Сиделка состроила недовольную гримасу за спиной у Скроупа и приступила к еде.

Как только хлопнула входная дверь, Тейлор заворчал, но поспешил проглотить свой завтрак. Как и Женевьева, он давно усвоил, что следует во всем повиноваться Скроупу. Его задания отличались неизменной простотой и ясностью, а главное, хорошо оплачивались.

Отправив в рот последний кусок хлеба, Женевьева встала из-за стола и принялась готовить поднос с завтраком для пленницы. Когда чайник вновь закипел, она заварила чай, а остатки кипятка вылила в кувшин, уже наполовину заполненный холодной водой.

— Так сойдет, — пробормотала она. Поставив чайник обратно на печь, сиделка вытерла руки о передник и посмотрела на Тейлора: — Ты готов?

Проглотив последний кусок колбасы, Тейлор отодвинул тарелку и поднялся.

Пока Женевьева нагружала поднос, он снял с крюка ключи и отпер дверь в подвал. Потом потянулся за фонарем, быстро его зажег, прикрутил фитиль и начал спускаться по лестнице.

Женевьева с подносом в руках медленно последовала за ним и остановилась возле двери в темную комнату. Опустив на пол фонарь, Тейлор вставил большой ключ в замочную скважину, отпер тяжелую дверь и распахнул ее настежь. В свете фонаря тюремщики увидели закутанную в покрывало фигурку пленницы, съежившуюся на постели. Выступив вперед с подносом, Женевьева кивком указала Тейлору на кухню.

— Принеси кувшин и лохань, а я пока разбужу ее.

Тейлор презрительно фыркнул и направился к лестнице, оставив фонарь на полу. Тусклые лучи почти не освещали комнату. Поставив поднос на умывальник, Женевьева хмуро покосилась на темневшую в полумраке кровать и вернулась за фонарем.

— Пора вставать, мисс Кинстер. Настал долгожданный день.

Увидев, как Тейлор с лоханью и кувшином медленно спускается по лестнице, сиделка подняла фонарь и, прибавив света, вновь вошла в комнату.

— Вставайте, живо. — Она направилась к кровати, светя фонарем. — Вы ничего не добьетесь, если…

Женевьева внезапно осеклась, на мгновение замерла, а затем бросилась к кровати.

— Нет! — Сорвав простыню, она увидела две подушки вместо Элизы. Сиделка пронзительно взвизгнула. — Как такое возможно?

За дверью раздался грохот, будто рухнуло на пол что-то тяжелое. Послышалась брань, и в комнату ворвался Тейлор.

— Что? Что стряслось?

В ужасе оглядев комнату, Женевьева повернула к нему побелевшее лицо.

— Девчонка сбежала.

— Не болтай ерунду, этого не может быть.

Тейлор покрутил головой и заглянул под кровать.

— Она сбежала, — повторила Женевьева.

Тейлор озадаченно выпрямился, лицо его выражало растерянность. Сиделка в отчаянии обхватила себя руками.

— Скроуп оторвет нам головы!

— Не понимаю, за что. Это не мы ее проворонили. — Тейлор угрюмо насупился. — Ее здесь нет. Она исчезла. Из запертой комнаты.

— Вот и объясни это Скроупу. Он наверняка решит, что мы спрятали девчонку, задумав вытрясти деньги из ее семьи.

— Да, такое возможно, — признал Тейлор. Он не привык много думать, потому и предпочитал работать на наемников вроде Скроупа. — Девчонка была здесь прошлой ночью. Скроуп последним выходил из подвала. Это он запирал дверь. И он же первым проснулся утром… Раньше всех спустился в кухню. — Тейлор с Женевьевой обменялись тревожными взглядами. — Может, он уже передал девицу этому своему шотландцу, а теперь просто оставил нас с носом?

Женевьева надолго задумалась, потом покачала головой:

— Это на него не похоже. Скроуп никогда не работает в одиночку, ему нужны подельники, кто-то вроде нас с тобой. Едва ли ему пойдет на пользу, если начнут болтать, будто он нас надул.

Тейлор кивнул:

— Да, похоже, ты права.

Стиснув руки на груди, Женевьева медленно повернулась и принялась обшаривать глазами комнату.

— Как, черт возьми, ей удалось выбраться отсюда? Из подвала, из дома?

— Какая разница? — проговорил Тейлор, осененный внезапной догадкой. — Как бы она ни выбралась, ее здесь нет. Но поскольку вчера вечером она была здесь, о чем нам доподлинно известно, то вовсе не важно, когда она покинула дом. Девчонка не могла уехать из города прежде, чем станет светло и откроются конюшни. — Тейлор решительно выпятил подбородок. — У нас есть шанс схватить ее, если поторопимся. Я отправляюсь прямо сейчас.

