Поглядывая на Макса, Коко промыла и высушила чернику.

— Он должен быть терпеливым, но не покорным. Достаточно сильным, чтобы удержать ее от слишком резких поворотов, и достаточно мудрым, чтобы не пытаться изменить ее.

Аккуратно высыпав ягоды в тесто, улыбнулась:

— Но ведь, если любишь кого-то, зачем пытаться его изменить?

— Тетя Коко, изматываешь бедного Макса? — зевая, вошла Лила.

— Просто болтаем.

Коко нагрела плоскую сковородку и прищелкнула языком.

— Мы с Максом мило побеседовали. Правда, Макс?

— Очаровательно.

— Неужели?

Лила забрала у Макса чашку и, поскольку он не пошевелился, наклонилась поцеловать его, шепча: «Доброе утро!». Наблюдая за ними, Коко едва удержалась от того, чтобы довольно не потереть руки.

— Приму как комплимент, и, так как вижу на горизонте блинчики с черникой, не буду жаловаться.

Восхищенная их поцелуем, Коко, напевая, достала посуду.

— Ты рано проснулась.

— Это становится привычкой. — Потягивая кофе Макса, Лила послала ему ленивую улыбку. — Надеюсь вскоре избавиться от нее.

— Остальное семейство с минуты на минуту всей толпой нахлынет сюда.

Коко больше всего на свете любила, когда все ее цыплята собирались вместе.

— Лила, почему бы тебе не накрыть на стол?

— Совершенно точно — от вредных привычек надо избавляться.

Вздохнув, Лила вернула Максу чашку. Затем поцеловала тетю в щеку.

— Мне нравится цвет твоих волос. Очень по-французски.

С кудахтаньем, похожим на хихиканье, Коко принялась мешать тесто ложкой.

— Достань хороший фарфор, милая. У меня праздничное настроение.


Кофилд повесил трубку, охваченный унизительным, тошнотворным бешенством. Стукнул кулаком по столу, в клочья разорвал несколько брошюр и под собственный вопль вдребезги расколотил о стену хрустальную вазу. Хокинс и раньше видел подобные приступы, поэтому отпрянул назад, выжидая, пока компаньон успокоится.

Три раза глубоко вздохнув, Кофилд сел, сцепил пальцы, остекленевший пустой жестокий взгляд обрел осмысленность.

— Хокинс, похоже, мы стали жертвами рокового стечения обстоятельств. Автомобиль, за рулем которого сидел наш распрекрасный профессор, зарегистрирован на Кэтрин Калхоун Сент-Джеймс.

Выругавшись, Хокинс отлепился от стены.

— Я уже говорил, что вся эта работа смердит. По справедливости он должен был сдохнуть. Вместо этого оказался прямо в руках Калхоунов. Квартермейн наверняка уже все им рассказал.

Кофилд свел ладони домиком.

— О да, наверняка.

— И, если он узнал тебя…

— Не узнал.

Восстановив самообладание, Кофилд переплел пальцы и положил на стол.

— Иначе не помахал бы мне. Духу бы не хватило.

Чувствуя, как затряслись руки, постарался расслабить их.

— Этот человек — просто идиот. За один год жизни на улицах я понял больше, чем он за все годы пребывания в университетах. Да и, в конце концов, мы здесь, а не на судне.

— Но он в курсе, что мы на острове, — настаивал Хокинс, злобно хрустя суставами. — Теперь они все в курсе. И могут принять меры.

— Что только добавляет игре остроты — пришло время сыграть по-крупному. Раз уж доктор Квартермейн присоединился к Калхоунам, полагаю, следует познакомиться с одной из леди.

— Ты не в своем уме.

— Берегись, старый друг, — мягко предупредил Кофилд. — Если не нравятся мои правила, никто не держит тебя здесь.

— Именно я заплатил за чертову яхту.

Хокинс провел рукой по коротким жестким волосам.

— И уже целый месяц варюсь во всем этом. К тому же вложил немалые деньги.

— Так предоставь мне придумать, как их вернуть.

Кофилд поднялся и неспешно подошел к окну. В ухоженном палисаднике распустились симпатичные летние цветы. Что напомнило, какой длинный путь он прошел от съемных квартир южного Чикаго. А с ожерельем уйдет еще дальше.

Возможно, уютная вилла в южных морях, где он сможет расслабиться и отдохнуть, пока Интерпол носится кругами, разыскивая его. Уже припасен новый паспорт, новое прошлое, новое имя… и некая сумма денег, обрастающая процентами на секретном швейцарском счете.

