Тина Габриэлл - Любовь леди Эвелин

Эвелин ощутила прилив волнения. Сегодня вечером она одевалась особенно тщательно. На ней было узкое золотистое платье с низким вырезом. Без корсета и тяжелых пышных юбок традиционного бального наряда оно казалось невесомым, как воздух. Ремешки сандалий обвивали дерзко обнаженные лодыжки: Предплечья украшали браслеты в виде золотых змеек с изумрудными глазами. Эвелин хотела было надеть парик из черных прямых волос, но в последнюю минуту решила сделать прическу. Ее голову украшала драгоценная повязка с изумрудами, а волосы золотистой волной струились по спине. Лицо скрывала расшитая блестками золотистая полумаска, и Эвелин чувствовала себя смелой и дерзкой. Если бы она не сказала подруге, что собирается нарядиться Клеопатрой, та едва ли бы узнала ее.

Эвелин знала, что привлекательна, и хотела, чтобы Джек Хардинг тоже увидел и оценил ее красоту, взглянул бы на нее как на прекрасную женщину, а не как на школьницу, которая ходила за ним по пятам, спрягая латинские и греческие глаголы.

«Не будь безрассудной, — прошептал внутренний голос. — Это может быть опасно».

— Ты знаешь, во что будет одет твой адвокат? — спросила Джорджина.

Эвелин взглядом обвела зал, полный таинственных гостей.

— Понятия не имею. Но повторяю: он не мой адвокат. Две смеющиеся женщины, одетые пастушкой и ангелом, держали под руку статного мужчину в костюме Генриха VIII. Все трое, пошатываясь, прошли мимо Эвелин и Джорджины.

— Столько народу. Сегодня будет трудно кого-либо найти, — заметила Джорджина.

Обычно слуги Гамильтонов объявляли о приходе гостей, но ведь сегодня был маскарад, поэтому лишние формальности не требовались. В зале царила атмосфера таинственности и волнения. Гости вырядились в причудливые костюмы, многие приложили немало усилий, чтобы остаться неузнанными. Казалось, тут можно было увидеть представителей из всех уголков Земного шара, от арабских шейхов и наложниц до китайских монахов, средневековых рыцарей и их дам.

Слуги в ливреях сновали в толпе, предлагая бокалы с пенящимся шампанским, и гости веселились вовсю. В прорезях масок блестели полные жадного желания глаза, выискивая себе подобных, готовых предаться разнузданной страсти, оставаясь при этом безымянными.

Повсюду переливались яркие краски и мерцали огни. Смех и музыка обострили чувства Эвелин.

В эту минуту крепкие руки обхватили ее за талию и подняли на деревянный стул.

— Королева должна быть на троне, — произнес мужской голос.

Эвелин ахнула и взглянула на Джека. На нем был костюм пирата, совершенно черный от кончиков начищенных сапог до шляпы с перьями. Три верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая загорелую шею с завитками темных волос. Образ дополняли шпага и повязка на глазу.

Эвелин вспомнила, что она прежде представляла Джека пиратом. В тускло освещенном переулке за театром «Друри-Лейн», когда он был одет во все черное. Он был так похож на красивого и опасного разбойника.

— Боже, Джек! Вы меня до полусмерти напугали, — воскликнула она.

Эвелин слишком поздно поняла, что назвала его по имени. Она перевела взгляд на Джорджину, которая была совершенно уверена в правильности своих первоначальных суждений о Джеке.

Эвелин попыталась сохранить чувство собственного достоинства, спускаясь со стула.

— Позвольте представить вам леди Джорджину Стэнфорд. — Эвелин указала на Джека. — Это мистер Хардинг.

Джек снял шляпу и низко поклонился.

— Очень приятно, леди Джорджина.

Джорджина обворожительно улыбнулась.

— Сегодня вечером нет нужды в формальностях, мистер Хардинг. Мама считает, что будет еще веселее, если гости станут скрывать свои имена, но мне очень приятно познакомиться с вами.

— Ваша мама умна. Но скажите мне, правда ли, что она, по слухам, заранее знает, какие костюмы наденут ее гости и кто будет скрываться за маской?

— Вы можете сами ее спросить, мистер Хардинг. Они как раз идут к нам с отцом. Прошу прощения, но мне пора идти, пока мама не начнет одолевать меня вопросами о некоем госте. — Джорджина сделала реверанс и поспешно удалилась.

Эвелин повернулась к хозяевам дома.

