Зато он был прекрасно осведомлен, какого мнения на сей счет придерживаются все собравшиеся в замке Вулверстон, исключая разве что Кобби, Хьюго и Меггин, которые усаживались сейчас в экипаж.

Старший брат Элизы Гейбриел последним из всего многочисленного клана Кинстеров высказал свое отношение к неизбежному союзу сестры с Карлингом.

Стоя рядом с Джереми, Элиза помахала рукой вслед карете, увозившей Кобби, Хьюго и Меггин. Потом ее окликнул Брекенридж, и Элиза поспешила попрощаться с сестрами — они возвращались в город, виконт их сопровождал. Стоило ей удалиться, как ее место тотчас занял Гейбриел.

— Я хотел поблагодарить вас за спасение сестры. — В звучном голосе Гейбриела слышалась неподдельная искренность. — Ваш план доставить Элизу в замок за один день был хорош, и он непременно удался бы, будь на месте Элизы Хизер или Анджелика. Знаю, вам помешало то, что моя сестра не умеет ездить верхом. Не ваша вина, что вам с ней пришлось едва ли не неделю добираться до границы. Сказать по правде, — губы Гейбриела изогнулись в улыбке, — для ученого, что проводит свои дни, листая пыльные фолианты, вы великолепно справились с этой нелегкой задачей. Избежали опасности и благополучно преодолели все преграды. Естественно, вы не могли учесть дальнейшие последствия подобного приключения, и я нисколько вас не виню. Однако вы со всей ясностью дали понять, что готовы принять на себя ответственность за то щекотливое положение, в котором оказалась моя сестра, и за это я глубоко уважаю вас, как и все мы.

Джереми вовсе не хотел, чтобы ему высказывали признательность подобного рода, но не посмел возразить, что в этом нет нужды, что его готовность спасти репутацию Элизы вовсе не продиктована чувством долга. Прежде он должен был поговорить с Элизой, заручиться ее согласием. Возможно, вернувшись к привычному окружению, где властвовали законы высшего света, она пожелала представить их будущий брак как вынужденное соглашение. Бросив взгляд на Элизу, непринужденно щебетавшую с Хизер и Анджеликой, он спрятал руки в карманы и пожал плечами:

— Думаю… это наилучший выход для нас обоих.

По крайней мере, он сказал правду.

Коротко кивнув, Гейбриел протянул Джереми руку.

— Как бы то ни было, если вам что-то понадобится, смело обращайтесь к нам.

— Спасибо.

Джереми пожал Гейбриелу руку и улыбнулся подошедшей Алатее.

Гости продолжали прощаться. Джереми пришлось выдержать разговор с Девилом, похожий на его недавнюю беседу с Гейбриелом и закончившийся на той же ноте. Прощаясь с Девилом, Гонорией, Хеленой, леди Озбалдестон и остальными, он старательно обходил вопрос о том, какого рода отношения связывают его с Элизой на самом деле. В итоге все семейство осталось в убеждении, что в основе будущего союза молодых людей, о котором никто не говорил прямо, предпочитая объясняться полунамеками, лежат доводы чести и благоразумия, необходимость защитить репутацию Элизы. И хотя Джереми одолевало желание возразить, громко заявив о своих чувствах, он не решился развеять всеобщее заблуждение. Вынужденное молчание невыносимо его раздражало.

К тому времени как карета с Кристианом, Летицией Делборо и Делией скрылась из виду, увозя всех четверых обратно в Линкольншир, нервы Джереми были уже напряжены до предела.

И все же, надо признать, он испытывал благодарность ко всем тем, кто прибыл поддержать их с Элизой. Получив письмо от Джереми из Эдинбурга, Ройс тотчас отправил гонцов к Леоноре и Тристану в Суррей и к родителям Элизы в Лондон. Гейбриел с Алатеей поехали на север вместе с лордом Мартином и леди Селией. Услышав новость, Девил с Гонорией тоже пустились в путь. К ним присоединилась гостившая у них Хелена. Во время долгого путешествия на север Леонора с Тристаном заехали в Дернское аббатство и встретили там Делборо с Делией и леди Озбалдестон. Не зная, как обстоят дела на северной границе, Кристиан с Летицией и Делборо с Делией решили сопровождать Тристана с Леонорой. Леди Озбалдестон, разумеется, отправилась с ними.

Из замка Вулверстон она предпочла вернуться в Лондон вместе с Хеленой в экипаже Девила и Гонории, последовавшем за каретой Кристиана. Гейбриел с Алатеей выехали еще раньше.

