Оливия Каннинг - Любовь моя

— Эрик?

Он завязал ее удивленные глаза, и был шокирован пробежавшему по телу возбуждению, от вида Ребекки в кожаной повязке и подвенечном платье.

— Черт, милая. Мы просто обязаны использовать эту штуку сегодня ночью.

— Только смотри не испачкай ее, — сказал Джейс, — это моя любимая.

— Ничего не могу обещать, — сказал ему Эрик, пока вел Ребекку за руку к машине. — Никогда не знаешь, что может случиться.

— Также как со счастливой шляпой?

— Именно.

Руки Ребекки немного вспотели, но она доверяла Эрику и позволила ему вести себя. Люди не привыкли полагаться на него или полностью ему доверять. Это была большая ответственность, и настало время ему взять ее на себя.

Когда его женщина в целости и сохранности добралась до автомобиля, Эрик запрыгнул в машину и повез их в секретное место. Алюминиевые банки грохотали по асфальту, и некоторые проезжавшие мимо машины сигналили им в знак поздравлений. Это была быстрая и довольно шумная поездка.

Проехав несколько кварталом к месту, где они произнесут свои клятвы, Эрик надеялся, Ребекка не будет возражать против выбранного им места. А что если ей не понравится эта идея? Что если она передумает выходить замуж? Или еще хуже поймет, что никогда его не любила?

Он посмотрел на нее, сидевшую рядом, доверившая ему свою жизнь, и понял, если она передумает, это будет самым ужасным, что ему придется пережить. И эта боль будет куда сильнее боли, через которую ему пришлой пройти в детстве.

Ребекка понятия не имела, куда Эрик ее вез, но за месяцы, проведенные вместе, она поняла, он был заботливее и романтичнее, чем хотел казаться. Когда он хотел впечатлить девушку, то делал все основательно. Она провела пальцем по прохладному металлу помолвочного кольца, оно было напоминанием его последнего сюрприза. Ему ни за что не превзойти этот. Или все-таки получится?

— Может, дашь мне подсказку куда мы направляемся? — спросила она, поправляя повязку, но не снимая ее. Она была согласна на любое место, даже если оно окажется ужасным. До этого все шло хорошо, но никогда не знаешь чего ожидать от Эрика. Обычно это были приятные сюрпризы. Но иногда…

— Не-а, никаких подсказок.

Она услышала улыбку в его голосе, не смотря на шум улиц и грохот железных банок.

— А может, я попробую угадать?

— Можешь попробовать, но я все равно не скажу тебе, верна твоя догадка или нет.

Машина резко вошла в поворот, от чего Ребекке пришлось держаться за панель. Она немного боялась ездить с Эриком, даже зная дорогу, и сейчас, сидя с завязанными глаза она проходила тест, доказывающий ее лояльность.

— Мы едем в тату-салон? — спросила она. Они планировали нанести их клятвы на кожу.

Они несколько раз обсуждали эту тему. Ребекка уже написала свою клятву и выучила ее наизусть. Она не была уверена, сочинил ли Эрик свою.

— Ты очень заблуждаешься.

— Но ты сказал, что хотел вытатуировать наши клятвы в форме рукава, и я уже представила, как будет выглядеть моя, это будет настоящим произведением искусства. Ты уже передумал? — Ребекка провела пальцами по оголенной руке, представляя, как скоро на ней появится цветной рисунок с бабочками, музыкальными нотами, и словами, выражающими ее любовь к Эрику.

— Нет, я все еще хочу это сделать, не могу дождаться, когда мы приступим, но на это потребуется много времени. Основная часть рисунка может занять несколько часов, а у нас их нет. Нас уже ждут.

— Где?

— У твое… — Эрик засмеялся. — Ты почти меня расколола.

— У моего…, — сказала она, перебирая в голове подходящее место. — У моего… у моего чего?

Точно не у дома ее родителей.

Эрик ничего не ответил, и всю оставшуюся дорогу не произнес ни звука в ответ на ее вопросы и догадки. Вскоре машина остановилась и она услышала голоса, но они были слишком далеко, чтобы она могла их распознать. Внезапно повязка спала с ее глаз. Она заморгала, привыкая к яркому послеобеденному солнцу. Это что, шатер передвижного цирка? Подумала она, когда перед ее глазами показались два огромных натянутых шатра.

Ей пришлось зажмуриться от яркого света.

— Мы что, будем жениться на трапеции? — спросила она.

Эрик засмеялся.

— Ты что не поняла? Мы рядом с церковью твоего отца.