Большую часть жизни он занимается подобными делишками и весьма успешно. Изумруды интересуют его не просто как хрустящие банкноты, которые он получит после сбыта краденого. Камни манят его. И он твердо намерен их заполучить.

Пока Хокинс метался по комнате, Кофилд продолжал пристально смотреть в окно.

— Теперь припоминаю, что во время моей недолгой дружбы с прекрасной Амандой, она рассказывала, что ее сестра Лила больше всех знает о Бьянке. Возможно, и про изумруды ей тоже известно больше остальных.

Вот это уже ближе к делу, решил Хокинс.

— Собираешься захватить ее?

Кофилд вздрогнул.

— Это твой стиль, Хокинс, а я, уж поверь, буду действовать гораздо изящнее. Думаю, пора посетить Акадию. Говорят, тур по природному парку весьма познавателен.


Лила всегда любила нескончаемые солнечные летние дни. Хотя то же самое могла бы сказать про долгие темные зимние вечера и, по правде, именно их и предпочитала. Она не носила часов. Время, безусловно, нужно ценить, но это не означает, что за ним надо следить. Однако сейчас — впервые на своей памяти — желала, чтобы минуты текли быстрее.

Лила тосковала без Макса.

Не имело значения, как глупо она себя чувствовала, влюбленность заставляла ощущать восхитительную легкость в мыслях. Когда эмоции настолько мощные, обидно за каждый час, проведенный порознь.

Макс покорил ее своей деликатностью и незыблемой порядочностью, впечатление усиливало осознание его уязвимости, словно она имела дело со сломанными крыльями и искалеченными лапами, которые мечтала вылечить.

Лилу по-прежнему привлекали все эти качества, но теперь проявилась и другая сторона натуры Макса. Властность. Лила поежилась при воспоминании о вчерашнем разговоре и могла бы поклясться, что сочла поведение Макса наступательной операцией. Однако его атака совсем не обижала. Согревала.

Макс взял всю ответственность на себя. Ответственность за нее, подумала Лила, вспыхнув от волнения. Хотя она все еще злилась на сравнение с трудной студенткой, его решимость восхищала. Он просто объявил свои намерения и следовал им.

Лила прекрасно знала, что несколькими умело подобранными словами сумеет заморозить на полпути любого мужчину, если он попытается командовать ею. Но Макс — не любой мужчина.

Оставалось надеяться, что он тоже начинает верить этому.

Лила внимательно следила за группой, хотя мысли витали далеко. Иорданский водоем был любимым местом туристов, поэтому они требовали ее полного внимания.

— Пожалуйста, не рвите растения, понимаю, что цветы манят, но после вас придут еще тысячи посетителей, которые захотят насладиться ими в естественной обстановке. Цветок в форме бутыли, который вы видите на воде, — желтая водяная лилия или кувшинка. Листья, плавающие на поверхности — пузырчатка, произрастающая в большинстве водоемов Акадии. Именно их крошечные пузырьки способствуют росту водяных растений и служат западней для мелких насекомых.

Кофилд, в джинсах с прорехами и потрепанным рюкзаком за плечами, тоже слушал лекцию. Внимательные глаза, спрятанные за темными очками, зорко поглядывали вокруг, хотя рассказ о болоте совершенно его не интересовал. Он едва сдержал насмешку, когда группа задохнулась от счастья, увидев пролетающую над ними цаплю, которая приземлилась на отмели на расстоянии в несколько ярдов.

Якобы очарованный, он периодически поднимал камеру, висевшую на шее, и фотографировал птиц, дикие фруктовые сады, даже выползшую погреться лягушку-быка.

Но в основном выжидал.

Лила продолжала рассказывать, неустанно отвечая на вопросы, пока люди вереницей тянулись вдоль спокойной воды. Совершенно покорила утомленную мать, усадив ее малыша себе на бедро и указав на семейство черных уток.

После окончания экскурсии туристам предлагалось либо обойти еще раз водоем, либо направиться к своим автомобилям.

— Мисс Калхоун?

Лила оглянулась. Она заметила бородатого путешественника в группе, хотя он ни о чем не спрашивал. В голосе звучал намек на южный говор.

— Да?

