На следующее утро Джереми поздно спустился к завтраку. Элиза уже сидела за столом перед тарелкой с овсянкой. Джереми заставил себя улыбнуться стоявшей у печи хозяйке.

— Прошу прощения, я прислушался к вашему вчерашнему совету и выспался всласть. Для меня найдется завтрак?

Кроме двух женщин, больше на кухне никого не было видно.

— Конечно, найдется. И я рада, что вы меня послушались. — Молли отвернулась к печи. — Элиза тоже недавно сошла вниз. Вы хорошо спали?

— Прекрасно.

Встретив взгляд Элизы, Джереми заметил голубоватые тени вокруг ее глаз. Она насмешливо изогнула бровь, будто знала, что он лжет.

Правда заключалась в том, что Джереми чертовски трудно было заснуть. Мешали ноющая боль в плече и смутное беспокойство — ему не хватало знакомого тепла Элизы рядом. Как случилось, что ее близость стала ему необходима, ведь они провели вместе всего лишь пять ночей? На этот вопрос у него не было ответа, однако он продолжал ворочаться без сна, после того как весь дом погрузился в тишину.

Лишь когда небо начало светлеть, ему удалось забыться тревожной дремой. Вскоре он провалился в тяжелый сон, его не разбудил даже шум просыпающегося дома.

Одевание стало для него настоящей пыткой, но он вынес ее с тем же мужеством, с каким раздевался накануне вечером. Рана горела огнем, причиняя мучительную боль, однако рука его слушалась.

Каждое движение давалось ему с трудом, и все же…

Усевшись рядом с Элизой, он поблагодарил Молли, которая поставила перед ним тарелку с овсянкой, щедро сдобренной медом. Чудесный аромат коснулся его ноздрей. Рот мгновенно наполнился слюной. Взяв ложку, Джереми зачерпнул кашу.

Элиза наблюдала за ним, довольная, что по крайней мере у него не пропал аппетит. В отличие от Молли она знала, как обычно выглядел Джереми по утрам, и тотчас заметила его осунувшееся лицо и морщинки в уголках рта, которых прежде не было.

Доев кашу, она обменяла пустую тарелку на чашку чаю, заботливо приготовленную Молли. Элиза сомневалась, что Джереми хорошо спал. Она сама не могла сомкнуть глаз, тревожась о нем, и заснула лишь под утро, когда восходящее солнце расцветило небо нежными красками.

Элиза раздумывала, не зайти ли в спальню к Джереми, но не решилась из страха потревожить его сон. Всю ночь она ворочалась на своей узкой кровати, а когда, наконец, уснула, ей приснилось, что у Джереми началась лихорадка. Однако утром она убедилась, что ее кошмар не имел ничего общего с реальностью: лицо Джереми не пылало жаром и не пугало смертельной бледностью.

Сделав глоток чаю, Элиза подавила вздох и улыбнулась Молли:

— Чудесно.

Со двора донесся шум, и вскоре в кухню вошли Хеймиш и Дикон. Рослый шотландец тотчас направился к жене, чтобы запечатлеть поцелуй на ее кудрявых волосах, а юноша, поздоровавшись с гостями, вопросительно обратился к отцу:

— Я пойду оботру лошадей?

Хеймиш кивнул, усаживаясь напротив Джереми:

— Да, надо бы это сделать, но будь готов отправиться с нами в замок Вулверстон. Твой дядюшка Рой наверняка захочет расспросить и тебя тоже, узнать, не заметил ли ты чего, что я пропустил.

Дикон радостно просиял и, опустив голову, направился к двери. Хеймиш с нежной улыбкой проводил его взглядом.

— Этот парень боготворит своего дядю Ро, ей-богу.

Джереми насмешливо вскинул брови.

— Могло быть и хуже.

— Это точно. — Сложив руки на груди, Хеймиш перевел взгляд на гостей. — К несчастью, когда мы достигли ущелья, тел там не оказалось.

— Не оказалось? — Джереми отодвинул пустую тарелку. — Как это возможно?

— Думаю, мимо проходили погонщики скота. Там видны следы всадников. Похоже, гуртовщики немного потоптались на месте и двинулись на север. В наших краях так заведено — если мы находим мертвеца, то отвозим в ближайший город к мировому судье. Он официально подтверждает смерть и отдает распоряжение о похоронах. — Хеймиш скорчил кислую гримасу. — Закавыка в том, что гуртовщики выбрали тот ближайший город, что лежал у них на пути. Во всяком случае, теперь мы точно знаем, что ваши преследователи разбились насмерть о скалы. — На лице Хеймиша мелькнуло отвращение. — Тому масса свидетельств.

Джереми задумался.

— Как же нам узнать, куда отвезли тела?

