет портить отношения с орденом Святого Храма.

В отчаянии Ульрих пришпорил коня и поскакал в сторону ручья. Друзья последовали за ним.

— Господин! — кричал с берега один из егерей, — следы уводят в самую чащу. И там теряются.

Ульрих подъехал к следопытам.

— Мы прочесали всю чащу, — говорили они наперебой, — оттуда лошади не выходили, как под землю канули.

— Может, и вправду под землю ушли, — задумчиво произнес Гарет.

— Час от часу не легче, — отвечал Ульрих, и пришпорив коня крикнул, — едем в замок к графу. Я совершенно уверен, что без него здесь не обошлось!


Две громадные башни, установленные на входе в замок Тагель мрачно нависали над головами четырех рыцарей. Ульрих, Георг, Бруно и Гарет терпеливо дожидались, пока к ногам их коней опустится скрипучий подъемный мост.

— Чем обязан? — криво улыбнулся граф Норис, приглашая рыцарей пройти в центральный зал замка. Наступила пауза. Четверо друзей молча стояли, не приняв предложение графа присесть.

— Моя жена пропала, — наконец начал Ульрих.

— Наслышан, наслышан, — развел руками граф Норис, — но…ничем не могу помочь.

Ульрих с ненавистью смотрел прямо в наглое бледное лицо.

— Возможно, граф, вы обладаете хоть какой-нибудь информацией, — продолжил за него Бруно.

— Скорблю, но ничем не могу быть полезен, — улыбнулся Норис, — тем более, что срочные дела потребовали моего преждевременного отбытия с охоты.

В это время Ульрих услышал, как заржала лошадь

— Это Голуба! — воскликнул он. — Она услышала голос Лотаря и откликнулась!

Граф застыл в напряжении.

— Мы должны осмотреть ваши конюшни, граф, — холодно проговорил Гарет.

— Господа, — опомнился от минутного замешательства Норис, — вы в своем уме? Учинить обыск в моем замке? Если для вас слово дворянина ничего не значит, прошу вас покинуть мой замок!

Руки четырех рыцарей почти одновременно легли на рукояти мечей.

— Стража! — громко вскричал граф, и голос его отдался под сводами зала.

В зал мгновенно, как будто они стояли наготове, вбежало десятка три вооруженных воинов.

— Господа покидают нас, — Норис указал рукой на выход, — проводите их с честью!

Вслед уходящим рыцарям неслись раскаты сочного графского смеха.


Рыцари остановили коней на повороте дороги. Отсюда, в красных лучах уходящего за горизонт солнца, был хорошо виден могучий Тагель. Его каменные стены грозно возвышались над окружающей местностью.

— Будем брать, — сказал Георг.

— И немедленно, — подтвердил разъяренный Ульрих.


Начиналась сильная гроза. Резкие струи дождя нещадно поливали землю, а все вокруг было освещено бледным светом луны, прорвавшейся сквозь разрывы черных туч. Вспышка молнии озарила шатер, где укрылись рыцари, и сильнейший удар грома потряс все вокруг. Ульрих встал и вышел из шатра. Бруно выглянул ему вслед.

— Куда он? — спросил друга удивленный Георг.

— Не знаю, — проговорил франк, придерживая мокрый полог, — вон, стоит на холме.

Бруно вышел под холодные струи ночного ливня и приблизился к Ульриху. Осторожно он дотронулся до спины друга, облаченной в кольчугу. Его рука почувствовала страшное напряжение, которое сковало могучие мышцы под железными кольцами. Ульрих вздрогнул.

— Что ты, Ульрих? — участливо произнес рыцарь.

Ульрих неожиданно резко выхватил длинный меч из ножен и с размаху вонзил его в сырую землю.

— Это я во всем виноват! — закричал он.

Очередной удар молнии озарил искаженное страданием лицо немца, а раскаты грома поглотили хрип, вырвавшийся из его груди.

— В чем ты виноват? — попытался смягчить страдания друга Бруно.

— Я привез ее сюда! Я не уберег ее! Там, на Руси, она была в безопасности, жила в богатом, хорошо защищенном доме с братом, который в ней души не чаял! Добровит не дал бы ее в обиду, — рыцарь повернулся к другу и схватил его за руку. Из-за сильных чувств, которые охватили его душу, он не замечал, как больно сжимают его пальцы предплечье Бруно. — А я поклялся ему своей честью, что сделаю ее счастливой!

— Что теперь с ней, брат? — лицо немца приблизилось вплотную к лицу Бруно, по щекам Ульриха стекали, словно слезы, капли воды. — Что там происходит? Может, ее насилуют? Или избивают? Может, уже убили?