Он резко повернулся и бросился вон из комнаты.

Женевьева, выйдя из оцепенения, побежала за ним.

— Откуда ты знаешь, по какой дороге она поехала? Где ее искать?

— Ну, это проще простого, — бросил через плечо Тейлор, взбираясь по лестнице. — Она наверняка уже на пути домой. Куда еще ехать молодой леди вроде нее? — Ввалившись в кухню, Тейлор сорвал свой плащ с крючка возле задней двери. — Даже если она обратилась за помощью к какому-нибудь приятелю, то сейчас они мчатся во весь опор по Большой Северной дороге.

— К границе, — выдохнула Женевьева.

— Я проверю конюшни и постоялые дворы на Саут-Бридж-стрит — должно быть, там она искала экипаж или почтовую карету. — Тейлор повернулся к двери. — А ты оставайся здесь и расскажи все Скроупу. Я вернусь вместе с его малюткой. А если придется задержаться, пришлю весточку.

Женевьева сделала кислую мину, но промолчала. Ничего другого ей не оставалось.

Не дожидаясь ответа, Тейлор метнулся к двери и выскочил на улицу.

Подбежав к двери, Женевьева услышала, как грохочут его башмаки по булыжнику. Ошеломленная, подавленная, она закрыла дверь и застыла, не в силах поверить в происходящее.

— Но как же, черт возьми, она улизнула?


— О, волшебный, радостный день! — Сидя в двуколке, Хьюго блаженно откинулся на подушки. Покручивая на пальце золотистый парик, он картинно взмахнул рукой и с воодушевлением произнес: — Солнце сияет, все идет как по маслу. Чего еще можно желать?

Кобби усмехнулся, сжимая в руках вожжи.

— Будем надеяться, что Джер с Элизой справятся со своей задачей так же успешно, как и мы.

— Не сомневаюсь, — отозвался Хьюго. — Да и с какой стати нам тревожиться? Наш план безупречен. Что может пойти не так?

Кобби пожал плечами:

— Должен сказать, эта лошадь просто чудо. Воплощенная мощь и стремительность. Да, Джер всегда знал толк в таких вещах.

Заметив приближающийся экипаж, Хьюго снова нахлобучил на голову парик.

— С такой резвой лошадью мы скоро будем в Далките.

Хьюго оглянулся на Эдинбург, вознесенный к облакам, тающий в легкой дымке тумана, что поднимался от залива внизу. Двуколка катилась все дальше, и очертания города постепенно стирались, бледнели, словно размытая водой акварель.

К скрипу колес двуколки добавился грохот приближающейся кареты, и Хьюго тотчас плотнее запахнул плащ Элизы, прикрыв золотистое платье, опустил плечи, набросил на голову капюшон и отвернулся, мгновенно превратившись в застенчивую юную леди.

Когда экипаж скрылся из виду, Хьюго покосился на Кобби и ухмыльнулся. Он продолжал изображать женщину еще какое-то время, но, не заметив на дороге других путешественников, откинул капюшон.

— Вперед! — Он театральным жестом простер руку. — В Далкит, затем в Берик и, наконец, в Вулверстон!

— В Вулверстон!

Кобби щелкнул поводьями, и Джаспер послушно пустился в галоп.


— Я ищу молодую леди, англичанку, светловолосую, в золотистом вечернем платье.

Тейлор остановился перед двумя конюхами возле дверей небольшого трактира недалеко от постоялого двора, где он накануне утром оставил карету. Толстяк тяжело дышал — он мчался бегом всю дорогу от Ниддери-стрит и вконец запыхался. Но заметив, как переглянулись двое юношей, Тейлор понял, что не зря выбивался из сил, и воспрянул духом.

— Похоже, вы ее видели. В какую сторону она поехала?

Старший из конюхов поднял глаза на Тейлора.

— А что нам за это будет?

Бормоча про себя проклятия, наемник пошарил в карманах и протянул парню шиллинг.

— Не испытывай судьбу, приятель. Так куда она направилась?

Конюх взял монету, оглядел ее со всех сторон и положил в карман.

— Она пришла с английским джентльменом. Он оставлял здесь свою двуколку и вороного жеребца. Явился вчера утром, ближе к полудню. Они забрали экипаж и уехали с первыми лучами солнца.

— По какой дороге?

— Я слышал, как джентльмен упомянул Большую Северную дорогу, — вставил слово конюх помоложе. — Они говорили, что поедут через Далкит.

