В зал парадным шагом вошли один за другим слуги. У каждого в руках был поднос с яствами, от одного их вида желудок Тэсс запротестовал. Черт возьми, это уже четвертый раз за утро!

– Блэкуэллу не удастся вызволить вас отсюда, моя дорогая, – самодовольно проговорил Филип. – Это жилище неприступно.

– Думаешь? – небрежно бросила Тэсс, возя пальцем по столу. – Для Дэна? – «Пускай подергаются», – решила она.

– Садитесь, миссис Блэкуэлл, – приказным тоном произнес Филип, устраиваясь за столом.

Худощавый черноволосый слуга, одетый в темное, на мгновение замер при упоминании ее имени и бросил быстрый взгляд на Тэсс, потом – на Филипа. Она успела это заметить, Ротмери – нет, именно в это время он наполнял свою тарелку. Может ли этот дворецкий стать союзником? Усаживаясь в кресло и глядя прямо перед собой, Тэсс думала, а не рискнуть ли и довериться кому-нибудь из слуг – передать записочку для Дэна.

«Я не смогу проглотить ни куска, – сказала себе Тэсс. – А вдруг пища отравлена?» Подозрение было явно абсурдным хотя бы потому, что Филип и Элизабет набросились на еду с такой жадностью, словно это их последний завтрак. «Впрочем, так оно и будет», – с мстительной уверенностью подумала Тэсс, счищая скорлупу с вареного яйца.

Филипу нужен ее муж. Она сама для него – лишь приманка, которую он хочет сохранить живой до прибытия Дэна. Господи, что за болезненное воображение! Надо не расслабляться и думать, думать, как выбраться отсюда. За распахнутыми дверями во дворе шныряли охранники – туда-сюда, словно стая голодных доберманов, вынюхивающих добычу.

– Предлагаю вам выбросить из головы всякие мысли о побеге, миссис Блэкуэлл, – заметил Филип.

Тэсс с ненавистью повернула голову в сторону тощего ублюдка.

– Не стоит помирать раньше смерти, Фил!

Его брови приподнялись в задумчивости. Он явно пытался уловить странный акцент.

– Могу ли я поинтересоваться, откуда вы прибыли, миссис?

– Из двадцатого века. А ты? – «Один – ноль в мою пользу», – усмехнулась Тэсс, заметив, как тот поперхнулся над чашкой.

– Ваши фантазии, миссис, – прокашлявшись, проговорил он, – до добра не доведут. – И равнодушно отправил в рот кусок колбасы.

– Фантазии, говоришь? Поверить в это трудно, понимаю, но я не лгу. – Тэсс поймала его сосредоточенный взгляд. – Ты полагаешь, что все предусмотрел, не так ли? Что Дэн ринется на приступ этого… этой свалки камней и тут ты его и сцапаешь, ага? – Еще один, уже чуть более встревоженный взгляд. – Ну-ка подумай получше, парнишка! Не для того он проделал столь далекий путь, чтобы так элементарно вляпаться! Несмотря на его отношение ко мне, Фил, ему нужен ты, и он до тебя доберется! И до тебя тоже, Лиззи, – многозначительно посмотрела она на молчащую женщину. – Это ты предложила Филу связать Дезире руки, чтобы она истекла кровью в той вонючей хибаре?

Щеки Элизабет покрылись мертвенной бледностью. Филип с отсутствующим видом вертел в руках столовый нож, только взгляд его стал немного более озадаченным, чем раньше.

– А идея отрезать ей язык, чтобы она не могла кричать, полагаю, принадлежала тебе, Фил? – Тэсс отпила глоток сока.

– О Боже, Филип!…

– Лиззи, заткнись.

Она послушно склонила голову над тарелкой.

– А это было после или до того, как ты напустил на нее ораву подонков?

И на этот удар он не отреагировал, только тщательно вытер губы салфеткой, отшвырнул ее в сторону и откинулся в кресле. Этого было достаточно, чтобы слуги мгновенно оказались рядом и забрали его прибор.

– Я бы на вашем месте подумал о своем язычке, милая.

– Можешь считать меня безрассудной, – пожала плечами Тэсс. – Сколько времени ты собираешься торчать здесь, Фил? Год? Два? И не надоест? Или вы оба планируете провести остаток своей жизни здесь, скрываясь, как последние трусы?

– Я вполне удовлетворен и моим домом, и моей жизнью. И не вижу причин их менять.

– Да брось, Фил, не смеши меня. Твои склады превратились в пепел. Уиттингэм скорее всего уже арестован и вываливает все, что знает, в надежде спасти свою шкуру. И не надо мне говорить, будто ты не ждал, что Дэн доберется до тебя! – Тот слегка прищурился. Пальцы, сжимающие нож, дрогнули. Это не ускользнуло от внимания Тэсс. – Вот именно. – Она откинулась на спинку кросла. – С чего ты взял, интересно, что ему тебя не найти? Ты сам навел его на собственный след. И нападением на корабли, и Беннеттом. Это было все равно что протянуть по своему следу веревку.