Ребекка не знала что сказать. Она прикрыла рот трясущейся рукой, на глазах навернулись слезы. На этот раз, открыв глаза, она внимательно осмотрела территорию. У нее было много счастливых воспоминаний, связанных с этой маленькой белой церковью с ее огромными яркими витражами. Хоть последние несколько месяцев у нее не было возможности посещать церковь, она прекрасно помнила свой приход с лакированными скамейками. Высокой кафедрой, поющим хором. И ее доброжелательный и сердечный отец, приветствующий всех прихожан. Ей не нужно было постоянно посещать это место, чтобы чувствовать связь с ним. Она была глубоко в ее сердце.

— Я понимаю, мне нужно было посоветоваться с тобой, но подумал, ты будешь не против, если нас обвенчает твой отец. Раз уж он профессионал в этом деле.

— Это моя мама заставила тебя это сделать? — спросила она, зная, что эта женщина была немного властная, а Эрика сложно была назвать религиозным. Она не могла представить, что Эрик хотел бы жениться в таком месте, а она достаточно его любила, чтобы не настаивать на церкви. Бог бы все понял. Место не имело значения, главное они любили друг друга. Не важно, какого ты пола, расы и возраста, главное нести любовь и добро.

Ребекка верила в это. Именно этому учил ее отец на протяжении всей ее жизни.

— Ладно, — тяжело вздохнул Эрик, — наверно, это было плохой идеей. Давай я просто разверну машину, и мы вернемся к судье.

Она накрыла его руку, до того как он успел переключить заднюю передачу.

— Я буду счастлива, если мой отец обвенчает нас в его приходе, но я не хочу принуждать тебя, и заставлять чувствовать себя неуютно, только потому, что моя мать считает себя черновой повелительницей вселенной. — Она закатила глаза, покачав головой. Эта женщина была слишком праведной. Даже для жены священника.

Эрик расплылся в улыбке.

— Она этого не предлагала. Как и платье — это было целиком моей идеей. Я позвонил твоим родителям и трубку взял твой отец. Я просил, не хочет ли он нас обвенчать. Мне кажется, он плакал, когда я повесил трубку, так что никакого давление, тем более у меня нет желания разбивать сердце твоему отцу. Но если ты не хочешь выходить замуж здесь, мы можем уехать, а после позвоним твоему отцу.

Она взяла обе руки Эрика и прижала к своей груди, в области взволнованно бившегося сердца.

— Но я согласна обвенчаться здесь. Согласна, согласна.

— Эй, прибереги это «согласна» для церемонии, — дразнил Эрик.

Ребекка бросилась в объятия Эрика, страстно его целуя, рычаг коробки передач врезался в ее бедро, но ей было плевать.

Спустя минуту она чуть отстранилась, изучая его лицо. Господи, как же она его любила.

Как ему удавалось угадывать все ее желания? Она никогда не рассказывала ему, как много для нее значит папина церковь. Когда они были не в турне, она посещала воскресные мессы, но Эрик никогда ее не сопровождал. Он всегда повторял: церковь заставляет его чувствовать неудобство, поэтому она ходила одна.

Эрик смахнул подушечкой большого пальца, бежавшую по щеке слезу.

— Дерьмо, надеюсь это слезы радости, — сказал он.

— Наисчастливейшие, — заверила его Ребекка.

Он обхватил ее лицо руками и прижался к ее лбу своим.

— Значит, ты готова пойти туда, сказать «согласна», поцеловаться и все такое, после чего мы будем женаты и сможем преступить к настоящему веселью? Потому что сейчас я думаю именно об этом, о таких вещах, которых не положено думать на парковке перед церковью.

Прежде чем она ответила, раздались громкие удары по капоту машины. Эрик подскочил со своего места и схватил кого-то за рубашку.

— Твой курьер привез тебе счастливый смокинг… — сказал Трей, поднимая обе руки вверх в знак примирения.

— Никогда не смей ударять мою машину, — сквозь зубы сказал Эрик. Он отпустил Трея и оттолкнул его от машины.

— Я стоял там несколько минут, пытаясь привлечь ваше внимание, — оправдывался Трей, — но теперь я понимаю, почему ты не обращал на меня внимание. Привет-привет, Ребекка Блэйк.

— Стикс, — поправил его Эрик.

— Еще нет, — ответил Трей, подмигивая Ребекке. — Она все еще свободна, пока я в ней заинтересован.