— Думаю, у вас и без того полно забот, — отозвался Хеймиш. — Элиза исчезла больше недели назад. Все, кто знал о похищении, ждали вашего появления в Вулверстоне и теперь сходят с ума от тревоги. Лучшее, что вы можете сделать, — это предоставить нам с Ройсом отыскать тела и разузнать все возможное насчет лэрда.

Как только я выясню, куда отвезли тела, Ройс пустит в ход свои связи, и мы узнаем правду.

После недолгого колебания Джереми кивнул:

— Спасибо, для нас это действительно наилучший выход. Однако… — Он бросил взгляд на Элизу. — Возможно, не стоит открыто наводить справки. Мы не хотим, чтобы у кого-то возникли вопросы, почему нас так интересует лэрд. Что же до Скроупа, я не удивился бы, узнав, что в определенных кругах он хорошо известен как наемник и отъявленный негодяй. Нам вовсе ни к чему, чтобы его имя связали с именем Элизы.

— Да, — кивнул Хеймиш. — Или с вашим именем, если на то пошло. Предоставьте это нам с Ройсом. Мы добудем нужные сведения, и никто ни о чем не догадается. — Хеймиш лукаво ухмыльнулся. — Надо будет, солжем. Ройс мастер сочинять небылицы.

Джереми усмехнулся в ответ:

— Полагаю, в прошлом ему здорово пригодился этот дар.

В годы войн с Францией Ройс служил в английской разведке и руководил огромной шпионской сетью, раскинутой по всей Европе.

— Итак… — Хеймиш перевел взгляд с Джереми на Элизу. — Вы готовы снова отправиться в путь? Нам потребуется чуть больше часа, чтобы добраться до замка.

Элиза взглянула на часы, стоявшие на буфете.

— Уже одиннадцать. Если мы выедем прямо сейчас, то прибудем в замок еще до обеда.

— Да, и я так думаю, — протянул Хеймиш.

Джереми обеспокоенно взглянул на Элизу:

— Тропинка слишком крута для двуколки. Нам придется ехать верхом.

— Ох…

Лицо Элизы вытянулось.

Хеймиш недоуменно нахмурился.

— У нас достаточно лошадей, выбирайте любую.

Элиза уныло потупилась.

— Дело не в этом. Я… не слишком хорошая наездница.

На мгновение Хеймиш и Молли изумленно застыли. В комнате повисла неловкая тишина.

Первой заговорила хозяйка дома:

— Что ж, коли так, Джереми возьмет Элизу к себе в седло. — Она повернулась к мужу: — Дай Джереми старого Мартина, этот коняга запросто выдержит двоих седоков.

— Отличная мысль. — Хеймиш поднялся, оглядывая гостей. — Если вы покончили с завтраком, идемте со мной.

Джереми с Элизой от души поблагодарили Молли за теплый прием. Миссис О’Лохлин с улыбкой пожала гостям руки и пожелала им счастливого пути, а затем направилась вслед за мужем на конюшню.

Дикон был там. Они принялись седлать лошадей.

Джереми пожелал сам надеть сбрую на старого Мартина, немолодого смирного мерина.

— Двигать рукой мне вполне по силам, — объяснил он. — Работа пойдет мне на пользу.

Рука по-прежнему болела, но Джереми казалось, что она быстрее заживет, если действовать ею как здоровой.

Подтягивая подпругу, он неожиданно понял, что изменилось с тех пор, как он был здесь с Ройсом две недели назад. Изменился он сам.

Изменился до неузнаваемости. Теперь он чувствовал себя более зрелым. Опытным, искушенным. Он прошел через суровые испытания и выдержал. Теперь он знал, на что способен. И намного яснее представлял себе, какой хотел бы видеть свою будущую жизнь.

Затянув подпругу и укрепив стремена, он обернулся к Элизе. Встретив взгляд ее ореховых глаз, он почувствовал, как сердце взволнованно замерло. Элиза стала средоточием его жизни. Быть рядом с ней — вот будущее, о котором он мечтал.

Элиза робко улыбнулась, не зная, о чем он думает.

На губах Джереми мелькнула рассеянная улыбка. Он понимал, что сейчас не время для объяснений. И все же серьезного разговора не удастся избежать, когда они прибудут в Вулверстон и вернутся к привычной жизни. Уверенно взявшись за узду, он заставил мерина стоять смирно.

— Вы хотели бы ехать впереди или позади меня?

Элиза смерила взглядом могучую лошадь. Старый Мартин был не меньше семнадцати ладоней в холке.

— Впереди, если вы не против.

— Нисколько. Обопритесь на мою руку.

Он помог Элизе вскочить в седло и уселся позади нее.

Хеймиш с Диконом уже ждали во дворе верхом на лошадях.