«Она слишком умна для женщины», – подумал Филип. Его замутило от того, насколько точно она указала на его собственные ошибки.

– Ну а вообще-то, помимо того, что ты убил его сестру и похитил семейное состояние, вас с ним что-нибудь связывает?

– Это мое состояние! – резко вскочил Филип. – Оно принадлежит мне!

«Та– ак, уже кое-что», -удовлетворенно подумала Тэсс и продолжала дожимать.

– Как это? Ведь все ценности находились в его доме, принадлежали его отцу!

– Грэйсон Блэкуэлл украл их у моего отца! У своего партнера! Этот сукин сын завладел всем, когда моего отца убили!

– А что же тут несправедливого? Дело переходит к тому, кто остался жив, разве не так?

– Нет! Оно должно было принадлежать мне!

– Сильно сомневаюсь, парень, – покачала она головой. – Оно могло бы перейти по наследству к твоей матери, или тебя нашли в капусте?

«Еще один точный удар», – отметила Тэсс, от нее не ускользнуло, как он покраснел и сжал кулаки, и ринулась на добивание:

– Что случилось с твоей мамочкой, Фил?

Элизабет была близка к обмороку. Съежившись в кресле, она прошептала, глядя на Филипа:

– Миссис Блэкуэлл, очень прошу вас оставить эту тему.

– А вообще-то твои родители состояли в браке? – Она и ухом не повела на просьбу испуганной женщины. Сама Тэсс была внебрачным ребенком, но в ее время это мало кого интересовало, в том числе и саму девушку. Восемнадцатый век – совсем другое дело.

Филип как-то странно напрягся, но сохранял спокойствие. Потом черты его лица разгладились, словно ткань под утюгом, и он уселся обратно в кресло, скрестив ноги.

– Да, они состояли в браке. – Тэсс была в восхищении этой внезапной переменой в его поведении. – Но отец ушел от нее к другой. – Филипп нащупал под столом руку Элизабет и крепко сжал ее. – Дело в том, что сразу после женитьбы он заявил, что никогда не любил ее и что предметом его интересов является другая и их, – с подчеркнутым отвращением завершил он, – отродье. – Послышался приглушенный странный звук, похожий на хруст, и Элизабет коротко и пронзительно вскрикнула. Тэсс переводила взгляд с одного на другую. Элизабет едва сдерживала слезы, Филип на секунду слегка помягчел. – Мать скончалась от разрыва сердца, да, а его шлюха… – на лице Филипа медленно расплылась довольная садистская ухмылка, – я бы сказал, ее подстерег очень несчастный случай.

Элизабет отвернулась, громко и часто дыша. Филип отрешенно смотрел прямо перед собой. Более откровенного признания нельзя было и представить.

– А их ребенок? – негромко полюбопытствовала Тэсс.

– С ним все в порядке, уверяю вас.

Бледные до этого момента щеки Элизабет вспыхнули алым. Она что-то суетливо делала под столом руками, слезы градом катились из ее бесцветных глаз. Потом вскочила и опрометью бросилась из комнаты. Филип широко расставил локти на скатерти и сплел перед собой пальцы, унизанные перстнями. Он словно не заметил ее исчезновения или не захотел придавать этому значение, продолжая обращаться к Тэсс.

– Я мог бы предположить, что вам все это уже известно, миссис Блэкуэлл. Или в вашей семье существуют тайны?

– Полагаю, ты знаешь моего мужа не только как брата Дезире? – не обратила внимания на вопрос Тэсс.

– Верно. – Он отпил глоток чая. Насмешка не прошибла его толстую шкуру. – Мы учились вместе. В Итоне.

Тэсс уткнулась глазами в колени. Итон? Итон? Наконец она вспомнила и подняла голову.

– Хм, я вижу, вы слышали об этой школе, – пробормотал он. – В этой академии самые лучшие розги для воспитания юных щенков.

– И самые жесткие, – добавила Тэсс, вспомнив, что в традиции Итона существовала порка студентов, а также и другие не менее болезненные наказания за любые мелкие проступки. – Как твоему отцу удалось отправить тебя туда?

– Нас обоих отправил Грэйсон. – Филип немного подался вперед, решив для себя, что можно без вреда немного предаться воспоминаниям, поскольку ей все равно отсюда никуда не деться. По крайней мере, живой. – После кончины моего отца Грэйсон дал мне образование и все самое необходимое, но отнял то, что принадлежало мне по праву наследства.

