— Да я не против, а кому пишешь?

— Не я, девчонка из замка. Иан нашел ее без сознания в снегу и повез к себе домой. Метель так разыгралась, что им пришлось переждать ночь в старом коттедже покойного Юэна. А вчера утром он привез девушку в замок, завернутую в его плед и с перевязанным коленом платком.

— Что, правда? — глаза Джока заблестели. Он потер щетинистый подбородок. — Хочет оставить ее себе?

Сэнди вздохнул.

— Говорит, что нет, а она красива, как холмы летним утром.

— Так кому же тогда он пишет?

— Да не он, а она. В Гленлорне у нее брат, вот она и пишет ему, что жива-здорова.

— Помню, были времена, когда никому и в голову не пришло бы ради этого посылать письмо. Все и так знали бы, что девчонка невредима, — задумчиво произнес Джок.

— Таков уж шотландский обычай, — согласился Сэнди.

— А наш Иан… да разве найдешь лэрда лучше — Иана Макгилливрея? — Джок поднял свою кружку, Сэнди последовал его примеру, выпил и поднялся.

— Ну, не буду вас задерживать. Счастливого пути, и передайте мои пожелания дочке с мужем, — он отдал письмо Джоку.

— Коннор найдет кого-нибудь в Лох-Рейне, чтобы доставили письмо. А мы вернемся к Рождеству — или не вернемся, если жена откажется. Увезти мою Мэй от малыша будет непросто.

— Думаешь, тебя легче, старик? — отозвалась Мэй, не отрываясь от вязания.

— Хорошего Рождества вам и вашей родне, — пожелал Сэнди, кивнул Мэй, пожал руку старому другу и ушел в метель.

Глава 16

Крейглит, за шестнадцать дней до Рождества


— Войдите! — сказала Алана, укрываясь одеялом до подбородка и затаив дыхание. Она ждала, что в спальню войдет Иан.

— Я вас не потревожила? — спросила Фиона Макгилливрей. — Энни велела отнести вам одежду, гребень и ленты для волос, — может, вам уже лучше и вы захотите спуститься к ужину. Ваше платье порвано, Шона как раз зашивает его, потому что она лучшая рукодельница в здешних местах, так что… — Сообразив, что разболталась, Фиона покраснела и умолкла.

Фиона была женственной и миловидной копией своего брата, оттенки рыжих волос и серых глаз были у них одинаковыми.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарила Алана и села, опираясь на подушки. В постели она провела уже два дня и с нетерпением ждала, когда можно будет встать.

— Это одно из моих платьев. Оно, конечно, не такое нарядное, как ваше, — добавила Фиона, вешая платье на спинку стула. — Вы, наверное, привыкли к красивой одежде.

— Вообще-то нет, — призналась Алана. — Это мама решила, что в Англии мне понадобятся наряды, только и всего.

Фиона удивленно раскрыла глаза.

— Неужели и вправду там все по-другому? Я видела, как одеваются Элизабет и Пенелопа. Пенелопа меняет платья четыре-пять раз на дню, и к каждому у нее есть туфельки, шали и шляпки в тон. Для каждого дела свой наряд — для чаепитий, для визитов, для театра. Хоть театров здесь нет и визиты бывают редко, Пенелопа говорит, что за манерами надо следить, где бы ты ни был, — она сжала пальцы. — Наверное, когда я уеду в Англию, трудно будет привыкать целыми днями ничего не делать, только без конца менять платья. Никак не могу запомнить, чем утреннее платье отличается от того, которое надевают, выходя к чаю. — Она понизила голос до шепота. — Пенелопа говорит, что англичане таких ошибок не прощают, особенно если… — она пожала плечами. — Как видите, я хромаю. Я бы охотнее осталась здесь, в Крейглите, но Иану обязательно надо в Англию, а я не могу допустить, чтобы он в одиночку справлялся со всем сразу…

Справлялся — с чем? Неужели он так же нервничает, побаивается и тревожится, как и она? Алана постаралась не выдать удивления. Иан Макгилливрей — мужчина, он сильный, смелый и добрый. Разумеется, ему нечего бояться. В отличие от нее. Алана сжала в кулаке подол его рубашки под одеялом.

— А ему… хочется в Англию?

Фиона состроила гримаску.

— О, конечно, он храбрится, но думаю, что его туда совсем не тянет. Он бывал в Англии только однажды, когда был моложе. И ему не понравилось.

— Не понравилось? Почему? — спросила Алана, чувствуя, как сердце силится выпрыгнуть из груди, а живот наполняется знакомым чувством тревоги.

