Эннис охватило отчаяние. Рольф не сможет определить, какой дорогой ему надо ехать, какая группа воинов ее увезла. И она скоро окажется в Стонхеме, где он не сможет уже ей помочь. Как, должно быть, кудахтал от радости Тарстон, когда замышлял все это… Теперь понятно, почему он так легко примирился со свадьбой. Ведь он уже тогда был уверен, что она не задержится в Драгонвике надолго. Ее единственное упование было на то, что король не посвящен в эту интригу и что он не одобрит ее. Он мог бы заставить Сибрука освободить пленницу.

Закрыв глаза, Эннис вцепилась в высокую луку седла. Ее лошадь вел за своим конем солдат, одетый в кольчугу. Они быстро скакали по грязной дороге. От дождя ручьи и реки вышли из берегов, и дважды им пришлось пересекать опасные потоки. Все тропы были залиты водой, так что казалось невероятным, чтобы Рольф отыскал следы.

Если, конечно, он кинется в погоню.

А если нет? Их брачные обеты были произнесены, документы подписаны при свидетелях, и брак осуществлен. Теперь ее земли как приданое перешли в распоряжение Рольфа. Ему будет достаточно просто «лишиться» тем или иным способом жены и сохранить контроль над ее землями. Агенты короля подтвердят законность брака. Он был заключен в присутствии вассалов и вилланов. Никто не опротестовал возможность союза, она не произнесла слов отказа. Все совершилось законно и согласно обычаю, и, говоря по правде, попалась она, словно заяц в ловушку…

С трудом балансируя в седле, поскольку лошадь все время скользила и спотыкалась на грязной дороге, Эннис обратилась к человеку, ехавшему впереди:

– Ваш командир отдает себе отчет в том, что мы прежде умрем, чем доберемся до места назначения?

Солдат бросил на нее безразличный взгляд.

– Когда остановимся, сами у него спросите, – угрюмо ответил он.

Было ясно, что эта скачка в такую погоду доставляла ему не больше радости, чем ей. По его шлему стекала вода, проникала под забрало, отчего борода совершенно промокла. Плащ, надетый поверх кольчуги, прилип к ней. Каждый раз, когда его конь встряхивал головой, крупные брызги летели во все стороны, обдавая воина с головы до ног. Остальные выглядели и чувствовали себя не лучше.

Деревья вплотную подступали к дороге, мокрые ветви касались лиц всадников. Ровный шум капель, разбивавшихся о землю, постоянно усиливался. Вдалеке слышались раскаты грома, тихое, зловещее сопровождение жуткого дня. Лошади вздрагивали и фыркали.

Наконец командир маленького отряда приказал остановиться. В одном месте высокие деревья росли так густо, что их ветви слились в какое-то подобие шатра. Под ним было темно и сыро, но он давал хоть какую-то защиту от дождя. Под этим природным навесом они и решили переждать надвигающуюся бурю.

Острый запах мокрых конских шкур, шерсти и земли мешался с ароматом цветущего боярышника. Его темно-зеленые зубчатые листья трепетали на ветру. Колючки вцепились в руку Эннис и вырвали из ее плаща кусок ткани. Крошечные розовые цветы усеивали колючие ветки. Новые почки готовы были распуститься вопреки непрерывным ударам дождя.

Солдат, ведший ее лошадь, разломил пополам кусок хлеба и молча подал Эннис. Она взяла. Возможно, другой пищи не будет, пока они прячутся здесь в темноте.

– Спасибо, – пробормотала она, и он коротко кивнул.

Хлеб был сырой и несвежий, но голод все-таки утолял. Скоро стало ясно, что дождь не намерен прекращаться. Эннис взглянула на своего стража. Тот молча жевал, глядя прямо перед собой в темноту размытой дороги.

– Далеко нам еще до места? – спросила она, не надеясь получить ответ.

Солдат обернулся к ней:

– Мы не едем прямой дорогой. Мы петляем и ищем окольные тропы.

– Чтобы обмануть погоню, я думаю.

Он кивнул:

– Да. Опасно навлекать на себя гнев Дракона.

Эннис уставилась на него:

– Вы что же, думаете, что уже не сделали этого? Святая Мария! Когда ле Дрейк нас найдет, вы сильно пожалеете, что были настолько глупы, чтобы присоединиться к этой безмозглой банде, сэр Дурак!

Солдат смерил ее спокойным взглядом:

– Вы можете задирать меня сколько угодно, но только в заложниках не я, а вы. И что, вам действительно так важно, кто хозяин?

В его словах было много горькой правды.