– Я так понимаю, что ты получил немало. Он мог и ничего не дать. – «Если судить по его сыну, – подумала Тэсс, – Грэйсон дал этому подлецу гораздо больше, чем тот сказал». – И ты действительно не знаешь, что произошло между Грэйсоном и твоим отцом?

– Знаю. – Нижнее веко Филипа дрогнуло. – Стоит ли упоминать, что мне удалось завладеть самой главной ценностью Грэйсона?

– Дезире, – подсказала Тэсс, отвернувшись.

– Нет, его компанией, – сказал он таким тоном, словно она сама должна была об этом знать. На ее испытующий взгляд он лишь тонко улыбнулся, вставая с кресла. – Девчонка была просто способом подобраться к Грэйсону поближе. – Он повел рукой вокруг себя. – Вы должны понять, что этот человек не видел меня с отроческих лет и не имел ни малейшего представления о том, кто появился перед ним. – Произнося эту фразу, он прошел к другому столу и взял в руки небольшую серебряную табакерку. Открыв крышку, он запустил внутрь два тонких пальца. – Это было действительно замечательно. Оказалось так легко обдурить его. – Он отправил щепоть табаку в нос. – А Элизабет… – Филип достал носовой платок, приложил его к лицу, не сводя взгляда с Тэсс, и громко чихнул. Кружевные манжеты вздрогнули. – Она жила у Блэкуэллов раньше. И была любовницей Дэна. Вот так все просто, – пожал он плечами, наслаждаясь тем, что краска слегка сошла с лица Тэсс при этих словах.

Дэн и Элизабет? Тэсс не могла себе этого представить.

– А разве тебя не раздражало, что она спит с твоим врагом?

– Нет, конечно. – Он взмахнул кружевным манжетом и двинулся в обход стола в ее сторону. – Я сам отправил ее в его постель.

– Ого, ну и дела, – пробормотала Тэсс, тоже вставая и пятясь задом.

– Филип! Ради всего святого, зачем ты ей все это рассказываешь? – Оба одновременно оглянулись на голос, прозвучавший от двери.

Тэсс мгновенно обратила внимание на шелковый голубой, под цвет платья, платок, которым была обернута рука женщины. При этом к одному пальцу была примотана веточка.

– Оставь нас, Лиззи! – Филип продолжал приближаться, в то время как Элизабет вознамерилась исполнить приказание. Но слова Тэсс остановили ее.

– Значит, ты ложилась в чужую постель по его указанию? – Фраза стегнула Элизабет, как бичом. – Как ты могла ему позволить поступать с собой таким образом? И еще это! – Тэсс показала рукой на забинтованную руку. – Какого черта он тобой распоряжается?

Взгляд круглых глаз Элизабет перебегал с Тэсс на Филипа, который демонстративно не обращал на нее никакого внимания.

– Вы не можете этого понять! – произнесла она.

– Не пудри мне мозги, сестренка, – хмыкнула Тэсс, подбоченившись. – Завтра я все равно узнаю.

– Это не ваше дело, – Элизабет склонила голову, словно разглядывая свою раненую руку, но Тэсс успела заметить стеклянный блеск в ее глазах – она явно что-то приняла. Интересно, какие наркотики в ходу в эту эпоху?

Филип продолжал разглядывать женщину, которая стала женой Дэна. Унизить ее будет самой сладкой местью. А уж если при сем будет присутствовать и он сам – полное блаженство! От одной этой мысли, ударившей в голову, Филип почувствовал сексуальное возбуждение. О, лишить Дэна еще и этого – очень даже недурно! Он продвинулся ближе.

Тэсс отступала, пока не наткнулась на кого-то спиной. Она дернулась вперед, чуть не упав в руки Филипа, но удержалась на ногах и бросила быстрый взгляд через плечо. Грязного вида мужчина с отвратительным шрамом на шее загораживал путь к отступлению. Филип был уже рядом. Она нервно сглотнула набежавшую слюну и в полной панике бросила взгляд на Элизабет. Блондинка стояла неподвижно; тонкая улыбка кривила ее губы.


***

Сидя на толстом суку дерева, Дэн поерзал, устраиваясь поудобнее, потом поднес к глазам подзорную трубу, мысленно сопоставляя вид белого замка с той схемой, которую начертил Уиттингэм. Это была уже третья попытка рекогносцировки местности. Тэсс, если бы могла, сумела бы как-то дать о себе знать. Если она до сих пор жива. Вокруг жужжали какие-то насекомые, чирикали и порхали птицы, но ничто не могло отвлечь Дэна от наблюдения.

Снаружи, перед стеной, не было видно ни одного охранника. Это твоя серьезная ошибка, Филип. Факелы горели только у входных дверей и рядом с каждым окном. В их неверном свете белое здание выглядело как языческая жертва богам. Губы капитана дрогнули в усмешке. В полной темноте за пределами света факелов охранникам ничего не видно. Еще одна ошибка.