Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество

Энни медленно повернулась, словно просыпаясь после глубокого сна.

— У Джока Макинтоша родился внук, — пробормотала она.

Элизабет нахмурилась.

— Кто такой Джок Макинтош? — спросила она, но ей никто не ответил.

Энни задумчиво вложила пучок трав в руку Фионы и загнула ее пальцы, заставляя сжать их в кулак.

— Спрячь его, детка. Лучше пока оставить волшебство в покое.

С этими словами Энни развернулась и вышла из библиотеки. Девушки бросились за ней, упрашивая рассказать еще что-нибудь, но губы старой Энни были плотно сжаты.

Иан почти взлетел по лестнице, шагая через две ступеньки. Он пообещал Энни привести — то есть проводить — Алану в столовую к ужину. Последние два дня Алана главным образом спала, но Энни заверила — Иана, что гостья уже почти поправилась и для опасений нет причин. «Розы снова цветут на ее щеках, опухоль на колене сошла» — вот и все, что добавила Энни, прежде чем вновь взяться за домашние дела. Неужели Энни рассчитывала, что он забудет о гостье, оставит ее в собственной спальне на попечение женщин?

Может, и следовало бы, но за последние три дня, с тех пор как он нашел Алану, он не мог думать ни о чем другом. Ему грезилось ее лицо, белое как снег, розовые пухлые губы с поблескивающими кристалликами льда — ледяная дева, которую можно вернуть к жизни только поцелуем. Просыпаясь один в башне замка, он тянулся к ней, от желания у него сбивалось дыхание, а за окном зло хохотал ветер.

Когда Иан не спал, он видел ее лицо среди морозных узоров на стеклах в окнах замка, различал изгибы ее тела в очертаниях сугробов на окрестных холмах и стенах, среди черных, отяжелевших от снега веток. Отражение в ее глазах виделось ему в пламени камина. За три кратких дня леди Алана Макнаб стала его наваждением.

У двери ее комнаты он помедлил, сделал глубокий вдох, постучал и дождался разрешения войти.

Она сидела в кресле у камина, держа в руках книгу, — это было его кресло и его книга. Взгляд блестящих глаз был выжидательным, на волосах мерцал отблеск пламени, играл темными и яркими оттенками меди. Тщательно расчесанные волосы она уложила низким узлом на стройной шее и была одета в одно из платьев Фионы — шерстяное красное, отделанное темно-зелеными лентами. И ничем не напоминала ледяную деву. Она казалась нежной, милой и выглядела так, словно ее место здесь, в этом замке и в этой комнате.

В его замке и его комнате. У Иана пересохло во рту.

Заметив, что глупо смотрит на нее, а она ждет, когда он что-нибудь скажет, Иан спохватился.

— Я пришел узнать, готовы ли вы спуститься к — ужину.

Она неловко поднялась, держась за спинку ближайшего стула. Иан поспешил подставить ей согнутую в локте руку.

Теперь Алана находилась на расстоянии нескольких дюймов от него, и он ощущал нежный аромат верескового мыла, которое варила Энни, — знакомый, но такой соблазнительный, поскольку он исходил не от кого-нибудь, а от Аланы. Почему раньше он никогда не обращал внимания на этот запах? А вот теперь отчетливо чувствовал его. Иан сглотнул и ощутил, как его тело наливается теплом.

Глядя на него, Алана вспыхнула.

— Со мной все хорошо, просто засиделась без движения и провела слишком много времени в постели. Я к этому не привыкла.

Он сразу же отступил и заложил руки за спину.

— Понимаю. Будь вы сейчас дома, вы бы уже вышли замуж и теперь были бы новобрачной. — Он поспешно прикусил язык, чтобы не добавить: будь она его невестой, в постели она провела бы гораздо больше времени, но отдыхать ей было бы просто некогда.

Она снова покраснела.

— О да, конечно. А я как раз вспоминала о Гленлорне, о брате с женой и сестрах. В такое время года всегда столько дел! Раньше я никогда не проводила Рождество вдали от дома. Весной жена моего брата ждет своего первенца, так что для них Рождество выдалось по-настоящему счастливым.

— Вы еще успеете вернуться домой, — возразил Иан.

Она покачала головой.

— Его светлость, то есть мой жених, желает провести Рождество в своем доме, в Англии.

Он приподнял брови.

— В Англии? Ваш жених — англичанин?

Сглотнув, она кивнула.