— Он не рассказывал, а я в то время была совсем маленькой. Какая она, Англия?

Там всюду правила, строжайшие правила, — так говорили Алане. Она иностранка, поэтому любой, даже самый ничтожный, промах с ее стороны будет замечен и воспринят как чудовищное преступление, повод для сплетен и скандалов. Став маркизой, она окажется под неусыпным надзором, за ней будут внимательно следить все вокруг. Проглотив ком зябкого ужаса, Алана принужденно улыбнулась Фионе — так, как делала, успокаивая свою младшую сестру.

Задачу с выбором платьев для каждого события она уже решила и теперь могла помочь Фионе хотя бы в этом. В ее собственном гардеробе все платья были снабжены ярлычками.

— Думаю, на новом месте всегда приходится к чему-то привыкать. Но мне говорили, в Англии есть немало хорошего — приемы, балы, красивые места, — она очень надеялась, что ее не обманули.

Фиона прикусила губу.

— Пожалуй, я не прочь их увидеть… Не балы, я ведь не могу танцевать, а красивые места. А вы их видели?

— Я там еще не бывала, — призналась Алана. — Поэтому обо всем знаю лишь с чужих слов. — Ее душа привычно заныла при мысли о замужестве с Мерридью. — Увижу сама, когда выйду замуж.

Фиона удивленно приоткрыла рот.

— Ваш жених — англичанин?

Алана принужденно улыбнулась, хотя ей было не до улыбок.

— Да, как и у вашего брата…

В дверь снова постучали, но на этот раз гости открыли ее прежде, чем Алана успела дать разрешение. Леди Пенелопа возникла на пороге. Ее холодная улыбка не отражалась в глазах, она обводила комнату взглядом хищной птицы.

— Привет, Пенелопа, — улыбка Фионы погасла.

— А ты что здесь делаешь? — спросила Пенелопа кузину.

— Принесла Алане свое платье — чтобы она носила, пока ее платье не приведут в порядок. — Алана увидела, как англичанка скользнула взглядом по платью из теплой красной шерсти, висящему на спинке стула.

— Ясно. Ваше платье, кажется, порвано, — произнесла Пенелопа, и на ее щеках проступили яркие пятна румянца. Алана задумалась: что успел рассказать ей Иан?

— Я упала, — объяснила она. — В самый разгар метели.

— И ничего не помните?

— Нет, совсем ничего. Помню только, как началась метель, а потом я очнулась в каком-то коттедже вместе с… — Она умолкла, Пенелопа нахмурилась сильнее. — Я так признательна Иану и всем жителям Крейглита! — на безупречном английском продолжала Алана. — Спасибо.

Пенелопа скоро станет хозяйкой Крейглита, значит, Алане следует поблагодарить ее вместе с Ианом и остальными.

— За платье благодарить не надо, — заявила Пенелопа с таким видом, словно оно принадлежало ей, а не Фионе. — Одежда Фионы вам как раз подойдет. Вы же наверняка привыкли к шотландским нарядам, к тому же у нас с вами разные размеры, — она провела ладонью по своим пышным изгибам. Алана и вправду была стройнее, но сравнение с пятнадцатилетней сестрой Иана показалось ей обидным.

— Я только зашла узнать, не нужна ли моя помощь. Уверена, вам давно не терпится вернуться домой, — продолжала Пенелопа, словно ждала, что Алана сразу же выскочит из постели Иана и покинет Крейглит. Заметив, что Алана даже не сдвинулась с места, Пенелопа вскинула голову.

Ей не оставалось ничего другого, как держаться высокомерно, тем более что Алана была по-прежнему одета в рубашку Иана.

— Если не ошибаюсь, вашей свадьбе помешал несчастный случай, — чопорно продолжала Пенелопа. — Вы обручены с кем-нибудь из местных? Может, следовало бы позвать его сюда?

С каким-нибудь пастухом? Или егерем? Снисходительный тон Пенелопы разозлил вспыльчивую Алану.

— О нет, он не шотландец, если ты об этом спрашиваешь. Он англичанин, — вмешалась Фиона прежде, чем Алана успела ответить.

Глаза Пенелопы расширились, любопытство в них сменилось подозрением.

— Англичанин? Господи, но какого… то есть как вышло, что вы обручились с англичанином?

Алана посмотрела на Пенелопу в упор. Неужели она намекает, что Алана недостойна английского лорда — недостаточно красива или умна? Она гордо подняла — голову.