— Спасибо. — Немного подумав, Тейлор порылся в кармане и выудил еще несколько монет. — У вас найдется резвая лошадь? И еще я хотел бы отправить с посыльным записку в Старый город.


— Ну наконец-то! — Джереми ослабил поводья и повернулся к Элизе. — Я думал, поток всадников и экипажей никогда не иссякнет. Не знал, что на дорогах толкается столько телег. Но хотя бы теперь мы можем прибавить ходу.

Он пришпорил лошадь, и могучий гнедой жеребец вырвался вперед.

Элиза заставила себя ослабить поводья, дав лошади свободу. Но стоило коню ускорить бег, как Элиза испуганно съежилась, вцепилась в узду и сжала бедрами седло.

Она попыталась подавить нарастающую панику и напомнила себе, что теперь она юноша, а не женщина. И тем более не никудышная наездница. «Я справлюсь».

Впереди дорога была безлюдной. Ровная и прямая, она тянулась к горизонту, маня за собой бывалого всадника.

— Нам придется мчаться во весь опор, если мы хотим успеть в Вулверстон до ночи, — бросил через плечо Джереми.

Отчаянно стараясь удержаться в седле и не растерять последние крохи самообладания, Элиза сказала себе, что задержаться на несколько часов — беда невелика.

— Я смогу. Я смогу. — Она твердила эти слова, как заклинание, под бешеный стук конских копыт, неуклюже трясясь на спине лошади. — Я смогу.

Элиза старалась изо всех сил удержаться в седле, и пока ей это удавалось.


— У вас не возникло сложностей?

— Ни малейших. — Скроуп вел Маккинзи по Ниддери-стрит. — Мы нигде не задерживались вплоть до самого Джедборо, где провели ночь позавчера; останавливались лишь для того, чтобы сменить лошадей. А вчера мы привезли мисс Кинстер в Эдинбург.

— Она не доставила вам хлопот?

— Никаких. Я предупредил ее, что мы прибегнем к легенде, которую вы нам предложили, и девушка покорилась. Ей пришлось признать, что выбора у нее нет.

— А как она себя чувствует?

— С тех пор как действие эфира закончилось, она не жаловалась. Похоже, мисс Кинстер не испытывает никаких недомоганий.

Шотландец окинул испытующим взглядом наемника, на лице которого застыла маска вежливой почтительности. Маккинзи побывал на Гросвенор-сквер и, прячась в тени, незаметно наблюдал за Скроупом, его громилой кучером и сиделкой, пока те перетаскивали бесчувственное тело Элизы Кинстер с заднего крыльца особняка Сент-Айвза в карету.

Он последовал за экипажем к выезду из Лондона, увидел, как карета сворачивает на Оксфорд-роуд, а затем, убедившись, что наиболее опасная часть плана успешно завершилась, наемники исполняют его приказ не причинять вреда Элизе Кинстер и девушке не угрожает опасность, направился на север другой дорогой. Он прибыл в Йорк и сидел на ступенях собора, когда карета с пленницей проехала мимо. Маккинзи заметил Элизу — она дремала, откинувшись на подушки.

Экипаж появился в условленный час, это означало, что Скроуп неукоснительно придерживается его распоряжений ехать строго по намеченному пути, нигде не останавливаясь. С удовлетворением отметив, что наемники действуют точно по плану, Маккинзи вскочил на своего коня Геркулеса и отправился следом за каретой. Удостоверившись, что экипаж движется по дороге на Мидлсбро, он поехал напрямик через поля, выбрался на Большую Северную дорогу и вернулся в Эдинбург, в свой особняк неподалеку от дворца.

Маккинзи превосходно знал город, у него везде были свои глаза и уши. Стоило карете наемников въехать в Эдинбург, ему тотчас доложили об их прибытии.

Он мог бы прийти за Элизой накануне, но ему не хотелось, чтобы Скроуп догадался о слежке. Маккинзи достаточно хорошо изучил этого человека и знал, что тот необычайно щепетилен. Малейшая тень недоверия оскорбила бы Скроупа, привела бы в ярость. Не желая ссориться с наемником, Маккинзи решил, что двенадцать часов погоды не сделают, и предпочел подождать, когда Скроуп сам даст о себе знать.

Однако получив известие от похитителя, не стал мешкать, и едва над Старым городом начал заниматься рассвет, горец уже ожидал Скроупа в условленном месте.

Он собирался отвести Элизу к себе в дом, а после отправиться на север — для путешествия все было готово. Маккинзи одолевало нетерпение, но ждать оставалось недолго. Скоро пленница окажется у него в руках, и с ее помощью он вернет себе кубок.