— Прошлой ночью случился пожар, — резким тоном ответил Иан, не удосужившись произнести «доброе утро». — Разве вы не слышали шум?

— Слышала, конечно. Элизабет разбудила меня. Но я подумала, что арендаторы справятся сами. Как в Англии. Там никому и в голову не придет будить господ из-за того, что загорелся какой-то коттедж.

— Шесть коттеджей и амбар, — поправил ее Иан. — Если нечто подобное когда-либо произойдет в Вудфорде или в других поместьях Пембрука, разбудить меня надлежит обязательно, и я на этом настаиваю. Я сам должен видеть, что происходит, сколько бы слуг у меня ни было, — продолжал он. Пенелопа умолкла, но выражение ее лица по-прежнему было негодующим.

— Людям не так страшно, когда Иан с ними, — примирительно произнесла Алана.

Пенелопа презрительно поморщилась.

— У вас все лицо в грязи.

Алана подавила желание потереть щеки и пригладить волосы. Вместо этого она подняла подбородок.

— Да, мне действительно пора привести себя в порядок.

Иан повернулся к ней.

— Отнести вас наверх? — спросил он. Пенелопа сдавленно ахнула, но Иан и бровью не повел. Алане показалось, что все ее тело охватил огонь. Кажется, из-за нее вот-вот разгорится ссора.

Она указала на ребенка, уснувшего у нее на коленях.

— Лучше будет отнести детей и уложить их в постель.

— Пусть поспят здесь еще немного. В библиотеке тепло и тихо, — сказал Иан, бережно взял малышку с коленей Аланы и уложил на кушетку, где спала ее сестра. От мимолетных прикосновений рук Иана по жилам Аланы словно разбежались искры. Он повернулся к своей кузине — и невесте — со словами:

— Возможно, Пенелопа могла бы остаться и присмотреть за детьми.

Но Пенелопа недовольно нахмурилась.

— Я? Ну уж нет. Если в доме есть еще свободные комнаты, надо сейчас же отправить их туда. Они уже достаточно большие, сами дойдут. Вам незачем носить их на руках, Иан. И Алану тоже. А библиотека — единственная во всем замке приличная комната для господ, поскольку гостиной здесь нет. И потом, где еще должны находиться эти оборванцы, если не со своими родителями, среди себе подобных?

Иан выпрямился.

— Вы хотите сказать, подобных мне?

Пенелопа недоуменно молчала.

— Мой клан — это мои родственники.

— Но не мои, — напомнила она.

— Да, не ваши, — согласился он. Напряжение в комнате сгустилось настолько, что стало трудно дышать.

Алана поднялась.

— Конечно же, это… — Предостерегающий взгляд Иана заставил ее умолкнуть. Это не ее клан.

Вошла Шона, прижимая к груди завернутого в плед и крепко спящего младенца.

— Зашла узнать, не проголодались ли дети. Каша уже готова, но они, я вижу, спят. Лучше не будить их — проснутся, снова поднимут шум.

Пенелопа гневно воззрилась на женщину.

— Немедленно уберите их отсюда, ясно? — потребовала она, надменно выпрямившись. — Кто дал им право досаждать господам? Я… — она метнула быстрый взгляд в Иана, — не желаю ни видеть, ни слышать их!

Шона растерянно заморгала, перевела взгляд на — Иана, потом на нее. Алана продолжала молчать, ее лицо осталось бесстрастным. Иан молча смотрел в упор на будущую жену и не издавал ни звука.

— Да, миледи, — наконец отозвалась Шона с едва заметным раздражением в голосе. — Мы сейчас же сделаем все так, как вам угодно. — И она обратилась к Алане: — Энни приготовила вам ванну наверху, Алана, и…

— Леди Алана, — перебила Пенелопа. — Должны же соблюдаться хоть какие-то правила и различия!

Хромая, Алана прошла по комнате и пожала руку Шона.

— Спасибо, я сейчас же пойду наверх. Вымоюсь, сменю одежду и вернусь помогать вам.

— Вы ляжете в постель и будете спать, — заявил Иан, прикрыл глаза, помолчал немного и добавил уже мягче: — Вы сделали достаточно. Более чем достаточно.

Не удостоив свою невесту ни единым взглядом, он подхватил Алану на руки. Она чувствовала гнев в каждой жилке его тела, хотя прикосновения по-прежнему были бережными. У него на руках Алана застыла неподвижно, как деревянная. У дверей Иан помедлил.

— Вы умеете заваривать чай, Пенелопа?