– Возможно, – сказала Эннис, – но вот вы, например, свободный человек. Вы можете сами выбирать свой образ жизни – или смерти. Кажется, вы уже определили и то, и другое.

Какое-то время слышался только шум дождя, фырканье лошадей и бормотание солдат. Затем страж произнес:

– Моя судьба решилась еще при рождении. Мой удел в точности такой, как и у других, свободных по рождению, но закабаленных нуждой. Мой отец был солдатом, и его отец тоже – и так со времен Вильгельма Первого [14]. Это все, что мы знаем.

Эннис молчала. Этот безымянный солдат говорил от лица большинства англичан. Все, казалось, были в тисках нужды, кроме некоторых достаточно сильных и жестоких, кому удалось разбить оковы и начать строить новую жизнь. Она не была в их числе. Она была поймана в сеть, порвать которую не могла. Что с того, что тюрьма ее отделана шелком и бархатом, а не построена из глины и грязной соломы? Тюрьма есть тюрьма… Правила безжалостны, решетки невидимы, и это, наверное, самое страшное, что их увидеть нельзя. Даже крепостные свободнее, чем она.

Если Рольф и придет на помощь, изменится ли что-то в ее жизни? Нет, как и прежде, она будет связана правилами своего сословия, жизнь ее будет вновь определяться другими. Если не муж, то король станет постоянно подрезать ей крылья.

Начался град. Ледяные шарики величиной с горошину засыпали разбитую дорогу и ветви деревьев, пробивая толщу сучьев и падая на головы тех, кто прятался под ними. Эннис наблюдала, как градины падают в глубокую колею, оставленную колесами множества повозок. Некоторые из них исчезали в грязи, другие отскакивали и оставались блестеть на траве.

Лошадь заржала. Один из солдат кашлянул. Страж Эннис сидел неподвижно и прямо, обратив окаменелое лицо к зарослям боярышника. Еще какое-то время град сыпался с назойливым стуком. Льдинки шуршали, падая на листья, и позвякивали, отскакивая от стальных шлемов. Затем град прекратился столь же внезапно, как и начался. Градины лежали повсюду – на траве, на земле, на дороге. Ветер понемногу разогнал облака, и солнечный свет стал проникать сквозь ветви, создавая замысловатые узоры. Крошечные льдинки начали таять, отражая свет холодными искрами.

Они снова выехали на дорогу, которая теперь шла полем. Копыта заскользили по грязи. Эннис сложила пальцы на луке седла, пытаясь молиться, но слова не шли с языка.

Впереди дорога поворачивала, снова теряясь в тенистой гуще деревьев. Заполненные водой колеи превратились в серебряные ленты благодаря отразившемуся в них солнцу. Над изумрудной зеленью луговой травы изогнулась сверкающая радуга. Говорили, что это – знак, которым Бог возвещает миру, что тот не будет вновь уничтожен потопом. Отец Эннис однажды сказал в шутку, что при этом у Него остается в запасе еще много других способов уничтожить мир. Иногда ей казалось, что у каждого человека есть свой собственный мир, который может быть разрушен. Если так, то ее миру как раз сейчас и грозит опасность.

Когда они снова въехали в тень деревьев, солнце уже вовсю играло на влажных листьях. Дорога здесь не была такой грязной, потому что ветви смыкались в вышине, образуя подобие крыши. Все кругом тихо шептало, мягкие шорохи эхом отражались от деревьев по обеим сторонам дороги.

Вдруг кони навострили уши и их бег ускорился. Эннис заметила, как ее страж напрягся в седле, а его рука легла на рукоять меча. Шестеро остальных солдат обнажили оружие. Сердце Эннис бешено застучало. Она потянулась к своему кинжалу, но вспомнила, что его у нее отобрали.

Не успела она спросить, что происходит, как со всех сторон раздались гортанные вопли. В испуге она пятками ударила по бокам лошади как раз тогда, когда ее телохранитель дернул коня за узду, поэтому животное прогалопировало вперед неровными скачками, закидывая задние ноги. Эннис едва удержалась в седле.

Затем все смешалось в хаосе криков, ржания и звона мечей. Эннис обеими руками вцепилась в седло, а страж пытался обуздать ее лошадь, чтобы та не могла встать на дыбы. После нескольких энергичных рывков она перешла наконец на рысь.

Капюшон плаща Эннис съехал ей на глаза. Она почти ничего не видела во время их скачки по узкой тропинке – только несущуюся под копытами землю да придорожный кустарник. Оглянувшись на Эннис, солдат велел ей держаться ближе. Его губы были плотно сжаты, а солнечный свет сверкал на мече и шлеме.

