Селеста Брэдли - Любовь меняет все

Роскошные наряды от Лементье Дейдре решила предоставить умелым рукам Патриции. В имении носить их некуда и незачем, но избавиться от таких эксклюзивных вещей у Дейдре рука не поднималась.

Однако загубленное синее платье она сложила самостоятельно с большим тщанием, и даже пролила на него несколько скупых слезинок.

– Я никогда не видела, чтобы папа плакал…

Дейдре повернула голову и в недоумении уставилась на свою кровать.

– С чего бы тебе видеть Колдера плачущим? – Право, такие кремни, как Колдер, не плачут никогда. Страшно подумать, что могло бы так потрясти эту непробиваемую каменную душу.

– …пока он не увидел вас, лежащей мертвой на земле.

И в этот момент ноги отказались ее держать. Дейдре, боясь упасть, присела на край кресла, появившегося рядом с ее кроватью на прошлой неделе.

– Он плакал? Из-за меня?

Мегги вылезла из-под кровати и уселась на полу по-турецки, подперев голову руками.

– Мы думали, он никогда не остановится. – Зрачки у Мегги были расширены, словно она заново переживала тот благоговейный ужас, что охватил ее при виде плачущего отца. – Но тут вы стали делать вот так… – Мегги изобразила серию судорожных вдохов, – а потом все очень быстро завертелось.

Дейдре смотрела на свои безвольно повисшие руки и не знала, что ей делать с этой новостью.

– Полагаю, Колдер чувствовал себя виноватым.

Мегги потерла нос.

– С чего бы? Папа в вас не стрелял.

Дейдре нервно переплела пальцы.

– Колдер слишком ответственно ко всему подходит. Он человек чести и человек дела.

Мегги усмехнулась, обнаружив ту самую частицу черта, что, несомненно, скрывалась в этой юной и весьма симпатичной особе.

– Не думаю, что та толстая дама с тюрбаном на голове, чью карету папа украл, чтобы догнать Баскина, с вами бы согласилась. Он очень правдоподобно изображал разбойника. Даже пистолетом размахивал.

Колдер украл карету? Как разбойник?

Дейдре уставилась на Мегги, не веря своим ушам.

– Вот черт, – пробормотала Мегги. – Я не должна была ничего рассказывать. Я обещала. – С этими словами она полезла под кровать, но Дейдре проворно опустилась на колени и схватила Мегги за одну из длинных кос и принялась наматывать ее на кулак.

– Мегги, давай выкладывай все, а то твой несчастный живот никогда не узнает сладости моих ирисок!

– Клянусь Богом, с меня довольно! Довольно, вы меня слышите!

Потрясенный, Колдер вскинул голову, оторвавшись от созерцания цифр в гроссбухе, до которых ему не было никакого дела. В одно мгновение он вскочил на ноги и бросился к двери своего кабинета.

– Что вы делаете! Вы убьете себя! Фортескью!

Колдер поднял бледную как смерть Дейдре на руки и понес в гостиную, где был диван и разожженный камин.

Дворецкий немедленно явился на зов с одеялом в руках и утешительной вестью о том, что миссис Блейк уже отправилась за врачом.

Дейдре бессильно повисла у Колдера на руках, но глаза ее горели.

– Я не дамся в руки вашему доктору, пока не скажу все, что должна сказать!

Колдер хотел было возразить, но вмешался Фортескью.

– Как вам будет угодно, миледи, – сказал дворецкий и, с достоинством поклонившись, вышел из гостиной, после чего закрыл за собой дверь.

Колдер бережно уложил Дейдре на диван, но та не желала отпускать лацканы его пиджака, в которые вцепилась мертвой хваткой.

– Вы должны отдохнуть, – пробормотал Колдер и уже окрепшим голосом добавил: – Вы не должны были вставать с постели! А тем более подниматься по лестнице! Вы могли упасть в обморок и сломать себе шею! И тогда мне бы пришлось доживать свой век с сознанием того, что это я вас убил!

Дейдре очень хотелось тряхнуть его как следует, но руки у нее были слишком слабы.

– Заткнись, любимый. Я должна кое-что тебе сказать, до того как потеряю сознание.