— Да. Маркиз.

Брови Иана поднялись еще выше.

— Впечатлились? Напрасно. Я не хотела… — Она пожала плечами, и он различил в ее голосе горькие — нотки.

— Не в этом дело. Просто я думал, что английские маркизы — такая же редкость, как волки в горах Шотландии.

Она принужденно улыбнулась, но глаза остались грустными.

— Да. Полагаю, мне просто…

— Повезло? — подсказал он.

Она не ответила, опустила глаза и засмотрелась на свои руки.

— Нам лучше сойти вниз, — наконец произнесла она.

— Отнести вас в столовую? — сухо осведомился он.

— Нет, я могу идти сама, хоть и прихрамываю, как… — Она прикусила губу.

— Как Фиона, — договорил он и вгляделся в ее лицо в поисках насмешки или пренебрежения. Но заметил лишь искреннее сочувствие.

— Она всегда хромала?

Привычный гнев вскипел в груди Иана, как бывало всегда, когда люди, замечая хромоту его сестры, почему-то принимали ее за слабоумную. Отвечать ему не хотелось, но Алана внимательно смотрела на него.

— Нет. В детстве с Фи произошел несчастный случай. Она упала с лестницы в старой башне, и даже Энни не удалось сделать так, чтобы кости срослись как полагается. Каменные ступени в башне сильно истерты за долгие века и потому опасны. Сейчас туда запрещено подниматься всем… кроме меня. Так мы идем? — он согнул локоть, Алана взяла его под руку.

— Фиона боится, что в Англии над ней станут насмехаться, — заговорила Алана. Она переступала медленно и осторожно, оберегая поврежденную ногу.

— Да. Я подумывал оставить ее здесь, когда отправлюсь на юг, но она и слышать об этом не хочет и все твердит, что поедет со мной. Может, это и к лучшему. Она заслужила большие возможности — образование, красивую одежду, все, что есть у других девушек.

— А разве здесь, в Крейглите, она не может получить все то же самое? — спросила Алана.

— В Англии есть врачи.

А когда он станет графом, у него появится положение в обществе и деньги, чтобы платить врачам. Он искоса взглянул на Алану.

— Только не говорите Энни.

— Энни просто сказала бы вам, что Фиона мила и прелестна, несмотря на хромоту.

— Так и есть. Здесь, в Шотландии, о ее хромоте никто даже не задумывается. Все воспринимают Фиону такой, какая она есть на самом деле. Но я же видел, как поглядывают на нее Марджори и Пенелопа, каким тоном говорят о ней. Невыносимо думать, что и остальные в Англии будут относиться к ней так же — как к чужой и никчемной калеке.

И сам он ничем не лучше с точки зрения англичан. Он почувствовал, как ее пальцы слегка сжались на его руке, и, не раздумывая, жестом утешения накрыл ее руку своей ладонью. Но кто из них кого успокаивал?

— Для того чтобы привыкнуть к новому месту и новым обычаям, требуется время, — заговорила Алана. — К тому же вы будете рядом и сможете защитить Фиону. На самом-то деле англичане мало чем отличаются от нас.

— Вы говорите это так уверенно, словно уже в сотый раз.

— Да, — шепотом подтвердила она. — А может, и больше.

— Беспокоитесь о собственном будущем, миледи? Но вы ведь станете маркизой.

— И тем не менее, — пробормотала она. — Понадобится время, чтобы привыкнуть к новому дому и начать воспринимать чужих людей как свою семью.

Они достигли верхней площадки лестницы, и Алана помедлила, переводя дыхание.

— Долго же нам придется спускаться, — заметила она, поглядев вниз.

— Отнюдь. — Он наклонился, подхватил ее под колени и за плечи и поднял на руки. Она прижалась грудью к его груди, обвила рукой его шею и удивленно и радостно вскрикнула, когда он со смехом помчался вниз по лестнице.

— Вот так я носил по лестницам Фиону после того, как она упала и сломала ногу. Она еще долго потом боялась ступенек.

Посерьезнев, Алана заглянула ему в глаза.

— Но она преодолела этот страх, да? И в этом ей помогли вы. Как?

— Перестал носить ее. Держал за руку и заставлял идти.

— С вами она чувствовала себя спокойнее.

— Потому что она смелая и умная.