— Просто хотел выразить восхищение вашей лекцией. Я преподаю географию в средней школе и каждое лето вознаграждаю себя поездкой в национальный парк. Вы действительно один из лучших гидов, с которыми я когда-либо сталкивался.

— Спасибо.

Лила улыбнулась, но почему-то не захотела протянуть ему руку, как делала обычно. Она не узнавала этого туриста, но что-то в нем насторожило.

— Постарайтесь посетить Центр Природы, пока вы здесь. Приятного отдыха.

Мужчина схватил ее за предплечье небрежным жестом, далеким от каких-либо притязаний, но который почему-то страшно ей не понравился.

— Я надеялся, что вы сможете провести для меня небольшую индивидуальную экскурсию, если найдете время. Люблю выдавать детям самую полную информацию, когда они осенью возвращаются в школу. Многим из них никогда не придется побывать в парке.

Лила постаралась отбросить неприязнь, напомнив себе, что это ее работа, а она всегда ценила людей, расспрашивающих о парке с подлинным интересом.

— Буду рада ответить на любые вопросы.

— Отлично.

Мнимый учитель достал блокнот и приготовился записывать.

Лила немного расслабилась, рассказывая ему гораздо подробнее, чем обычным туристам.

— Так любезно с вашей стороны. Могу я в качестве благодарности угостить вас кофе или бутербродами?

— Это лишнее.

— Для меня это стало бы удовольствием.

— У меня другие планы, но спасибо.

Кофилд сумел удержать улыбку на лице.

— Ладно, но я еще несколько недель проведу на острове. Возможно, в другой раз. Понимаю, звучит странно, но мог бы поклясться, что видел вас прежде. Вы когда-нибудь бывали в городе Роли?

Все ее инстинкты подталкивали побыстрее расстаться с прилипчивым географом.

— Нет, никогда.

— Удивительное дело.

Изображая озадаченность, Кофилд покачал головой:

— Вы кажетесь удивительно знакомой. Что ж, еще раз спасибо. Пора отправляться в кемпинг.

Он повернулся, но тут же остановился.

— Вспомнил. Газеты. Я видел вашу фотографию. Вы — женщина с изумрудами.

— Нет. Боюсь, что я — женщина без оных.

— Какая дивная история! Читал об этом в Роли месяц или два назад, и затем… должен признаться, что просто увлекся теми таблоидами в супермаркете — следствие одиночества и проверки слишком многих школьных сочинений.

Мужчина подарил ей робкую улыбку, которая могла бы очаровать, если бы не четкое осознание, что рабочий день наконец закончился.

— Да уж, Калхоуны в последнее время привлекли уйму легковерных пташек.

Кофилд качнулся на пятках и засмеялся.

— Вам должны доплачивать за чувство юмора. Догадываюсь, насколько докучают такие, как я, но подобные вещи всегда возбуждают любопытство. Пропавшие изумруды, похитители драгоценных камней…

— Карты сокровищ.

— А есть еще и карты? — напряженно спросил он и попытался смягчить тон. — Не слышал.

— Наверняка сможете купить в городке.

Лила залезла в карман и вытащила последнюю версию.

— Я их коллекционирую. Множество людей тратит с трудом заработанные деньги только для того, чтобы слишком поздно понять, что крестик не отмечает вожделенное место.

— Ах. — Кофилд постарался не заскрипеть зубами. — Закон рынка: спрос рождает предложение.

— Так и есть. Держите, это сувенир.

Лила осторожно вручила мужчине листок, по непонятным причинам не желая касаться собеседника.

— Ваши ученики будут в восторге.

— Несомненно.

Чтобы выиграть время, он свернул карту и сунул в карман.

— Я уже очарован местными впечатлениями. Может быть, мы вскоре сможет вместе перекусить, и я из первых уст узнаю, на что это похоже — разыскивать запрятанные сокровища.

— Главным образом это утомительно. Наслаждайтесь пребыванием в парке.

Осознавая, что невозможно, не вызвав подозрений, удержать дамочку Калхоун, Кофилд наблюдал, как она уходит. У нее высокое изящное тело, отметил вор и понадеялся, что не придется калечить красотку.


— Опаздываешь.

Макс перехватил Лилу на полпути в двадцати ярдах от стоянки.

— По-видимому, у меня сегодня учительский день.

Лила подалась вперед и поцеловала Макса, упиваясь его теплом и надежностью.

— Меня задержал джентльмен с юга страны, захотевший больше узнать о здешней флоре для своих занятий по географии.