Ее глаза злобно вспыхнули, их взгляд пронзал, словно кинжал.

— Разумеется, нет!

— Тогда советую вам научиться, если сегодня утром вы рассчитываете позавтракать, — с этими словами Иан покинул комнату.

Глава 30

Замок Дандрум, за восемь дней до Рождества


Деворгилла Макнаб напряженно смотрела в сад за окном. Снег укрыл деревья, сгладил неровности, сделал все вокруг белым, пушистым и мягким, вызывая предвкушение Рождества.

Но Деворгилла предпочла бы туман, или дождь, или любую другую погоду под стать ее настроению. Она гадала, где сейчас Алана, прислушивалась к боли в сердце и прижимала руку к груди. С тех пор как ее средняя дочь исчезла, прошло уже одиннадцать дней. Деворгилла оглянулась на письменный стол, где оставила начатое письмо к своему пасынку Алеку. За последние два дня она уже начала и бросила писать сотню подобных писем. Как сообщить ужасное известие? Она все еще надеялась, что Алана вернется и дописывать письмо будет ни к чему. Ее сердце заныло. Горничные перешептывались о засыпанных снегом коварных оврагах, острых камнях, о том, как быстро убивают холод и снег. Когда они смотрели на Деворгиллу, в их глазах читалась жалость, словно надежды уже не осталось и в помине.

Леди Макнаб отвернулась от стола и потерла виски.

Деворгилла просто не могла поверить, что Алана… Судорожно сглотнув, она вновь принялась оглядывать сад, надеясь заметить среди голых черных деревьев красный плащ Аланы. Прижавшись лбом к стеклу, она простояла у окна до тех пор, пока холод не закрался ей под череп. Неужели это она во всем виновата?

Когда Меган сбежала, отвергнув Мерридью, Деворгилла пришла в ярость и сгорала от стыда. Ей казалось — нет, она твердо знала! — что действует в интересах дочери, выдавая ее за самого завидного титулованного жениха во всей Англии, какого ей только удалось найти. По положению они стали бы выше своего брата, оказались бы богаче и знатнее, чем если бы остались в Шотландии. В чем же ее ошибка?

Мерридью все еще спал наверху, хотя время близилось к полудню. Исчезновение Аланы он воспринимал как временное неудобство, не более. Ему вполне хватало возможности сидеть у камина, истощая запасы винных погребов Дандрум и поджидая невесту. Присоединиться к отрядам, отправленным на поиски Аланы, он даже не подумал. Вчера Элеонора поинтересовалась, не намерен ли он просидеть в Дандрум до тех пор, пока Сорча не достигнет брачного возраста, — конечно, если Алана не вернется.

Об этом ужасном исходе Деворгилла не желала даже думать. Алана наверняка жива и невредима, иначе и быть не может. Деворгилла уже понимала: маркиз — далеко не лучшая партия не только для старшей, но и для средней дочери. Он слишком напыщен, эгоистичен и самоуверен. Ни разу в жизни он ничего не добился своим трудом, то же самое относилось и к поискам невесты. Деворгилла понимала: следовало бы заставить его добиваться Алану, показать себя, но Уилфред Эсмонд не из таких людей. В сущности, от мужчины в нем немного. Уж лучше пусть Алана выйдет за садовника… нет, спохватилась Деворгилла, она не это имела в виду. Просто она вообразила, что жизнь, которой она хотела для себя, наилучшим образом подойдет и ее дочерям. Ради этой цели она плела интриги, строила планы и лгала, и что в итоге?

Меган сбежала, Алана пропала. Сорча наверху заливалась слезами, отказывалась от еды и умоляла отпустить ее домой, в Гленлорн.

Но Деворгилла просто не могла вернуться в Гленлорн после того, как потерпела поражение. Как будет злорадствовать Алек! Об этом невыносимо даже думать. Точно так же невыносимо, как признать, что она потеряла Алану — ее кроткую, робкую, добрую и благоразумную дочь. Деворгилла почти не замечала Алану, пока та не исчезла. Раньше она держалась в тени Меган, ожидая своей очереди выйти вперед. Понравился бы ей светский сезон в Лондоне или нет? Деворгилла не спрашивала. Вздохнув, она вернулась к письменному столу, села, взяла перо и дрожащей рукой вывела: «Дорогой Алек…»

В дверях появилась Джинни.

— Миледи, там какой-то человек спрашивает лорда Мерридью. Он привез для него письмо.

— Лорд Мерридью еще спит. Пусть оставит письмо и уходит.

