Селеста Брэдли - Любовь меняет все

– Представляю, как я ужасно выгляжу. Вы не могли бы подождать меня внизу, мистер Баскин? Я велю Фортескью принести вам чаю и…

Дейдре шагнула ему навстречу, протянув руку к шнурку, но Баскин с ошеломительной стремительностью перехватил ее руку и, больно сдавив предплечье, потащил к кровати.

– Вы не должны звать слуг! Они с ним заодно!

Дейдре пыталась высвободиться.

– О чем вы? С кем заодно? – Она пыталась отвлечь Баскина вопросами, но его хватка не ослабевала. Иногда Дейдре удавалось вырваться из клещей Тессы, если ненадолго прекращала оказывать всяческое сопротивление. Ласково накрыв ладонью побелевшие от напряжения костяшки его руки, что неослабно сжимала ее предплечье, Дейдре присела рядом с ним на кровать. – Прошу вас, мистер Баскин, помогите мне понять, что происходит.

Баскин всем телом подался ей навстречу.

– Я собираюсь спасти вас от Брукхейвена! – Взгляд его метался, дыхание было далеко не свежим.

– Сэр, вы пьяны! – воскликнула Дейдре, отшатнувшись.

Осторожнее. Он на волоске от того, чтобы окончательно съехать с катушек. Дейдре имела дело с достаточным количеством ухажеров Тессы, чтобы правильно оценить ситуацию. Если она завизжит изо всех сил, ее кто-нибудь услышит?

– Пьян? – Баскин издал противный смешок. – Нет, я лишь немного принял для храбрости по совету моего нового друга. Он и ваш друг тоже, так что вы его знаете. У вас много друзей.

– Правда? – Друзья ей бы сейчас совсем не помешали. Дейдре задумчиво кивнула, пытаясь тем временем разжать его пальцы. Рука ее сильно болела.

– Мистер Баскин, боюсь, вы сами не знаете, насколько вы сильны.

Баскин стиснул ее вторую руку, лишив ее какой бы то ни было свободы маневра. При всей своей тщедушности Баскин все равно был намного сильнее ее. Обезвредить его ударом ноги она вряд ли сможет, хотя, если выбора не останется, придется попробовать. Впрочем, не исключено, что реальной опасности для нее нет. В конце концов, с ней не какой-то лютый разбойник, а всего лишь влюбленный поэт, желающий в очередной раз заявить ей о своей преданности.

Тогда отчего же она сама не своя от страха?

Дейдре решила поменять тактику.

– Мистер Баскин, немедленно отпустите меня! – сурово приказала она. – Мой муж ожидает меня…

– В этом и состоит мой план! – Баскин победно ухмылялся. – Ваш муж не захочет вас, после того как мы консумируем нашу любовь!

– Что?

– О, моя любовь, моя прекрасная Дейдре! Я знаю, что вы сберегли себя для меня! – Баскин навалился на нее, тычась мокрыми губами ей в шею.

– Баскин! – Дейдре пыталась вырваться изо всех сил, но она уже и дышала с трудом.

И тут ее осенило.

Укуси его!

Но зубы ее клацнули, так ничего и не ухватив, потому что Баскина словно сдула с кровати неведомая сила. Мгновение, и он с грохотом, потрясшим весь дом, приземлился у противоположной стены.

Колдер! Слава богу! Брезгливо вытирая тыльной стороной руки искусанные Баскином губы, Дейдре смотрела, как Колдер избивает покусившегося на ее честь Баскина.

Признаться честно, Дейдре не испытывала ничего, кроме злорадного удовлетворения, во время первого удара. И во время второго тоже. Но к третьему она начала бояться за жизнь своего обидчика. И Баскин выглядел сейчас слабым и жалким – жертва собственного неуемного воображения и незадачливости.

– Остановитесь! – воскликнула Дейдре и бросилась к мужу, хватая его за руку. – Вы не должны его убивать!

Колдер замер, после чего медленно развернулся к ней лицом. Встретившись с ним взглядом, Дейдре отпрянула в ужасе. Не может быть, чтобы он подумал…

– Колдер! Нет!

– Оставьте ее! – очнувшись, воскликнул Баскин. – Она тут ни при чем! Это я придумал план побега! Она боялась, что ей придется остаться вашей женой на всю жизнь!

Дейдре беззвучно вскрикнула. Неуклюжие попытки влюбленного Баскина выгородить ее перед мужем вконец ее погубят!

– Заткнись, идиот! – воскликнула Дейдре и тут же пожалела об этом. Можно подумать, ей есть что скрывать! – Колдер, прошу вас, вы меня совсем не так поняли! Баскин…

Баскин пытался меня изнасиловать.