Удостоверившись, что Элизе удобно сидеть, Джереми направил лошадь к воротам конюшни. Он сразу оценил достоинства коня. Молли сделала превосходный выбор. Широкая спина и ровный неторопливый бег мерина говорили о выносливости и спокойном нраве. Было ясно: Мартин ни за что не понесет, даже если Джеремй выпустит из рук поводья.

— Хорошо. — Хеймиш одобрительно кивнул. — Отправляемся!

Могучий шотландец выехал со двора первым, за ним последовал Джереми, Дикон замыкал кавалькаду. Выстроившись цепочкой, всадники направились рысью вверх по тропе в сторону Кленнелл-стрит, а затем повернули на юг, в Англию, к замку Вулверстон.

Когда всадники въехали в кованые железные ворота замка и впереди показалась мраморная лестница парадного входа, Элиза застыла, не в силах поверить своим глазам.

— Откуда, черт возьми, все они взялись?

Джереми, не меньше ее изумленный видом огромной толпы, встречавшей кавалькаду на ступенях замка, потрясенно выдохнул:

— И почему их так много?

— Я ожидала увидеть родителей, — прошептала Элиза, — конечно, Ройса с Минервой, Хьюго с Кобби и даже Меггин — мы знали, что они, возможно, останутся дожидаться нашего возвращения. Но здесь и мои сестры, и Брекенридж, и Гейбриел с Алатеей, и Девил с Гонорией, и тетя Хелена.

— Я допускал, что могут приехать Леонора и Трентем, но Кристиан с Летицией, Делборо с Делией и в довершение всего леди Озбалдестон… это выше моего понимания.

Элиза успела издать лишь недоверчивый возглас, когда всадники подъехали к лестнице, и приветливо улыбнулась.

Они остановились на подъездной дорожке. Стоило Джереми спешиться, как встречающие с сияющими улыбками и радостными криками устремились вниз по лестнице. К тому времени как Джереми помог Элизе спуститься с лошади, их уже настигла маленькая стайка женщин, а следом нахлынула остальная толпа.

Оказавшись в благоуханных объятиях матери, которая не помнила себя от радости, Элиза едва успела поклясться, что цела и здорова, как ее прижал к груди отец. Потом настала очередь Хизер, Анджелики, Гейбриела и Алатеи…

Шум множества голосов сливался в единый гул. Слышались радостные восклицания, сыпались вопросы. Слава Богу, Хеймиш старался отвечать на них по мере сил. После нескольких дней, проведенных вдвоем с Джереми вдали от остального мира, Элизе показалось, что она тонет.

Не в какофонии звуков и не в объятиях друзей и близких, а в водовороте чувств: ко всеобщей радости примешивались пережитое беспокойство, тревога, напряжение последних дней.

Элиза понимала, что ее родители вздохнут спокойно, лишь когда услышат всю историю ее приключений и оценят… возможные последствия.

Но думать об этом у нее не было сил.

Поймав взгляд Джереми, она увидела в его карих глазах то же смятение и улыбнулась. Джереми ответил ей ободряющей улыбкой, прежде чем новая волна приветствий и дружеских объятий захлестнула их обоих.

Добравшись наконец до Меггин, Элиза тепло ее обняла.

— Вы были правы, нам не удалось добраться до замка за один день. Еда пришлась как нельзя кстати.

Меггин рассмеялась, сжав руки Элизы:

— Я так рада… мы все очень рады, что вы благополучно вернулись. Мы не находили себе места от тревоги, когда вы не появились ни на второй, ни даже на третий день.

— После мы перестали считать дни, а тревога все росла. — Кобби протиснулся сквозь толпу, чтобы обнять Элизу. — К сожалению, наш чудесный маскарад не сработал, вернее, не задержал похитителей надолго, как мы надеялись. Должно быть, Скроуп и его подручные все это время висели у вас на хвосте?

— Нет. Покинув Эдинбург, мы больше не видели ни Женевьеву, ни Тейлора. Нас преследовали лэрд со Скроупом.

— Лэрд? — Девил, разговаривавший с Джереми, резко повернулся. — Мне интересно все, что вам удалось узнать о нем.

Элиза открыла было рот, чтобы ответить, но громкий хлопок в ладоши привлек всеобщее внимание к Минерве, герцогине Вулверстон, стоявшей на вершине лестницы.

— Если вы хотите услышать всю историю целиком, позвольте бедному Джереми с Элизой немного прийти в себя. Обед ждет нас на столе. Освежившись, мы соберемся в гостиной и послушаем наших путешественников. — Минерва обвела собравшихся внимательным взглядом ореховых глаз. — Так что больше никаких вопросов, пока мы все не устроимся в гостиной.