Леди Сесилия, виконтесса Гамильтон, нарядилась королевой Елизаветой в платье с круглым слоеным воротником и широкой юбкой. Ее лицо было напудрено, а на голове возвышался рыжий парик — в этом наряде она действительно выглядела по-королевски. Сесилия была признана одной из лучших хозяек и серьезно относилась к устраиваемому каждый год маскараду.

Максвелл Стэнфорд же, напротив, не стал обременять себя заботами о костюме. В свои шестьдесят он был по-прежнему красив — густые иссиня-черные волосы и худощавое сложение. Длинные завитые усы почти скрывали щеки.

Взгляд виконта коснулся Джека и задержался на Эвелин. Его глаза тут же стали пронзительными. Губы и усы чуть дрогнули.

— Мистер Хардинг, — произнесла леди Сесилия, — надеюсь, вы приятно проводите время?

— Ваш праздник поражает воображение, как и вы, миледи. Ни одна другая хозяйка дома не смогла бы так его украсить.

Леди Сесилия довольно улыбнулась. Ее щеки заалели.

— Я польщена, мистер Хардинг.

Эвелин чуть не закатила глаза. Только Джек мог заставить покраснеть строгую хозяйку дома.

Пронзительный взгляд виконта скользнул по Эвелин.

— Я не стану расспрашивать имя прелестной Клеопатры, но надеюсь, вам тоже нравится праздник.

— Шампанское превосходно, милорд, а костюмы гостей просто потрясают.

— И вы тоже. Я всегда любил все египетское.

Несмотря на его обворожительные манеры, Эвелин с трудом могла выносить пристальный взгляд виконта. В его черных глазах светилось не только желание, но и какая-то холодная расчетливость, от которой у нее сжималось сердце.

Способен ли он жестоко убить женщину в ее собственном доме?

Эвелин тут же заметила беспокойство виконтессы при столь явном интересе мужа к ее собственной персоне.

Леди Сесилия взяла мужа под руку, и Эвелин могла поклясться, что видела, как она чуть заметно ущипнула своего распутного супруга.

Вряд ли их брак можно назвать счастливым, подумала она. Если муж виконтессы открыто заигрывает с другими женщинами, неудивительно, что она злится.

Неловкое молчание нарушил Джек.

— Я слышал, вам известны имена всех гостей, миледи. Это правда?

— Какая глупость! Над вами кто-то пошутил. Я узнала вас, мистер Хардинг, только потому что вы решили надеть повязку на глаз, а не маску. Откуда я могу знать, какие костюмы выберут мои гости?

Джек усмехнулся:

— Это всего лишь предположение, миледи.

Холодные глаза Сесилии устремились на Эвелин.

— Я даже и представить не могу, кто скрывается под маской леди Клеопатры.

— Я тоже. — На лице Джека появилась дьявольская ухмылка.

Леди Сесилия заметно успокоилась и потянула своего мужа за собой:

— Идем, дорогой. Надо поприветствовать других гостей. Было приятно с вами поговорить, мистер Хардинг.

Джек кивнул, и хозяева исчезли в толпе нарядных гостей.

Эвелин повернулась к Джеку:

— Что это было?

— Она чопорная дама, а он распутный бабник.

— Джек!

— Мне не понравилось, как он на вас смотрел.

Эвелин почувствовала, что краснеет.

— Думаете, он способен на убийство? — прошептала она.

— Я думаю, каждый на это способен. Вопрос в другом: могли Гамильтон зверски убить беззащитную женщину?

— Поэтому я и хотела, чтобы вы со мной пошли. Понаблюдать за ним. Хотя в прошлом я уже видела его на вечерах, мне никогда не доводилось смотреть на него как на подозреваемого. Я надеялась, что ваши знания о нравах преступного мира помогут.

— Опыт помогает пролить свет на причины поведения человека. Но даже мне приходится признать, что у матерых преступников есть темная сторона натуры, которую сложно обнаружить. Подобно хамелеону, они способны скрывать свои самые черные мысли и ничем не выделяться из толпы других людей.

— И все же вам известно больше, чем многим другим.

Джек склонил голову и оценивающе взглянул на Эвелин:

— Давайте разделимся. Когда лорд Гамильтон пойдет играть в карты, я заведу с ним беседу. Так мне удастся лучше изучить его.

— Но…

Джек уже знакомым жестом руки остановил ее:

— Сегодня нас не должны видеть вместе. Мы привлечем ненужное внимание.