— Он сказал, что ему велено дождаться ответа или предложить доставить самого маркиза, если понадобится.

У Деворгиллы сжалось сердце. Уронив перо, она поднялась.

— Проведите лучше его сюда.

Незнакомец был засыпан снегом, его лицо раскраснелось от мороза, а теплый редингот выдавал в нем кучера. Он с завистью уставился на пылающий в камине огонь.

— Джинни, пусть кухарка приготовит в кухне обед — горячий суп, эль. — Деворгилла повернулась к кучеру. — Какие вести вы привезли?

— У меня письмо для лорда Мерридью, если он здесь.

— Кто вас прислал? — продолжала расспросы Деворгилла, держась прямо и невозмутимо и втайне надеясь, что известия не касаются Аланы. Кучер оказался не шотландцем, а англичанином. Возможно, Мерридью призывают обратно в Англию… но кучер одет отнюдь не в цвета Мерридью или герцога Лайалла.

— Я прибыл по приказу леди Марстон, которая сейчас гостит в Крейглите.

Фамилия ничего не сказала Деворгилле, разве что возбудила любопытство.

— Ясно. Пока что маркиз не может выйти к вам. Передать ему ваше письмо?

В комнату торопливо вошла Элеонора.

— Я слышала, у нас гости… есть вести от Аланы? — спросила она, нетерпеливо вглядываясь в лицо кучера.

— Я прибыл из замка Крейглит, — повторил кучер. — От леди Марстон…

— Крейглит? — Элеонора схватилась за сердце. — До него же меньше пятнадцати миль! Моя племянница там? Леди Алана Макнаб?

Кучер кивнул.

— Верно, миледи.

От облегчения у Деворгиллы ослабели колени. Она присела на кушетку.

— Она жива? Ранена? Больна? — подступив к кучеру, Элеонора засыпала его вопросами.

Он неловко переступил с ноги на ногу, с его тяжелых сапог натекла лужица.

— Обо всем сказано в письме леди Марстон, — объяснил он. — К лорду Мерридью.

Элеонора нахмурилась.

— Юноша, моя племянница пропала одиннадцать дней назад. С тех пор от нее не было никаких вестей, и мы чуть не сошли с ума от беспокойства. Эта леди — мать Аланы. И мы вовсе не намерены ждать, пока его светлость соизволит подняться с постели, чтобы выяснить, что случилось. Рассказывайте все, что вам известно.

Все еще сомневаясь, он вгляделся в лица обеих — женщин.

— Пожалуйста… — попросила Деворгилла.

— Она в безопасности, — начал кучер. — Лэрд Крейглита нашел ее без сознания в снегу и привез к себе домой. У нее рана на ноге, а в остальном с ней, кажется, все хорошо.

— Лэрд? Иан Макгилливрей? — переспросила Элеонора.

— Да, теперь он еще и граф Пембрук.

— Английский Пембрук? А что случилось с Берти Марстоном? Он был последним графом Пембруком, которого я знала…

Кучер указал на черную повязку на рукаве его редингота.

— Его светлость скончался несколько месяцев назад, новым графом стал лорд Иан.

— Так где же теперь моя дочь? — спохватилась Деворгилла.

— Да, почему вы не привезли ее домой?

Кучер покачал головой.

— Мне было велено только доставить письмо его светлости, маркизу Мерридью. Понадобилась неделя, чтобы добраться сюда, потому что снега навалило столько, что пришлось двигаться в объезд.

«Она не в состоянии путешествовать?» Деворгиллы и «Насколько тяжело она ранена?» Элеоноры прозвучали одновременно.

Кучер умоляюще уставился на них.

— Я знаю только то, что мне приказали доставить письмо его светлости.

Элеонора скрестила руки на груди и нахмурилась, глядя на него.

— Вздор. Вы же слуга. Вы все слышите и все знаете. Что произошло в Крейглите?

Он украдкой взглянул на вторую даму.

— Лэрд нашел девушку… то есть леди… в снегу. И привез к себе в замок, закутанную в плед. Ей перевязали ногу и уложили в его постель. Вот и все, что я знаю, — закончил он.

Деворгилла вскипела.

— В его постель?!

Элеонора вопросительно приподняла бровь, и кучер покраснел.

— Вы намерены сообщить об этом лорду Мерридью? — Она отошла и позвонила, призывая слугу. — Грейвз отведет вас в кухню. Там ждет горячая еда, потом вам будет предложена постель. Завтра же утром мы готовы отправиться с вами в Крейглит.