Меню было исключительным, но цен указано на нем не было. Несколько сбитая этим с толку, Флоренс замешкалась, не зная, что заказывать. Хоть ресторан и небольшой, но, возможно, довольно дорогой.
Наблюдая за ней из-под опущенных век, мистер Фитцгиббон чуть улыбнулся.
— Не знаю, как вы, — начал он, — но я голоден. Как насчет паштета из крабов и бараньих тефтелей для начала? К ним подают изумительный соус. А сладкое выберем позже.
Флоренс, ощутив облегчение, сразу согласилась. Согласилась и когда он, ожидая заказа, предложил ей хереса.
— Прелестное местечко, с виду даже не подумаешь, правда же?
Он понял, что она имеет в виду.
— Потому что находится на тихой и укромной улочке.
— Наверное, вы тут не первый раз? — сказала она, чтобы заполнить паузу.
— Случалось, — с улыбкой произнес он. А эта девушка, сидящая напротив него, девушка, чьи волосы отливали золотом в мягком свете свечей, и впрямь очаровательна, думал он, конечно, на ней не новое и не самое модное платье. И, кроме обычной золотой цепочки и часов, никаких украшений. Он невольно сравнивал ее с Элеонор, которая звонила ему тем вечером и просила сходить с ней на какую-нибудь вечеринку или еще куда-нибудь. Их связывали многолетние дружеские отношения, и, хотя он не был в нее влюблен, он задавался вопросом, не жениться ли ему на ней. Он мечтал о жене, доме, детях. Но только это будет не Элеонор… Последние несколько недель мысль о браке его не покидала, хотя ее теснили многие другие мысли. Но вот сейчас, наблюдая за Флоренс, он оказался во власти этой неотступной мысли…
Он завел разговор о разных пустяках. А за бараниной вдруг спросил:
— Любите читать?
Она отправила в рот несколько аппетитных горошин и ответила:
— О да. Все, что попадается в руки…
— Поэзию?
— Да, люблю Джона Донна, и Браунингов, и Геррика. Хотя предпочитаю романы.
— «Джен Эйр»? — он подмигнул ей. — «Гордость и предубеждение», «Грозовой перевал» или что-нибудь этой… как ее зовут?.. М.М. Кей?
Флоренс наколола маленькую морковку.
— Однако вы все знаете. Да, я читала эти романы. Я люблю благородные чувства. Если вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, понимаю. Потому что дочь священника?
Она серьезно восприняла его слова.
— Возможно, поэтому. Но у меня невыносимый характер.
— У меня тоже, Флоренс, хотя я льщу себя надеждой, что умею сдержаться… пока меня не раздразнят по-настоящему.
— Ну, это, наверное, случается крайне редко, — проговорила Флоренс. — Ваши просьбы всегда и всеми исполняются, ведь вы очень важный человек.
Она ему улыбнулась, но встретила непроницаемый холодный взгляд.
— Уж не подлизываетесь ли вы, Флоренс?
Она смутилась, но решила не подавать виду.
— О Господи, конечно, нет! Зачем мне это? Хотя я была искренна, все же прошу прощения, если шокировала вас. Отец всегда учил меня прежде думать, потом говорить.
— Это мне нужно извиняться, Флоренс. И, пожалуйста, чувствуйте себя свободно. Говорите, что хотите… Не после того, как подумаете…
— Разумеется, исключая время, когда я на работе.
— Да. Договорились. А теперь перейдем к сладкому. Сливочное мороженое с клубникой? Или крем-брюле?
— Обожаю сливочное мороженое. А крем-брюле я могу приготовить и дома.
Он сделал заказ. Для себя попросил сыр.
— Вы умеете готовить?
— Конечно, у меня была возможность научиться стряпать разные блюда, когда я ухаживала за мамой. Думаю, все женщины умеют готовить. Это для них так же естественно, как застилать кровать или гладить рубашки, — прозаически закончила она.
Ему никогда не представлялся случай выяснить, умеет ли все это делать Элеонор, но с виду казалось, что вряд ли. Надо в ближайшее время ее спросить, решил он. Ему было приятно с Флоренс, и он уже подумывал вновь пригласить Флоренс как-нибудь вечером.
Выпив кофе, они отправились домой, и у дома миссис Твист он взял у нее ключ:
— Нужно проверить, нет ли Бастера?
— Нет, он наверху с миссис Твист. — Она взяла обратно ключ. — Спасибо за обед, мистер Фитцгиббон. За чудесный вечер.
— Вы доставили мне удовольствие, Флоренс.
Он открыл дверь, и она вошла.
— Спокойной ночи и еще раз спасибо.
И уже за закрытой дверью она услышала его тихое «спокойной ночи».
