Накануне первого мая селяне бурно отмечали праздник плодородия земли. Деревенский кузнец, спрятавшись в широких складках костюма лошади, заигрывал с молоденькими девушками и без тени смущения приставал к замужним матронам. Мед и эль лились рекой, а три заранее заколотых поросенка исчезли в животах пирующих так же быстро, как и прочая закуска.

По-детски непосредственная, Эйлит вместе с другими женщинами смеялась над выходками изобретательного кузнеца, лакомилась зажаренными на костре кусочками свинины и танцевала. Глядя на нее, Рольф невольно представлял себе неизменно чопорную и холодную Арлетт, и тогда ощущение радости и удовлетворенности сменялось в его душе смутным чувством подавленности.

Подняв голову, Эйлит перехватила его пристальный, странно печальный взгляд Она выбралась из толпы и, не сводя с Рольфа глаз, поспешила к нему. В этот теплый весенний вечер на ней были надеты только тонкая рубашка и самая нарядная юбка из нежно-розовой шерсти. Поверх прикрывавшего волосы легкого платка красовался венок из ослепительно белых цветков боярышника.

— В Нормандии, в Бризе, такой венок говорит о желании, — пробормотал Рольф, проведя кончиками пальцев по лепесткам цветов.

Наклонившись, Эйлит вытерла о траву жирные пальцы и, чуть опустив ресницы, бросила на Рольфа томный взгляд.

— Каком желании? — лукаво уточнила она… Рольф рывком обнял ее и крепко прижал к себе.

— Желании по случаю майского праздника преподнести свое тело в дар тому мужчине, который пожелает его.

— Слава Богу, что мы не в Нормандии. В противном случае тебе пришлось бы ждать своей очереди после кузнеца. — Захихикав, Эйлит прижала пальцы к губам. — По-моему, сегодняшний мед оказался чересчур крепок.

При упоминании о похотливом темноглазом кузнеце Рольф едва сдержал приступ ревности. На душе стало неспокойно. Как же ему не хотелось покидать Эйлит и отправляться в Нормандию! Он бы предпочел не отходить от нее ни на шаг. Поймав на себе игривый взгляд Эйлит, он почувствовал незамедлительно возникшую приятную тяжесть в паху.

Эйлит притворилась удивленной, когда Рольф торопливо потянул ее к кустам, однако охотно последовала за ним. Рольф быстро расстелил на земле накидку.

— Я больше не могу ждать, — простонал он, опускаясь на колени и увлекая Эйлит за собой. — Я сейчас взорвусь.

Она ответила глубоким, мурлыкающим смехом и прильнула к нему.

— Господи, по-моему, ты подхватил майскую лихорадку.

От ее рук и бедер, покорно отвечавших на каждое движение его разгоряченного тела, веяло прохладой. Подчиняясь животному инстинкту, мужчина и женщина отдались дикой страсти.

Спустя некоторое время, когда сердцебиение обоих успокоилось, а дыхание выровнялось, Рольф ласково провел рукой по лицу Эйлит. Как она была прекрасна! Его тело расслабилось, но разум по-прежнему не находил удовлетворения.

— Эйлит, мне нужно на некоторое время уехать из Улвертона, — тихо проронил он, скользя указательным пальцем по изгибу ее губ. — Я должен непременно посетить парижскую ярмарку. К тому же в Бриз-сюр-Рисле появились дела, которые я не могу доверить Танкреду.

Улыбка на лице Эйлит померкла. Она посмотрела на Рольфа широко открытыми глазами.

— Дела, с которыми не сможет справиться даже Танкред? Понимаю. Ты говоришь о жене и дочери.

— Пожалуйста, не смотри на меня так. — Рольф невольно поежился. — Ты же знаешь, что я не могу совсем не вспоминать о них. Поверь, я действительно должен в самое ближайшее время решить вопрос о продаже партии лошадей. Я еду вовсе не из-за Арлетт и Жизели. Бог свидетель, я бы предпочел остаться здесь, с тобой.

Эйлит села и расправила помятую юбку.

— Я понимаю, что ты должен отправиться туда, — ровно сказала она. — Понимаю, что торговля не ждет. Конечно, глупо цепляться за тебя и умолять не оставлять меня одну. Но мне хотелось бы, чтобы ты известил меня о своем решении в другой ситуации Сначала ты набросился на меня как голодный зверь, повалил на траву и лишь теперь, получив свое, сообщаешь об отъезде. Неужели ты боялся, что я откажу тебе в ласках, если узнаю о нем?

— Да, боялся. — Рольф обвил ее крепкое тело руками, и Эйлит отвернулась в сторону, но не попыталась высвободиться.