Они уже достигли подножия лестницы, а он все прижимал ее к себе, не в силах уговорить себя поставить ее на ноги. Алана вдруг приложила пальцы к его щеке, и это прикосновение пронзило как молния.

— Она и в Англии будет смелой и умной.

Он вгляделся в ее лицо.

— А с кем будете чувствовать себя спокойнее вы?

Он увидел, как в ее глазах отразился страх, но она тут же отгородилась, словно занавесом, опущенными ресницами.

— Я? — переспросила она. — Я…

— Вот вы где! — воскликнула Пенелопа, выходя из тени. — А мы уже думали, что леди Алана не расположена составить нам компанию.

Одним взглядом она охватила руку Аланы, обнимающую Иана за шею, ее лицо в нескольких дюймах от его лица. И наверняка услышала обрывок разговора шепотом. Иан увидел, как лицо Пенелопы медленно заливается краской и сжимаются челюсти.

— Пожалуй, стоит подыскать вам пару костылей, — обратилась она к Алане язвительным тоном. — Чтобы не доставлять Иану неудобства всякий раз, когда вам вздумается спуститься по лестнице.

Иан почувствовал, как окаменела Алана в его объятиях, увидел, как погасла ее улыбка.

— Никаких неудобств для меня в этом нет. Я с удовольствием помогу вам, — заверил ее Иан. Ему следовало бы поставить Алану на ноги, но он упрямо пронес ее мимо Пенелопы, прошагал по коридору и вошел в столовую. Высокие каблучки модных английских туфелек Пенелопы взорвались резким и сердитым стаккато, пока она пыталась догнать его. Алану он поставил на ноги бережно, придерживая за талию одной рукой. Только почувствовав, что она устойчиво держится на ногах, он отступил, не обращая внимания на негодующий взгляд Пенелопы.

Иан шагнул через порог столовой, и у Аланы, которую он нес на руках, перехватило дыхание. Разговоры умолкли, присутствующие широко раскрыли глаза при виде гостьи на руках у хозяина дома. Женщины за столом молча наблюдали, как Иан ставит ее на пол. Алана крепко вцепилась в спинку своего стула, расправила плечи, принудила себя улыбнуться и сделать вид, будто бы ничего особенного не произошло.

— Вы, кажется, еще не знакомы с моей тетушкой. Леди Марджори Карри, позвольте представить вам леди Алану Макнаб.

Леди Марджори внешне напоминала постаревшую Пенелопу, такую же изысканно одетую и элегантную. На Алану она взирала, высоко подняв гордый патрицианский нос. Алана сделала книксен по всем правилам этикета, ухитрившись скрыть боль в колене, которую причинило ей это движение. Леди Марджори величественно кивнула, зорко подмечая все детали покроя простого платья Аланы. Марджори, Пенелопа и Элизабет были разодеты в шелка, Алана и Фиона носили платья из тонкой шерсти.

— Спасибо, что одолжили мне свое платье, Фиона. Оно пришлось впору, — сказала Алана и увидела, как просияла сестра Иана. На Фионе было белое шерстяное платье, на зябнущие плечи она накинула мягкую шерстяную шаль.

— Вам очень идет красное, — ответила Фиона, пока Алана усаживалась на свое место.

Пенелопа, сидящая напротив Аланы и по правую руку от Иана, изучала гостью с холодным любопытством.

Свое бледно-голубое платье Пенелопа дополнила коротким ожерельем из жемчуга — совсем как приготовленное для свадебного наряда Аланы и ждущее ее в Дандрум. Алана вспомнила, что и Пенелопа вскоре станет невестой. Невестой Иана.

— Ваше платье — просто прелесть, бледно-голубой шелк вам к лицу.

— Благодарю, — отозвалась Пенелопа сквозь зубы, словно сомневаясь в искренности комплимента. Однако он был искренним.

— Если не ошибаюсь, из-за этого злополучного случая вашу свадьбу пришлось отложить. Должно быть, наш дорогой Уилфред вне себя, — предположила леди Марджори.

— Уилфред? — озадаченно переспросила Алана.

Леди Марджори прижала ладонь к горлу.

— Маркиз Мерридью, разумеется, — так его зовут. Пенелопа, ты ведь говорила, что она обручена с лордом Мерридью?

Алана сглотнула, чувствуя, как краснеет под обращенными на нее взглядами присутствующих. Второе имя маркиза Мерридью она слышала впервые.

Оплошность Аланы лишь подчеркивала, как мало она знает о своем женихе.