Флоренс не знала, чего она ждала от мистера Фитцгиббона на следующий день, когда пришла на работу, но только не этого холодного взгляда и не менее холодного приветствия. За своим рабочим столом он так мало походил на приятного мужчину, с которым она провела вечер накануне, что с миловидного лица Флоренс вмиг сошла улыбка. При первой возможности Флоренс решила узнать у миссис Кин, что она сделала не так.
— Не переживай, — успокоила ее регистраторша. — Я знаю, он очень тобой доволен. Просто его что-то беспокоит. Или кто-то. Может, эта Элеонор…
— Они обручены?
— Нет, вряд ли. Он влюблен в нее не больше, чем я. Ему тридцать шесть, и, если хочешь знать, он никогда не был влюблен, по крайней мере настолько, чтобы собраться жениться. Во-первых, он слишком занятой человек, а во-вторых, ему нужна девушка, которая приняла бы его строгие манеры.
— Но он не всегда такой строгий, — вспомнив прошлый вечер, заметила Флоренс.
Миссис Кин мельком на нее взглянула.
— Да, дорогая, но не все об этом знают. — Миссис Кин поставила чайник и добавила: — Пора пить чай… пока не пришел первый пациент. Кофе можем попить позже. Я приготовлю, а ты потом отнесешь к нему в кабинет.
Пришел первый пациент, Флоренс включилась в цепочку повседневных обязанностей, выполняя автоматически, что от нее требовалось, после чего исчезала на заднем плане, пока вновь не нужна была ее помощь. Когда же пациент ушел, она принесла в кабинет кофе и поставила чашку с блюдцем на рабочий стол, борясь с желанием запустить ими в своего шефа. Она не могла бы с уверенностью сказать почему, но, возможно, от этого ей стало бы легче.
Когда ушел последний утренний пациент, мистера Фитцгиббона вызвали в больницу, а спустя полчаса он позвонил и попросил известить дневных пациентов, что прием откладывается.
— Передвиньте время первого назначенного на тридцать минут, — сказал он миссис Кин, — и соответственно всех остальных.
— Теперь на вечерний поезд я точно не успеваю, — сердито бросила Флоренс. — Уже второй уик-энд подряд. Не возражаете, если я позвоню, чтобы предупредить маму?
— Может, миленькая, мистер Фитцгиббон будет так любезен и еще раз подбросит тебя на машине домой? — услышала Флоренс мягкий голос матери.
— Об этом и думать нечего, — фыркнула Флоренс. — Его любезности есть предел.
Мать выразила сожаление.
— Я тебе звоню не за этим, мама. Сегодня я не приеду. Но я получила жалованье, так что завтра мы поедем в Шерборн и купим стиральную машину.
— О, радость моя, это замечательно, но я думаю, что лучше на эти деньги тебе купить что-нибудь из одежды.
— В следующем месяце, мама. Мне пора. До завтра. Предупреди папу, ладно?
Днем было четыре пациента, и каждого из них врач внимательно осматривал. Одна назначенная пациентка позвонила и сказала, что может прийти только позже к вечеру, в результате чего появился получасовой перерыв. Миссис Кин приготовила чай, а Флоренс начала уборку, но, поскольку ожидались еще двое больных, это была пустая трата времени. Девушка принесла врачу чашку чаю. Хотя внешне Флоренс была спокойна, внутри у нее все кипело.
— Вы не сможете сегодня уехать домой, — заметил мистер Фитцгиббон. — Жаль, но ничем не могу помочь. У нашего друга из грузовика открылось кровотечение, потребовалась повторная операция.
— О, какой ужас! Это очень опасно? Что-нибудь с ногой?
— Нет, была повреждена грудная клетка. Я обнаружил, когда осмотрел его повторно. Нужно было оперировать немедленно.
Он вновь погрузился в свои бумаги, и она вышла из кабинета. Ее так и подмывало повиниться перед ним за свой низкий эгоизм. Она скулила, что опаздывает на поезд, когда у него были дела, от которых зависела жизнь человека. За чаем Флоренс рассказала об этом миссис Кин, и разумное замечание регистраторши ее успокоило: в конце концов девушка не знала всех обстоятельств, а значит, упрекнуть ее не в чем.
Опоздавшая больная отняла у доктора всего двадцать минут, зато на последнюю пациентку — застенчивую даму преклонного возраста, пришедшую вместе с мужем, — потребовалось вдвое больше времени, отчасти потому, что перед осмотром пришлось ее долго уговаривать и подбадривать. Когда же Флоренс помогала ей одеваться, даме стало нехорошо, что еще отсрочило ее уход. Медсестра уложила ее на кушетку и, обняв за плечи, принялась успокаивать, пока та плакала.