На подъездной дорожке Элиза прощалась с сестрами. Ей пришлось выслушать немало советов и наставлений. Высвободившись из объятий сестры, Хизер оперлась на руку Брекенриджа и взошла на подножку кареты. На верхней ступеньке она обернулась. В глазах ее читалось предостережение.

— Помни, будь твердой. Ты знаешь, чего хочешь, так постарайся этого добиться.

Стоявший возле кареты Брекенридж закатил глаза, сделав вид, что ничего не слышит.

Элиза тоже воздела глаза к небу.

— Хватит волноваться из-за пустяков. Я знаю, что делаю.

— Да, — вмешалась Анджелика, собираясь взойти на подножку следом за Хизер, — но готова ли ты стоять на своем? Все мы знаем, что ты намного мягче и уступчивее Хизер и меня. Если ты опустишь руки и сдашься, откажешься от своей мечты, то мы… — Стоя на верхней ступеньке, Анджелика прищурила зеленые глаза. — Ну, не знаю, что сделаем, но этого мы не потерпим. Так что не отступайся.

С этими словами несносная младшая сестра Элизы повернулась и скользнула в карету, предоставив Брекенриджу следовать за ней.

Он сочувственно улыбнулся, обнимая Элизу.

— Как твой будущий зять, я лишь добавлю… — Немного помолчав, Брекенридж вздохнул. — Джереми славный человек, Элиза. Что бы вы с ним ни решили, не забывай об этом. И помни, он заботится о твоем благополучии.

Элиза растерянно моргнула, осторожно обнимая Брекенриджа. Виконт еще не оправился от тяжелой раны, которую получил, спасая Хизер. Эта рана едва не стоила ему жизни.

— Я знаю, что Джереми за человек. И вряд ли забуду.

Казалось, никто вокруг не сознавал, что в Джереми она видит своего избранника, долгожданного героя своих грез. Даже сестры. Их непонимание стало последней каплей, переполнившей чашу. Однако теперь, когда большая часть гостей разъехалась, Элиза смогла вздохнуть свободнее и сдержать закипающий гнев, готовый вырваться наружу.

Леди Озбалдестон с тетушкой Хеленой зашли так далеко, что принялись уверять Элизу, будто в браке с мужчиной, который целыми неделями не выходит из библиотеки, есть своя прелесть. Похлопывая Элизу по руке, они твердили в один голос, что она найдет себе массу интересных занятий, чтобы заполнить досуг.

Все они, все без исключения, вели себя так, словно считали Джереми второсортной партией, а брак с ним едва ли не мезальянсом. Правда, Хизер с Анджеликой в отличие от остальных полагали, что у сестры есть выбор. Однако, похоже, ни одна из них не верила, что у Элизы с Джереми хватит духу бросить вызов свету.

Медленно приблизившись, Джереми обменялся рукопожатием с Брекенриджем и попрощался с девушками через окошко кареты. Потом подошли родители Элизы вместе с Ройсом и Минервой. Брекенридж забрался в экипаж. Захлопнув за ним дверцу, Ройс подал знак кучеру трогать.

Карета покатила по дорожке, вслед ей неслись прощальные возгласы. Провожающие махали руками.

Наконец-то Элиза с Джереми оказались одни. Вернее, в окружении тех, у кого были все основания находиться здесь. В замке остались родители Элизы, Леонора с Тристаном и, разумеется, хозяева, Ройс и Минерва. Продолжая оживленную беседу, все они направились к лестнице, чтобы вернуться в дом.

Проводив взглядом маленькую процессию, Джереми повернулся к стоявшей рядом Элизе:

— Вы не хотели бы прогуляться?

— Да, с радостью, — ответила Элиза. — Мне совершенно не хочется сидеть в гостиной.

Джереми вполне разделял ее чувства.

— Мы можем дойти до реки и свернуть на тропинку, огибающую озеро.

Элиза кивнула. Они миновали лестницу, затем, сойдя с подъездной аллеи на аккуратную садовую дорожку, тянущуюся между клумбами, пересекли газон и спустились к реке.

Взяв Элизу за руку, Джереми помог ей пройти по деревянному мосту, изгибавшемуся аркой над бурлящей рекой.

— Я почти благодарен Скроупу за то, что тот подстрелил меня, тем более что пуля не причинила большого вреда. — В ответ на удивленный взгляд Элизы Джереми печально улыбнулся. — Благодаря ране мы вправе устроить себе передышку в несколько дней, прежде чем появимся в Лондоне, чего все от нас ждут.

«Прежде чем мы объявим о своей помолвке и начнем приготовления к свадьбе», — мысленно продолжила Элиза.