— Несколько мгновений тому назад я думал только о том, что не хочу покидать тебя или, что еще хуже, не хочу потерять. Ты выглядела так прекрасно и соблазнительно, что у меня дух перехватило от желания.

Лицо Эйлит смягчилось. Она прижалась щекой к груди Рольфа и вслушалась в ритмичное биение его сердца.

— Когда ты отправляешься в дорогу?

— Как только дождусь судна, пересекающего пролив. — Рольф поморщился, словно пригубил кислого вина. — Чем быстрее я отправлюсь в дорогу, тем быстрее вернусь домой, к тебе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В сезон урожая в Лондоне стояла невыносимая жара и духота, поэтому Фелиция и Оберт решили провести месяц в Улвертоне. Оберт и раньше бывал в поместье Рольфа, но с женой и с сыном он приехал сюда впервые. Эйлит встретила гостей со смешанным чувством радости и беспокойства. Она с тревогой ждала возвращения Рольфа из Нормандии. Вдруг он решит остаться по ту сторону пролива и пришлет вместо себя Танкреда? Рольф отсутствовал всего три месяца, но Эйлит казалось, что они не виделись уже три года. Ее так и подмывало поделиться своими страхами и опасениями с Фелицией, но она сочла более благоразумным промолчать, не зная, как отнесется к ее словам подруга. Но на пятый день она не выдержала.

Они с Фелицией прогуливались по берегу моря. Вокруг них беззаботно бегал кругами Бенедикт. Некогда пухлый малыш превратился в стройного, худенького мальчугана. Унаследовавший от матери сверкающие карие глаза и тонкие черты лица, он двигался с ее быстротой и грацией. Частенько на его губах играла шаловливая улыбка Оберта.

— Мне кажется, Оберту никогда не удастся сделать из сына виноторговца, — сказала Фелиция, глядя на сына. — Похоже, он, как и Рольф, влюблен в лошадей.

Эйлит отреагировала вымученной кислой улыбкой. В животе бурлило, как в кипящем котле, к горлу подступала тошнота. Ее то и дело бросало в жар.

— Разумеется, — продолжала Фелиция голосом, полным любви, — у нас есть планы относительно его будущего. Ему не обязательно становиться виноторговцем.

Эйлит попыталась сосредоточиться на разговоре и уже хотела что-то ответить, но Фелиция внимательно посмотрела на подругу и резко остановилась.

— Эйлит. Что случилось? Ты больна?

— Слишком жарко. — Эйлит проглотила застрявший в горле ком. — Я бы не отказалась немножко посидеть в тени… Мне станет лучше.

Фелиция окликнула Бенедикта и, поддерживая Эйлит за руку, повела ее к камням у подножия скалы. Навалившись на холодный булыжник, Эйлит запрокинула голову и шумно втянула воздух Фелиция окинула ее оценивающим взглядом. Насколько она знала, Эйлит обладала лошадиным здоровьем и обычно не страдала приступами слабости. И тут ее осенила догадка.

— Эйлит, неужели ты беременна?

С трудом подавив очередной приступ тошноты, Эйлит искоса посмотрела на Фелицию.

— Это уже заметно? — слабо пролепетала она.

— Нет, но я догадалась. Слабость, тошнота… Это на тебя не похоже. Утром я заметила, что ты отказалась от хлеба и эля. У тебя под глазами такие темные круги, будто не спала неделю. Насколько я понимаю, ты ждешь ребенка от Рольфа, — сурово добавила Фелиция. — Увидев вас на Рождество, я поняла, что рано или поздно вы станете любовниками.

— Это случилось в феврале, когда он вернулся с севера. — Эйлит снова покосилась на подругу. — Я люблю его. Неужели ты собираешься упрекать меня в этом? Неужели ты упрекнешь меня в глупости?

Фелиция выразительно цокнула языком.

— Как видишь, я оказалась права, — с негодованием бросила она. — Ты не вняла совету, который я дала тебе перед твоим отъездом. Зная твое упрямство, я не решилась настаивать. Я хорошо помню взгляды, которыми награждал тебя Рольф, когда ты кормила Бенедикта. Он уже давно желал тебя. — Фелиция пощадила подругу и не высказала вслух своей уверенности в том, что для Рольфа процесс охоты за жертвой куда важнее конечного результата. В конце концов, у Эйлит есть своя голова на плечах. Кроме того, не исключено, что Рольф действительно нашел то, что искал. — Скажу тебе одно: будь осторожна. Не отдавай ему всю себя. Я уверена, он не оценит это по достоинству.

Эйлит слабо улыбнулась и положила руку на живот.

— Говорить об осторожности слишком поздно.