Ребекка ощутила, как вспыхнули ее щеки. Она не понимала, что такого было в Трее Миллсе, что делало его ходячим афродизиаком. Она ни за что не променяет ее Эрика даже на сто Треев, но она все же была живым человеком. Этот мужчина был сексуален по-своему. Она всегда так думала. Не было ли это странны, она до сих пор считала его привлекательным, зная, что он украл сердце ее бывшего жениха Айзека и сорвал его вишенку, но, черт возьми, она не могла устоять перед этими зелеными глазами.

— Ты упустила свой шанс тройничка с Треем, — прошептал ей на ухо Эрик. — Так что тебе лучше о нем забыть.

Она ударила Эрика по плечу.

— Если бы я хотела тройничка с Треем, то это давно бы случилось, — сказала она, как раз в тот момент, когда к машине подошла ее мама. Слава богу, мама не слышала ее слов. Ее мама сходила с ума при виде покрашенный волос в синий и фиолетовый цвета, чтобы с ней случилось, узнай она обо всем происходящем в гастрольном автобусе.

— Деточка, я рада, что оно тебе подошло, — сказала ее мама, широко улыбаясь, глядя на подвенечное платье. — Видишь, я не всегда была такой большой.

— Мама, ты и сейчас в отличной форме.

— Мисси Би, я бы точно с вами замутил, — пропел Трей.

Ребекка была уверена, скажи такое любой другой мужчина, возможно даже ее муж, он бы лишился парочки зубов. Но Трей произнес эти слова, а после медленно облизал леденец, сверкая пирсингом в языке, от чего к изумлению Ребекка ее мама покраснела, и опустила взгляд в пол.

— Конечно, но только 20 лет назад.

— Я обожаю взрослых женщин, — продолжал Трей, — И молоденьких девчонок. И девушек моего возраста.

— Ты любишь всех женщин, которые дышат, — сказал Эрик.

Ребекка была рада, Трей не упомянул о своей любви к мужчинам всех возрастов. Она не знала, как ее мать отреагирует на эту новость, и особенно если она узнает, что Айзек — парень, который по ее мнению должен был жениться на Ребекке, был соблазнен Треем, как и любая женщина в непосредственной близости от него.

— Может, хватит глазеть на Трея? — пожаловался Эрик.

— Я не глазею на Трея, — ответила она. — Я слишком влюблена в тебя, поэтому даже не замечаю его.

— Это ты сейчас так говоришь.

— Трей бы никогда не просил у моей матери подвенечное платье.

— Я многое люблю, — вмешался Трей, — но фишка с переодеваниями — это не мое.

Ребекка позже отомстит ему за это.

— Он бы никогда не просил моего отца провести нашу свадебную церемонию.

— Ага, ведь я никогда не женюсь.

— Трей, у меня тут личный разговор с моим женихом. Прошу тебя не перебивай.

— Ребекка Эстер Блэйк — это было очень грубо с твоей стороны, — сказала ее мама.

Ребекка вздохнула.

— Может, мы вернемся в здание суда и сбежим от наших надоедливых семей?

— Я уже близок к этому, — признался Эрик.

— Тогда давай покончим с этим побыстрее, и приступим к празднованию наедине.

— Ох, я очень жду этого празднования наедине, — Эрик выпрыгнул из машины, не утруждаясь открывать дверь, и подхватил Ребекку на руки. Она смеялась, пока он пытался вытащить ее из машины.

— Думаю, это была неудачная идея. Кажется, я сорвал себе спину, — застонал Эрик, прижимая ее к груди.

— Тогда поставь меня на землю.

— Я не хочу, а вдруг ты сбежишь.

— Я никуда не уйду, пока тебя не будет со мной рядом.

— Обещаешь?

— Могу поклясться на мизинце, — сказала она, протягивая ему палец. Эрик аккуратно перенес ее вес на одну руку, не желая повредить спину, и сцепил ее мизинец своим.

Эрик поставил Ребекку на землю, и ее тут же окружила толпа болтающих женщин. Ее мама пыталась смахнуть пыль с пролежавшего на чердаке платья. Девушки заметили появление невесты, и она стала главным объектом их внимания.

Джесс — восхитительная невеста Седа, заключила Ребекку в свои объятия и повела ее в сторону церкви.

— Мы сделали все, что смогли, — сказала она. — Может, некоторые вещи не подходят по стилю, но Эрик позвонил нам всего два часа назад. Иди и посмотри, может, ты захочешь что-то изменить.

Ребекка испуганно взглянула на Эрика через плечо. Она поклялась, что не уйдет от него, и вот спустя минуту она уже была в нескольких метрах от него. Он улыбнулся ей, махнув в сторону церкви, когда к нему подошли участники его группы, заключая его в братские объятия.