– Вы должны быть рядом со мной, миледи, что бы ни случилось. Я не позволю причинить вам вред.

– Это разбойники?

Разбойники, этот бич и ужас лесных дорог, прятались среди густых зарослей, поджидая свои жертвы. Эти изгои не просто грабили путешественников, но обязательно их убивали, чтобы не оставлять свидетелей. Когда кого-нибудь из разбойников удавалось схватить, его вешали без церемоний, иногда предварительно лишив глаз и конечностей. Но даже такие зверства действовали не слишком устрашающе.

Эннис знала, что не в обычае разбойников нападать на вооруженных солдат. По-видимому, их смелость и алчность подстегнул ее отделанный горностаем плащ и красивая одежда. Но, даже если бы разбойникам удалось победить, ее вряд ли ждала смерть. Конечно, ее оставили бы в живых, чтобы потребовать выкуп. Ее судьба, окажись она в их руках, мало отличалась бы от той, что ждет ее в замке Тарстона Сибрука. Да, она всегда была пешкой и всегда будет разменной монетой в руках мужчин.

Ее телохранитель ускорил бег коня. Другие воины остались далеко позади. Брызги грязи летели из-под копыт лошадей, попадая на ее одежду. Звуки боя едва слышались за спиной, заглушаемые деревьями и стуком копыт. Тени пятнами ложились на землю, свет мерцал над дорогой и над странным темным силуэтом, возникшим посредине ее. Затем яркий луч солнца пробился сквозь облака и ветви и осветил это нечто.

Затаив дыхание, Эннис едва удержалась от крика при виде огромного призрака. Гигантское страшное чудовище, вокруг которого клубился дым, неотвратимо приближалось, сверкая желтым, зеленым и черным. На фоне призрачного света оно казалось объятым пламенем. На мгновение ее сердце остановилось, и она услышала, как вскрикнул, перекрестившись, ее телохранитель.

Святые Мария и Иосиф! Это дракон! Настоящий, в дыму и в адском пламени, издающий громкий яростный вой, от которого качаются деревья… И он все ближе, все отчетливее вырисовывается из этих мрачных теней и туманного света. Но что это? Она видит не неуклюжую чешуйчатую тварь, а всадника.

Тут только она поняла, что перед нею боевой конь, несущий всадника в полных доспехах. За клубы дыма она приняла свет, проникающий сквозь испарения, которыми после дождя был пропитан воздух. От быстрого движения всадника эта туманная дымка завихрялась и поднималась с земли. Ее страж замедлил бег лошади, резко натянув поводья. Животное подалось назад, и конь Эннис едва избежал столкновения.

Она чуть не соскользнула с седла, но удержалась, хотя сердце ее сковал страх. Она увидела, что рыцарь подъехал вплотную и вызвал ее стража на бой. Хотя кровь так стучала в ее висках, что она едва могла расслышать голос, Эннис узнала его.

– Рольф, – еле выдохнула она.

Солдат поднял свое оружие и осадил коня, чтобы встать между нею и Рольфом.

– Дракон, – произнес он, и в голосе его был страх. Затем он выпрямился в седле, и она услышала: – Я поклялся защищать эту леди ценой своей жизни.

Прежде чем она успела остановить его, объяснить, что это ее муж, примчавшийся ей на помощь, Рольф уже дал коню шпоры и бросился на непокорного воина. Солнечный свет сверкнул на клинке, поднятом для смертельного удара. Огромные копыта Вулфзиге угрожающе застучали по дороге, и земля затряслась от его тяжелого галопа.

Телохранитель повернул своего коня мордой к противнику, подняв меч и щит и изготовившись отбить атаку. Эннис закрыла глаза. Она слышала первый звон скрестившихся мечей, храп коней и тяжелое дыхание мужчин. Это было невыносимо.

Открыв глаза, она увидела, что после первой атаки Рольф оказался позади нее и теперь разворачивается. Прекрасно обученный конь сам знал, какую позицию ему следует занять, и не нуждался в указаниях седока, руки которого были отягощены мечом и щитом.

– Нет! – воскликнула Эннис, увидев кровь на руке своего телохранителя. – Не делайте этого, мой лорд!

Она попыталась направить свою лошадь между бойцами, но та только фыркала и пятилась в заросли. Позабыв про осторожность, она спрыгнула наземь, не удержалась на ногах, упала, но быстро вскочила с колен и выбежала на середину дороги.

– Нет, милорд, не надо!

Вулфзиге нетерпеливо затанцевал, едва не сбив ее, его ноздри раздувались от негодования. Глаза Рольфа из-под шлема показались Эннис ледяными зелеными кристаллами гнева.