И Колдер замолчал. Он опустился на корточки перед ней, заботливо укрывая одеялом. Его переполняли чувства к этой настырной, упрямой, глупой, безумно красивой и дорогой ему женщине.

– Колдер, прекрати суетиться и слушай, – слабым голосом сказала Дейдре. – С меня довольно, больше чем довольно! Я знаю, что ты не умеешь выражать свои мысли словами. Все наши разногласия из-за того, что ты не умеешь говорить.

Дейдре, наконец, отпустила его куртку и обхватила ладонями его лицо. Слава богу, руки ее не были ни слишком холодными, ни слишком горячими, значит, ей и в самом деле лучше! А потом Колдер вдруг перестал замечать, какой температуры у нее руки. Сердце его забилось часто-часто от радости. От того, что она прикоснулась к нему!

Дейдре смотрела ему в глаза.

– Ты начал прятаться еще до того, как мы поженились. Позволь мне сказать тебе, моя любовь, мой глупый, упрямый милый, что тебе не нужно прятаться, ничего хорошего от этого не будет. И я ничего не буду от тебя утаивать. Я буду говорить тебе правду, одну только правду и столько правды, что тебе захочется от нее убежать, да и от меня заодно.

Неправда. Ему не захочется от нее убежать. Никогда. Будь его воля, он никогда бы ее не выпускал из своих объятий…

– Колдер, ты меня не слушаешь!

– Прости. Что ты говорила?

Дейдре нахмурилась.

– Я говорю, что люблю тебя. Я хочу жить с тобой. Я хочу быть твоей женой, твоей возлюбленной, матерью твоего ребенка. – Дейдре замолчала, и впервые во взгляде ее появилась тень сомнения. – Но только если и ты меня любишь.

Нежные, красивые слова любви душили его, но не могли прорваться наружу. Колдер судорожно сглотнул, но слова, слова, которые так нужны были именно сейчас, подевались куда-то.

Похоже, она видела его мучения. В глазах ее появился насмешливый блеск.

– Скажи: «Дейдре, я тебя люблю», – подсказала она.

– Я люблю тебя, Дейдре, – сдавленно пробормотал Колдер.

Все оказалось проще, чем он думал.

– Я так сильно тебя люблю, – сказал он. Но слова были какие-то слишком простые. Колдер предпринял очередную попытку. – Я… Тебе было так плохо… Я подумал… Я нашел тебя в лесу… И потом ты захотела уехать…

– Тсс! – она прижала палец к его губам. – Не переусердствуй. У тебя будет время потренироваться. – Дейдре подмигнула ему. – Долгие годы.

Долгие годы. Что-то отпустило его при этих словах. У них впереди целая жизнь. Вполне достаточно, чтобы все исправить. Больше, чем достаточно. И вдруг Колдер понял, что именно ему необходимо ей сказать.

– Это я убил Мелинду. Я ее сознательно не замечал, пренебрегал ею, и, когда она меня бросила, я пустился в погоню. Карета перевернулась, потому что я их догонял, чуть не убил своего коня. Я жил под спудом моего греха, пока… Пока не встретил тебя. Любовь моя, перед тобой развалина. Все стены моей жизни обвалились, и я стою на горе щебня.

Дейдре улыбалась с гордостью.

– Ты стоишь свободный на обломках своей темницы. – Дейдре схватила его за руки. – Ты был разбит давно, еще до Мелинды, мой милый. Разбит и склеен наспех. Мне пришлось разобрать тебя на кусочки, чтобы снова собрать. Чтобы ты снова стал целым.

Колдер склонил голову над ее руками, в которых Дейдре держала его руки.

– Так что будет удерживать меня сейчас? Боюсь, у меня нет сил на то, чтобы построить себя сызнова.

– Сдается мне, мы оба разбиты на осколки. А клеем нам послужит любовь.

– Слава богу, этого добра у нас хватает, – согласился Колдер, обнимая ее.

– Это верно, – улыбаясь сквозь слезы, подтвердила Дейдре.

А потом опустила глаза.

– Колдер, мне не хочется тебе об этом говорить, но, возможно, должно пройти некоторое время, до того как я смогу заняться этим всерьез.

И тогда он засмеялся. Громко, весело. И Дейдре тут же пообещала себе, что сделает все, чтобы он смеялся чаще.