Ульрих вырвал меч из земли.

— Я сейчас же пойду туда! — взревел он, — я спасу ее!

— Ты не виноват, Ульрих… — проговорил Бруно, останавливая его, — этого никто не мог предположить. Такое может случиться с каждым. С тобой… или со мной.

— Я должен был предвидеть… на нее ведь все так жадно смотрят! Ты не понимаешь! Это обязанность мужчины, быть всегда начеку. Наш долг — защитить женщин. Я не прощу себе, если с Радмилой что-нибудь случится. Тем более, что она носит нашего ребенка!

Ульрих повернулся к луне.

Его бледное лицо выглядело зловещим в мертвенном свете ночного светила. Неподвижные глаза, казалось, стали почти белыми. По заострившимся небритым скулам стекали струйки воды, светлые волосы беспорядочно прилипли к широкому лбу.

— О Боже! — воскликнул он, — ты отнял у меня первую любовь, ты лишил меня, отчего дома… но ты не дал мне погибнуть в холодном русском озере. Она спасла мне жизнь! Не ты ли послал ее мне? Не твоей ли рукою был указан ей путь к умирающему рыцарю? Так что же — этот путь привел ее в такую беду?

Ульрих осел вниз, и его колени уперлись в мягкую землю. Мужчина обхватил свою голову руками и согнулся к мокрой траве. Плечи его содрогнулись. Невольно Бруно тоже присел к другу и положил руку на согнутую спину.

— Боже! Не отнимай ее у меня! — прохрипел рыцарь.

— Ульрих! — сиплым от волнения голосом прошептал франк, горло ему сдавил сухой комок, — мы спасем твою жену, брат! Клянусь тебе! Все будет хорошо.

Ульрих оглянулся на друга. В его глазах, показалось Бруно, мелькнула надежда. Рыцари обнялись. Бруно слышал, как бешено стучит сердце у его друга.

Потихоньку Бруно привел Ульриха обратно под полог шатра. Заставил надеть сухую одежду. Воспаленные глаза немца лихорадочно сверкали в сполохах догорающего огня. Рыцарь сел в отдалении от своих друзей — в самом углу их временного убежища и, упершись подбородком о рукоять меча, воткнутого в землю, молчаливо смотрел сквозь красные угли. Никто не решался прервать затянувшуюся тишину. Капли дождя все реже и реже ударяли по промокшей ткани. Начинало светать. Завтра будет штурм замка.


Осада


― Милорд граф! Черепаха! Черепаха! — раздался крик стражников со стен, и граф Норис Осборн, накинув плащ, торопливо взбежал на крепостную стену.

Внизу по равнине, примыкающей к стенам замка, и отгороженной глубоким рвом, двигалось необычайное сооружение. На нескольких десятках громадных, окованных железом сплошных деревянных колес к стенам замка медленно катилась большая платформа. Сверху она была накрыта слоем глины с соломой и брошенными поверх мокрыми шкурами. Платформа как бы нависала с боков спереди и сзади над десятками людей с криками толкавших эту махину. Для облегчения их задачи в колесах были предусмотрены специальные отверстия. По пояс голые, вспотевшие люди вставляли в эти отверстия штыри, и рычагами заставляли колеса вращаться. Медленное и неумолимое движение махины сопровождалось скрипами, грохотом и окриками командиров.

— Приготовиться к защите замка! — взревел граф, — греть смолу, воду! Все на стены!

Весь замок пришел в движение. Разожгли большие костры и стали плавить в них смолу и греть воду. На стены тащили камни, доски с набитыми в них гвоздями, факела, оружие. Мужчинам помогали женщины и дети.

А черепаха между тем постепенно приближалась ко рву.

— Через ров не пройдет! — стараясь перекричать шум на стенах, сказал графу сотник.

Машина действительно остановилась у края глубокого рва и замерла. Из лесу появились многочисленные повозки с камнями и направились к черепахе. Со стен замка полетели камни. Но они не достигали другого края рва, и граф приказал не тратить зря силы. Нападающие стали накладывать валуны с телег на край черепахи. Когда, по их мнению, камней оказалось достаточно, черепаха двинулась прямо на ров. Благодаря тому, что задняя часть платформы имела значительный перевес против передней — первые, вторые и третьи пары колес повисли над пропастью. Осаждающие толкнули свою машину вперед — она пошатнулась. Веселый крик огласил окрестности со стен замка. Ободренные неудачей осаждающих, мужчины и женщины выкрикивали, стоя на стенах, проклятья и оскорбления нападавшим.