Эвелин удивилась. Джек Хардинг переживает из-за сплетен? Не может быть, чтобы он заботился о ее репутации. Она больше других знала о приличиях. Дочери графа не подобало проводить много времени в компании неженатого мужчины.

Или Джек боялся, что они вызовут любопытство у виконта Гамильтона?

В любом случае ей казалось, будто ее снова поставили на место, приструнили, как капризного ребенка.

— Я не собиралась становиться вашей тенью, — сдержанно произнесла Эвелин.

— Я на это и не надеялся. Просто не забывайте о любителях посплетничать. И хотя вряд ли вас кто-то узнает, я не привык недооценивать обладателей злых языков.

— Опасаетесь за свою репутацию? — сердито спросила Эвелин.

Он хитро подмигнул ей:

— Конечно, Эви. Мне бы не хотелось, чтобы меня постоянно видели с одной и той же женщиной. Они могут ошибочно решить, будто я решил отказаться от столь дорогой мне холостяцкой жизни.

Развернувшись, Джек надел шляпу с перьями и исчез среди толпы.

Каков наглец!

Эвелин потягивала шампанское, глядя на проносившихся мимо в танце гостей в пестрых костюмах. После высокомерного поступка Джека она не собиралась обращать на него внимание. Список желающих танцевать с ней был огромен — все узнали в Эвелин царицу Клеопатру, — и она танцевала почти весь вечер, пока не выбилась из сил и у нее не заболели ноги. Среди ее партнеров были капитан в военной форме, служивший в Брайтоне и находившийся в отпуске, и сын графа в костюме Чингисхана.

И только когда напольные часы в углу зала пробили час ночи, Эвелин остановилась, чтобы выпить шампанского и поболтать с Джорджиной и своими друзьями. Она гордилась своими храбрыми попытками не думать про Джека и о том, удалось ли ему что-то узнать о виконте. И все же, несмотря ни на что, Эвелин то и дело посматривала на дверь комнаты, в которой собрались игроки в карты.

Наконец краем глаза она заметила фигуру в черном.

Джек неторопливо прошел в зал со стаканом виски в руке и присоединился к группе джентльменов. Хотя все они были в масках, Эвелин узнала Энтони Стивенса по его росту и широким плечам и Брента Стоуна по точеному подбородку и копне золотистых волос. Третьим был еще один коллега-адвокат, темноволосый мужчина с непринужденной улыбкой.

Через минуту Эвелин отвела взгляд, чтобы Джек ее не заметил.

Что ему удалось узнать о виконте? И почему так изменилось его отношение?

Они должны были сотрудничать. Вместе собирать сведения о подозреваемых. Однако Эвелин знала в глубине души, что сердится, потому что Джек так легко покинул ее, после того как она столь тщательно выбирала свой наряд. Она хотела, чтобы он обратил на нее внимание, что бы ни говорили в свете. А вместо этого он напомнил ей о приличиях. Как гувернер.

Внезапно ее охватила тревога, и она снова увидела себя двенадцатилетней девочкой, изо всех сил стремящейся привлечь внимание нового ученика своего отца.

Господи, только не это!

Эвелин не желала думать о себе подобным образом. Она была взрослой женщиной, которая нашла достойного избранника в Рэндольфе Шелдоне, человеке, которому она небезразлична. Глубоко вздохнув, она решила, что пора вести себя по-взрослому и обращаться к Джеку только по делу. Ей хотелось узнать, что же он выяснил.

Однако когда она оглянулась, Джек уже ушел.

— Если ты ищешь своего пирата, то он пошел к выходу. Возможно, вам обоим не помешает свежий воздух, — протянула Джорджина.

Эвелин не стала с ней спорить. Извинившись, она направилась к ведущим на террасу распахнутым французским окнам.

Проходя в толпе, она не могла не заметить, что многие гости в этот поздний час были сильно навеселе. В разрезах масок блестели глаза, повсюду слышался женский смех. Дородный мужчина в костюме средневекового шута потянулся к ней. Эвелин ловко увернулась, не отводя взгляда от окон.

Она не осмеливалась посмотреть в сторону, боясь, что Джек уйдет и затеряется в толпе.

Ступив на террасу, она остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть. Террасу окаймляли зажженные фонари, низко в небе висела полная луна, похожая на огромную жемчужину. Эвелин подошла к балюстраде и взглянула на ухоженный сад. Уловила аромат роз и других цветущих кустарников. Прохладный ветерок играл завитками волос на затылке. Здесь было так хорошо после жаркой, ярко освещенной и шумной комнаты.