Она состроила унылую гримаску.

— Это верно.

— Но раз уж все согласились дать нам время, возможно, нам стоит этим воспользоваться.

Ступив на дорожку, бегущую вдоль берега реки, Элиза вопросительно подняла брови.

— Что у вас на уме?

Джереми немного помолчал, затем произнес:

— Расскажите мне о ваших любимых деревьях, цветах, красках, музыке, обо всем, что вам нравится.

Элиза рассмеялась, перечислила все, что смогла припомнить, и потребовала того же от Джереми.

Бредя по тропинке к озеру, они признавались друг другу в своих пристрастиях и антипатиях, делились предпочтениями и наблюдениями. Джереми с удивлением обнаружил, что вопросы и ответы легко слетают у него с языка. Он никогда не был силен в задушевных беседах с молодыми дамами, но… с этой леди Джереми собирался провести остаток жизни, ему не было нужды осторожничать, подбирая слова.

К чему он действительно стремился, так это узнать о ней больше, хотя самое главное он, пожалуй, уже знал. Он знал, что ему нравится смех Элизы, а при виде ее лукавой легкой улыбки, предназначенной ему одному, он чувствует себя королем. Но Джереми внимательно выслушивал ее ответы, жадно ловя каждое слово…

Ища дорогу к ее сердцу.

«Должно быть, это и есть ухаживание».

Поймав себя на этой мысли, Джереми на мгновение замер. Да, он пытался очаровать Элизу, с пылом и страстью влюбленного… потому что этого требовала какая-то часть его существа, неведомая прежде, дремавшая долгие годы и пробудившаяся лишь недавно, в тревожные дни опасности. В душе Джереми знал: брачный союз по взаимному соглашению не для Элизы, она достойна большего.

Осознав, что старается завоевать расположение Элизы, будто страстный поклонник, Джереми неожиданно для себя самого не остановился, но продолжил эту захватывающую игру. Он находил в ней неизъяснимое удовольствие. Его охватило желание покорить свою даму, вскружить ей голову, позабавить ее, поразить. И ему это удавалось.

Элиза отвечала открыто и свободно, без всякого жеманства. Глаза ее смеялись, лицо светилось радостью. Дойдя до озера, гуляющая пара побрела вдоль берега под склоненными ветвями ив, медленно удаляясь от дома.

Элиза чувствовала себя околдованной, завороженной. Взяв Джереми под руку и шагая рядом с ним, она принялась расспрашивать его о дядюшке Хамфри, попросила описать дом, в котором они жили с дядей. Джереми подробно обо всем рассказал, не упустив ни единой мелочи. И все же Элиза заметила весьма существенный пробел в его повествовании. Она удивленно подняла брови.

— А как же библиотека?

Джереми вздрогнул, лицо его скривилось.

— На самом деле их две. Я превратил бывшую оранжерею в гостиную, а из гостиной сделал себе кабинет.

Элиза быстро спросила:

— Так ваша новая гостиная выходит теперь окнами в сад?

Джереми настороженно кивнул.

Элиза улыбнулась, прижавшись к его плечу.

— Знаете, теперь это необычайно модно.

— Правда? — Джереми недоверчиво нахмурился. — Вы это только что выдумали?

Элиза рассмеялась, качая головой:

— Нет, правда. Об этом пишут во всех дамских журналах. Это последнее веяние моды.

— Хм. — У Джереми просветлело лицо. — Что ж, выходит, мы с дядей опередили свое время. Не забыть бы рассказать об этом Хамфри.

— Наверное, он будет горд.

— Не сомневаюсь.

Они продолжали обмениваться шутливыми замечаниями, добродушно подтрунивая друг над другом, но не теряя потаенной нити разговора, значимой для них обоих. От Элизы не укрылось, что Джереми избрал форму легкой, непринужденной беседы, чтобы рассказать о себе и узнать как можно больше о ней.

Спасаясь от преследований лэрда и его наемника, они многое не успели поведать друг другу.

Джереми не было нужды раскрываться перед Элизой, описывая свою жизнь, подробно останавливаясь на незаметных, но важных мелочах, составлявших ее суть.

Элиза вовсе не требовала от него подобной откровенности, как не ждала, что он проявит интерес к ее прошлому. И все же он с жадностью расспрашивал о ее жизни. Его интерес был искренним, неподдельным. То был интерес ученого, поглощенного исследованием необъяснимой загадки. Оказавшись объектом столь пристального внимания, Элиза почувствовала непривычное волнение. Никогда прежде она не испытывала такого захватывающего ощущения.