– Прошу простить меня, любовь моя, – сказал Колдер, немного смущенный возникшей эрекцией, – но ты действительно будишь во мне Зверя!

Дейдре снилось место, где она никогда не была, но почему-то знала, что находится в имении Брукмор. Дейдре шла по безлюдной вересковой пустоши, и ветер трепал ее распущенные волосы, и высокий цветущий вереск щекотал ноги.

– Мама! – голос был тоненький и слабый, похожий на далекий крик чайки.

– Мегги?

– Я здесь, мама.

Разгребая руками лиловые волны вереска, к ней шла девушка. Высокая, красивая, почти на выданье. Темные глаза Мегги весело блестели, ветер бросал черные пряди на лицо.

– Мама, посмотри, что я нашел!

Дейдре опустила глаза на ребенка, который держался за юбку Мегги одной рукой, а в другой что-то сжимал.

– Что там, моя радость?

Мальчик с гордостью смотрел на нее.

– Это жук!

Дейдре увидела маленький верткий хвостик, торчащий из детского кулачка.

– Это саламандра.

Мальчик протянул ей дар.

– Это тебе, мама!

– Спасибо большое, – борясь с брезгливостью, произнесла Дейдре.

Мальчик ждал с протянутой рукой. Вздохнув, Дейдре протянула ему сложенные лодочкой ладони. Черное вертлявое создание упало ей в руки и замерло, оценивая новую угрозу.

Дейдре была очень горда тем, что не выронила саламандру.

Мегги сдавленно хохотнула. Дейдре метнула на нее грозный взгляд и улыбнулась своему маленькому сыну.

– Чудесный подарок, мой мальчик, – с чувством сказала она и, присев на корточки, шепнула ему на ухо: – Я думаю, Мегги мне завидует. Почему бы тебе не поймать еще одну саламандру для нее?

Мальчик смотрел на нее глазами Колдера: темными и серьезными.

– И еще одного для папы, да?

Дейдре потрепала его по темным волосам, незаметно выпустив саламандру на свободу.

– Конечно! Папа мечтает о таком подарке!

Звонкий смех Мегги разнесся над безлюдными просторами и рассыпался крохотными колокольчиками…

– Т-с-с, леди Маргарет. Его светлость и ее светлость еще спят, – говорила Патриция веселым голосом.

Дейдре открыла глаза. Сквозь задернутый полог кровати угадывались очертания Патриции и Мегги. Дейдре прижалась животом к спине Колдера, такой большой и теплой. Сквозь полудрему Дейдре слышала, как Патриция выпроваживает Мегги из спальни.

Она вполне могла поспать еще. Никто не заставлял ее вставать рано. Интересно, какой он – Брукмор, подумала Дейдре. Действительно ли там так ветрено и так много вереска?

Дейдре обняла Колдера, и он перевернулся на другой бок и, обняв, прижал к себе. Еще час уж точно можно понежиться в постели…

И вдруг Дейдре удивленно открыла глаза. И, вскочив с кровати, как спала, голая, побежала в смежную со спальней маленькую комнату с ночным вазоном.

Дейдре распрямилась, вытирая губы. Колдер, тоже не потрудившись прикрыть наготу, стоял в дверях комнаты и тревожно хмурился.

– Ты заболела. Я пошлю за доктором!

– Нет… Сейчас меня уже не тошнит. – Дейдре покачала головой. – Такое странное чувство, будто… – Сердце ее быстро колотилось, боясь поверить в самое очевидное. Грудь побаливала, и вот уже пару недель, как все время хотелось спать…

Дейдре смотрела на него взглядом, полным надежды.

Его темные серьезные глаза словно осветились изнутри.

– Это было бы… замечательно.

Дейдре прижала ладони к животу с большим грубым шрамом, из-за которого она нисколько не переживала. Колдер подошел к ней и крепко обнял.

– Ты думаешь, это возможно? – он старался не выдавать эмоций, но Дейдре слышала радостное волнение в его голосе.

– Почему нет? – ответила она, уткнувшись головой в его плечо, такое надежное и сильное. – Софи никогда особо не доверяла докторам. – Дейдре закрыла глаза. Ей вспомнился тихий оклик из утреннего сна, не громче, чем крик далекой чайки.

Действительно, почему бы нет?