— Он маркиз, — объяснила она. — Маркиз Мерридью. Поскольку вы тоже англичанка, может, вы с ним знакомы?

У Пенелопы отвисла челюсть, голос взвился на целую октаву вверх.

— Маркиз? Так вы будете маркизой?

— Да. А моя сестра уже замужем за английским графом, лордом Россингтоном. А мой брат, граф Гленлорн, женат на сестре английского графа Сомертона.

— За Китом Россингтоном? — ахнула Пенелопа, прижимая ладонь к пышной груди. — Но ведь каждая леди Англии мечтает о… — Она вовремя спохватилась и умолкла.

— Безусловно, — согласилась Алана с недосказанным. Россингтон и вправду хорош собой и баснословно богат — он завидная добыча, которой надеялось завладеть множество женщин. Однако он выбрал Меган. Алана задумалась, означает ли изумление в глазах Пенелопы, что теперь она находит шотландских дам заслуживающими уважения.

— А я и не знала, что Россингтон женился, — пробормотала Пенелопа, заливаясь ярким румянцем.

— Мой брат стоит дюжины маркизов! — шепнула по-гэльски Фиона, сложив руки на груди и с негодованием глядя на кузину. Алана улыбнулась ей.

— Конечно, стоит, — прошептала она в ответ тоже по-гэльски.

— Говорите по-английски! — потребовала Пенелопа.

— Я сказала, что маркиз Аланы наверняка само очарование, — Фиона ехидно улыбнулась кузине. — А Иан все-таки лучше.

Пенелопа снова вздернула подбородок и обвела глазами комнату.

— Да, конечно, — сама того не замечая, произнесла она в тон Алане, но никакой уверенности в ее голосе не чувствовалось. — Но английский маркиз…

Насколько помнилось Алане, ничего очаровательного в Мерридью не было. Он искал здоровую молодую жену с большим приданым, а ее мать — титул для дочери. Этот брак был заключен в бухгалтерии, а не на небесах. Но даже если мнение Аланы о достоинствах будущего мужа не имело никакого значения ни для него самого, ни для ее матери, сама Алана не собиралась его менять.

В детстве она мечтала, что выйдет замуж за прекрасного принца и он отвезет ее на белом коне через холмы и долины, в замок возле сверкающего на солнце озера, где они будут жить счастливо до конца своих дней. Похоже, мечты сбываются далеко не всегда.

— Неудивительно, что вы так хорошо говорите по-английски, — заметила Пенелопа. — Полагаю, вас этому учили. — Задумавшись, она провела ладонью по тонкой шерсти ждущего платья Фионы. — Скажите, а незамужние сестры у вас есть?

— Только одна, — ответила Алана.

Пенелопа вздохнула с явным облегчением.

— И конечно, скоро у нее первый выезд в свет в Лондоне. — На этот раз Алана солгала: пройдут еще годы, прежде чем Сорча достигнет возраста замужества. О сестре она заговорила в пику Пенелопе. — Она красивее всех нас, — добавила Алана, зная, что когда-нибудь Сорча наверняка затмит сестер красотой.

— Да? — Пенелопа с несчастным видом поджала губы. — А другие знакомые в Англии у вас есть? Герцоги, принцы, может, даже королева?

— Сказать по правде, никого, — призналась Алана.

— Вот и хорошо… — успокоилась Пенелопа, но, увидев, что ее неучтивость не ускользнула от глаз Фионы, покраснела. — Я хочу сказать, не обязательно знать всех и каждого там, где собираешься поселиться. Сюрпризы не помешают.

— А я уверена, что с Аланой захотят познакомиться все, — заявила Фиона и с доброй улыбкой переглянулась с гостьей.

— Где находятся поместья лорда Мерридью? Моя мама, скорее всего, знакома с ним, — предположила Пенелопа.

— Кажется, в Кенте.

— А Вудфорд-Парк — в Шропшире. Это рядом с Кентом? — спросила Фиона.

— Нет, — ответила Пенелопа. — Так что шансов на нашу новую встречу почти нет.

— Если только мы не увидимся в Лондоне, — уточнила Фиона. — Элизабет говорит, что в Лондон съезжаются все.

— Кроме тебя, — отрезала Пенелопа. — Вы с Элизабет будете сидеть в детской Вудфорда, пока ты не повзрослеешь настолько, чтобы войти в светское общество. Ну и, конечно, тебе придется научиться хорошим манерам и правильному английскому языку, и даже в этом случае… — она с сомнением посмотрела на хромую ногу Фионы.