От Фелиции не укрылась одна деталь в поведении Эйлит: во время разговора всякий раз, когда упоминалось имя Рольфа, она поглаживала шрам на левом запястье. С таким трепетом женщины прикасаются к любимым украшениям, а монахини из Сент-Этельбурга — к крестам во время молитвы.

— Сейчас он в Нормандии, со своей женой, — пробормотала Эйлит. — Мне становится не по себе от одной мысли, что он с ней. Я стараюсь удержаться от ревности. С какой стати мне завидовать ей? Что она получает от него, кроме мимолетных визитов вежливости? — Она с тоской посмотрела на Фелицию. — Когда я была замужем за Голдвином, я знала, что он принадлежит только мне. Если бы не война, мы продолжали бы жить спокойной, мирной жизнью. Но я увидела в небе хвост кометы, и все изменилось. Признаюсь, я никогда не была так счастлива… и одинока, и напугана, как сейчас. — Эйлит посадила Бенедикта на колени и обняла его.

Фелиции нечего было возразить.

— Когда должен родиться ребенок? — поинтересовалась она. — Может, ты захочешь, чтобы я приехала к тебе накануне родов?

— В феврале. — Эйлит ворошила рукой густые темные кудряшки на макушке Бенедикта. — Видимо, к празднику святой девы Марии. Я буду просто счастлива, если ты приедешь.

— Я обещаю тебе это, — с жаром заявила Фелиция, в глубине души, однако, не испытывая такого энтузиазма. Воспоминания о собственных родах, чуть ее не погубивших, наводили на нее неподдельный ужас и отбивали всякое желание сидеть у постели роженицы. Только неоплатный долг перед Эйлит не позволял Фелиции отказать ей в моральной поддержке.


Дул свежий морской ветер. То падая вниз, то взмывая вверх, судно гарцевало на волнах, как резвый двухлетний жеребец. Рольф смотрел на приближающийся английский берег. Расплывчатое серовато-голубое пятно приобрело более четкие очертания: показалась сверкающая как белый мрамор скала с нежно-зеленой вершиной. Над полосатыми парусами кружили крикливые чайки и бакланы. Сердце Рольфа трепетно забилось в предвкушении встречи с Эйлит. Он спешил к ней, спешил вернуться в «гавань своего сердца». Английская земля звала и ждала его. Он невольно оглянулся, но берег Нормандии уже скрылся за горизонтом. За кормой не было ничего, кроме обманчивой морской глади.

Неожиданно перед его глазами всплыло печальное лицо Арлетт со слезами на глазах, благословившей его на пирсе. Он вспомнил маленькую Жизель, вцепившуюся в материнский подол и послушно помахивающую ручкой. Как всегда, при прощании с женой и дочкой он испытывал облегчение и угрызения совести. Он осознавал, что вел себя в Бриз-сюр-Рисле как гость, заехавший к малознакомым людям на огонек по пути к своей великой цели. Арлетт, несомненно, почувствовала перемену, произошедшую в нем. В один из дней он чуть не рассказал ей об Эйлит, но боль, застывшая в огромных серых глазах жены, заставила его промолчать.

— О Господи! — воскликнул он, когда шквал соленых брызг резко ударил ему в лицо.

В следующее мгновение странный звук за спиной отвлек его от раздумий, и он обернулся. Сын Танкреда, Моджер, с зеленисто-серым лицом свесился за борт — его выворачивало наизнанку.

— Держись, парень, берег уже совсем близко. Скоро высадимся на сушу, — подбодрил юношу Рольф.

— Я в порядке, сэр, — поспешно проговорил Моджер, вытирая губы тыльной стороной ладони Невысокого роста и не слишком статный, он был крепко сложен и обладал широкими плечами, со временем обещавшими стать еще шире. Голову венчала копна выгоревших на солнце светлых волос, глаза были дымчато-серого с голубым оттенком цвета. Моджер унаследовал от отца массивный подбородок.

Навалившись на мачту, Рольф прислушивался к скрипу веревок и досок на палубе. Он всмотрелся в отдаленную линию берега. Она приближалась очень медленно, но все-таки приближалась, и кровь потихоньку закипала у Рольфа в жилах.

— Вы думаете, мы в безопасности? — спросил Моджер.

— В безопасности от чего? — улыбаясь уточнил Рольф, поднимая глаза к голубому небу, по которому стремительно неслись пушистые белые облака.

— Я слышал, что неподалеку от Гонфлера видели датские корабли. Вдруг датчане надумают войти в пролив?

— Если это и произойдет, то они, несомненно, отправятся к северным землям. Именно там располагаются их старые союзники. Но в любом случае датчане опоздали: король уже навел порядок на севере.