— И почему это случилось именно со мной? — со слезами жаловалась больная. — Ведь я никогда не курила. Как вы считаете, мистер Фитцгиббон правда меня вылечит?
— Конечно, если он так сказал, — твердо заверила ее Флоренс. — Вам не следует бояться операции, вы ничего не почувствуете и через несколько недель будете здоровой. Ведь он же вам обещал. Пойду сообщу доктору, что вы готовы, а вы возвращайтесь в кабинет, там он вам все объяснит. Можете его обо всем расспросить, он добрый и умный человек.
— Вы такая милая девушка! Не обращайте внимания на бред старой женщины. — Она дружески похлопала Флоренс по руке. — Мы еще увидимся?
— Да, конечно, через несколько недель, когда вы придете на осмотр после операции. Я буду вас ждать.
Когда пожилая пара ушла, нужно было еще столько всего сделать. Флоренс начала приводить в порядок процедурный кабинет, потом заглянула к мистеру Фитцгиббону спросить, не желает ли он кофе.
Он отказался, продолжая работать за столом, а когда она уже закрывала дверь, зазвонил телефон.
— Вы ответите, ладно? — попросил он Флоренс. — И спросите, кто звонит?
Конечно, Элеонор, подумала Флоренс, и не ошиблась. В трубке раздался громкий голос, который довольно настойчиво потребовал к телефону мистера Фитцгиббона.
— С вами хочет говорить мисс Пейтон, сэр.
Он что-то тихо проворчал и взял у нее трубку.
Флоренс вышла из комнаты и, пока нарочито медленно закрывала дверь, слышала, как он ответил:
— Элеонор, я страшно занят…
Девушка держала дверную ручку, так что оставалась щель.
— Нет, это практически невозможно, я буду работать… — последнее, что услышала Флоренс, закрыв дверь, и осталась словами врача вполне довольна.
Мистер Фитцгиббон, не обращая внимания на пронзительный голос Элеонор, с улыбкой наблюдал за тем, как беззвучно поворачивалась дверная ручка.
Вскоре Флоренс вошла в кабинет сообщить, что работу закончила, и спросила, можно ли ей уйти, на что он, оторвавшись от своих бумаг, сказал, что она ему на сегодня больше не нужна и поэтому может быть свободна. Пожелав ей спокойной ночи тоном, явно свидетельствовавшим, что разговор закончен, он вновь принялся писать.
В ответ Флоренс резким голосом пожелала спокойной ночи. Мог бы по крайней мере выразить сожаление, что она опоздала на вечерний поезд! Хорошо бы, эта Элеонор, со своими бесконечными требованиями дорогих развлечений в шикарных ресторанах, в конце концов ему надоела, говорила себе Флоренс по дороге к дому, где ее ждал полноценный ужин, приготовленный миссис Твист.
Небольшой, в георгианском стиле дом мистера Фитцгиббона находился в десяти минутах езды от места работы. Приехав домой, он переоделся в старый, прекрасно сшитый на заказ твидовый костюм, сказал Крибу, который вместе с женой вел у него хозяйство, что вернется в воскресенье вечером, свистнул к себе Монти, пса безвестных кровей, и вместе с ним сел в машину.
Выехав за пределы Лондона, он отправился по шоссе А30 и через два часа чуть сбавил скорость у крайних, из серого камня, домов деревни Меллз. Это было маленькое селение с красивой церковью; посреди деревни стоял внушительных размеров особняк, а вокруг теснились симпатичные домики, над которыми возвышались две постройки — упомянутая церковь и местная гостиница. Минуя центр и с полмили двигаясь по узкой улочке, мистер Фитцгиббон свернул в открытые ворота и остановился у такого же, как и все остальные в деревне, дома — из желто-серого камня, но под красной черепичной крышей. Входная дверь была распахнута, и на пороге его встречала плотная женщина с круглым розовым лицом и тугим узлом седых волос.
— А вот и ты, мистер Александр, как раз вовремя. Хорошо, что позвонил, я успела сходить к мистеру Летссу за отменным куском мяса тебе на ужин.
Он обнял ее.
— Это как раз то, что мне надо, Нэнни, рад тебя видеть.
Он выпустил Монти из машины, и они все направились в дом. Прошли через вымощенную плиткой прихожую в низенькую комнату, с огромным камином и решетчатыми окнами. Еще одни открытые двери вели в расположенный за домом сад — прелестный уголок природы, пестревший розами и другими летними цветами. Вдали виднелась широкая лужайка, за которой шумел ручеек.
"Любовь не выбирает" отзывы
Отзывы читателей о книге "Любовь не выбирает". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Любовь не выбирает" друзьям в соцсетях.