Но тогда бедняге точно не жить. А ведь он еще совсем мальчик.

– Баскин слишком много выпил. Я убеждена, что это единственная причина, по которой он решился на такое, да еще и прямо здесь, в нашем доме! – Неужели он не понимает, что так рисковать может либо пьяный, либо сумасшедший, а вернее всего, пьяный сумасшедший?

– В другом месте, значит, этим заниматься не возбраняется? В доме вашей тети, к примеру? Так вы с ним уже давно…

Дейдре в ужасе отшатнулась.

– Что вы говорите? Колдер, не будьте идиотом…

От взгляда его веяло ледяным холодом.

– Теперь уже не буду. – Он взял ее за руку. Крепко, но не больно. – Фортескью, выпроводи возлюбленного миледи на улицу. Мне надо с ней кое о чем переговорить наедине.

Колдер молча направился в свою спальню. Он шел так быстро, что Дейдре едва за ним поспевала. Она попыталась вытащить руку или хотя бы заставить его замедлить шаг, но Колдера было уже не остановить.

Но зачем она вообще сопротивляется? Разве ей не хотелось, чтобы Колдер как можно скорее оставил Баскина в покое, и в тихой обстановке все объяснить мужу? Дейдре вырвалась вперед и оказалась у двери в хозяйские покои раньше Колдера.

– Сожалею, что испортила вам удовольствие, не пожелав досмотреть это жуткое представление до конца, – произнесла Дейдре, стараясь не выходить из себя. – Вы хотели мне что-то сказать? Так вот, я тоже желаю высказаться!

Колдер сделал вид, что не слышит ее. Камердинер Колдера удивленно посмотрел на неожиданно вернувшегося хозяина.

– Выйди! – отрывисто приказал Колдер, и Аргал поспешно вышел, успев, впрочем, напоследок оглянуться и предупредить Дейдре взглядом, что, когда хозяин не в духе, лучше не искушать судьбу.

Боль в груди мешала Колдеру дышать, руки дрожали, перед глазами все плыло: видит Бог, она сводила его с ума!

Пятилетней давности предательство с его болью Колдер, как ни хотел, забыть не мог. Тогда он думал, что больнее быть уже не может, но заблуждался!

Дейдре!

Он думал, он надеялся…

Но какая теперь разница? Как когда-то Мелинда, как совсем недавно Фиби, Дейдре сочла его несостоятельным и предпочла ему другого. Трудно представить, что ее могло привлечь в этом жалком хлыще, но, с другой стороны, любовник Мелинды был не намного лучше этого! Раз уж ему, Колдеру, не дано понять, чего хочет женщина, как может он надеяться удержать ее?

Я хочу удержать эту женщину. Я не могу ее отпустить!

Она была здесь, как раз там, где ему так мучительно хотелось ее видеть, – в его спальне.

Она пристально смотрела на него, и Колдер узнавал приметы их совместно проведенного утра. Или то были следы, оставленные другим мужчиной? Волосы ее были распущены, они золотыми шелковистыми локонами покрывали жемчужные плечи, и губы ее чуть припухли от поцелуев. Поцелуев другого мужчины!

Ему хотелось вышвырнуть ее из дома. Ему хотелось упасть перед ней ниц и, обхватив руками ее колени, молить о том, чтобы она осталась с ним. Ему хотелось повернуть время вспять, вернуться на час назад и снова оказаться с ней в спальне в блаженном неведении, не подозревая о ее вероломстве!

Хуже всего было то, что он все еще вожделел ее.

Дейдре была в одежде, но под его взглядом она чувствовала себя обнаженной. Ей было холодно и тревожно. И еще она хотела его. Дейдре оставалась неподвижной, она молчала. Какие слова она могла противопоставить той черной бездне, что зияла в его взгляде?

Колдер протянул руку, но не накрыл ладонью ее грудь, как она ожидала, а намотал на руку ее длинные волосы. Дейдре запрокинула голову, не дожидаясь рывка.

Колдер вплотную приблизился к ней. Она не могла не почувствовать, что он возбужден.

– Что вы сделали со мной, Дейдре? – прожигая ее взглядом, хрипло произнес Колдер. Она слышала муку сомнений в его вопросе.

Я полюбила вас, только и всего. Должно быть, она была единственной женщиной, нет, единственным человеческим созданием, которое его полюбило, раз он не смог распознать в ней это чувство. Мелинде от него был нужен титул, Фиби – обеспеченная спокойная жизнь.

Но как такое могло случиться, что никто до нее, ни одна женщина не поняла, чего он стоит? Не разглядела в нем одинокого подранка, погибающего без любви? Дейдре и сейчас все помнила так, словно это было вчера: ярко освещенный бальный зал, заполненный нарядной толпой, и чувство, будто ее ранили в сердце, когда она увидела одиноко стоящего в конце зала Брукхейвена.

Но чему она удивляется? Может ли она похвастать тем, что хотя бы у одного из ее многочисленных поклонников возникло желание заглянуть вглубь, увидеть то, что скрывается под миловидной оболочкой? Лишь этот мужчина, ее муж, с неприкрытой болью в глазах всматривался в нее, пытаясь найти ответ на вопрос, который не мог высказать словами.

Он думал, что ему нужны ее покорность, ее тело. Но это могла ему дать любая женщина. И лишь Дейдре могла предложить ему нечто большее: свое сердце.

Колдер смотрел на гордую, вызывающе красивую женщину, что так эффектно предлагала ему себя.

Она лишь пытается отвлечь тебя. Она не хочет тебя. Она любит другого.

Да поможет ему Бог. Колдеру было уже все равно.

Не сдавайся.

Брось выделываться!

Победит он или проиграет, уступит, проявив слабость, или подомнет под себя и заставит покориться – все уже было неважно! Колдер был во власти одной стихии: похоти.

Больше всего на свете он сейчас хотел эту женщину.

И он возьмет то, что хочет.

Дейдре вскрикнула, ударившись спиной о стену, и тут же Колдер всем телом прижал ее к стене и, обхватив ее лицо ладонями, стал целовать жадно и страстно, и никак не мог утолить свою жажду, словно путник, вышедший к источнику из раскаленной пустыни.

Дейдре отвечала на его поцелуи с отчаянием обреченности. Ей очень хотелось доказать ему, что она его любит, что ему не надо брать ее силой, что она с радостью сама отдаст ему все, что бы он ни попросил. Ладони его соскользнули с ее щек и сомкнулись вокруг горла. Дейдре подставила губы его поцелуям, словно говоря: я в вашей власти, господин. Делайте со мной, что захотите.

Отчего-то при мысли о том, чтобы целиком отдаться его воле и отречься от собственной, Дейдре испытала неожиданно сильное плотское возбуждение. И словно в ответ на ее посыл он разомкнул пальцы на ее шее, и ладони его заскользили по ее телу. От его прикосновений жаркие сполохи огня пронзали ее, устремляясь стрелой вниз. Она чувствовала, что дрожит, чувствовала, как увлажняется лоно.

Пропуская сквозь пальцы пряди его темных густых волос, Дейдре потянула к себе его голову, призывая целовать крепче, еще крепче, вжимаясь в него всем телом. Колдер накрыл ладонями ее ягодицы и прижал к себе, давая прочувствовать, как сильно он ее хочет.

Затем он приподнял ее, и Дейдре, чтобы не упасть, не придумала ничего лучше, чем обхватить его ногами за талию.

В этом объятии было что-то низкое, непристойное, но, если бы он сейчас взял ее вот так, навесу, как шлюху из подворотни, она бы даже пальцем не пошевельнула, чтобы его остановить.

Впрочем, Колдер не торопился расстегивать брюки. Дейдре решила, что, если она хочет увидеть его раздетым, за дело придется взяться самой. Очевидно, Аргал, камердинер Колдера, специально придумывал такие узлы для шейного платка, с которыми умел справляться только он.

Аргал поплатится за это.

Не сейчас, потом.

Если Дейдре так и не удалось справиться с замысловатыми узлами шейного платка, то кое-чего ей все же удалось добиться. Колдер с некоторой задержкой сообразил, что держать ее навесу не очень удобно, и опустил на кровать. Дейдре упала навзничь на мягкую перину, в блаженстве раскинув руки. Колдер сорвал с шеи платок, не утруждаясь развязыванием узлов. Несколько секунд, и он уже стягивал через голову рубашку.

Дейдре разве что не мурлыкала от удовольствия. Ей было на что посмотреть. Не всякий мужчина мог похвастать столь атлетическим сложением, как Колдер. Дейдре даже не пыталась притворяться скромницей. Пусть знает, как ей приятно смотреть на него и что она при этом чувствует. Но, судя по тому, как он на нее смотрел, Колдером владело желание ничуть не слабее ее собственного. Когда Колдер взялся за застежку брюк, Дейдре в предвкушении яркого зрелища приподнялась на локте, чтобы ничего не пропустить.

Если она и была развратной женщиной, то была таковой лишь для него, и он не собирался упускать возможность использовать ее развращенность себе во благо.