Капитан Скарлет, словно прочитав ее мысли, спросил:

— А что с вашим ребенком? Разумеется, если не хотите, не отвечайте.

Мэг опустила голову, горло перехватил спазм. Только бы удержаться и не заплакать.

— Он умер, сэр, и похоронен на церковном дворе.

— Сожалею.

Мэг украдкой взглянула на капитана Скарлета. Его лицо казалось печальным и задумчивым.

Мэг бессильно легла и тихо спросила:

— Но если мы в тюрьме, то почему только вдвоем в этой комнате и на столе у нас неплохая еда?

— За все удобства надо платить, сердце мое, что я и сделал, купив пребывание в этой камере и все остальное. Не думаю, чтобы вам — леди из высшего общества — понравилось бы сидеть вместе с простонародьем!

— Как вы догадались, кто я? Ведь когда вы подобрали меня на обочине дороги, на мне были лохмотья!

— Разве только по одежде узнают, к какому сословию принадлежит женщина?

Мэг заговорила о другом:

— А в чем нас обвиняют? За что схватили королевские солдаты и бросили в тюрьму?

Капитан Скарлет подошел к кровати, и Мэг опять, помимо своей воли, залюбовалась его стройной фигурой, широкими плечами и высоким ростом.

— Нас посадили в тюрьму за разбой на большой дороге.

Мэг на несколько секунд потеряла дар речи.

— Так вы… разбойник? Грабитель? — едва вымолвила она.

На лице капитана Скарлета появилась веселая усмешка.

— Почти. Ну, я не совсем грабитель…

— Значит, солдаты ошиблись, приняв вас за кого-то другого? — с надеждой спросила Мэг.

Капитан Скарлет пододвинул стул к кровати и сел.

— В двух словах не объяснить. Это долгая история.

Мэг закрыла глаза, ее охватила необъяснимая слабость.

— Я останавливаю кареты и прошу пассажиров поделиться со мной кое-какими ценностями, — пояснил капитан Скарлет.

— И они… эти люди добровольно отдают вам драгоценности и деньги? — спросила Мэг.

Он усмехнулся.

— Тех, кто не желает добровольно с ними расставаться, я привязываю к дереву, и после этого они становятся сговорчивее.

Мэг недоверчиво посмотрела на капитана Скарлета, хотя еще неделю назад, в замке, она слышала, как граф Ратледж рассказывал ее мужу об орудующем в лесах неизвестном грабителе, которого никак не поймают королевские солдаты. Этот разбойник всегда закрывает нижнюю часть лица шелковым платком, и поэтому никому не удалось его разглядеть. И еще ходили слухи, что он не только грабил богатых, но и, привязав их к дереву, снимал с них белье и развешивал его на ветвях. И он обязательно целовал пленных дам, прежде чем умчаться на лошади с награбленным добром!

Теперь она вспомнила и его имя. Филип говорил, что неуловимого разбойника звали капитан Скарлет!

— Вы… вы тот самый грабитель, о котором я слышала! — воскликнула Мэг. — Вы не только отбирали у богатых кошельки, но и… снимали с них одежду!

Капитан Скарлет довольно улыбнулся.

— Да, это я, — подтвердил он. — В наши дни трудно кого-либо удивить, вот и приходится изобретать свой неповторимый стиль.

Мэг горестно покачала головой. Итак, ее спаситель — разбойник с большой дороги.

— Послушайте, дорогая, на самом деле не все так просто, как поначалу кажется. Вообще-то я — неплохой человек, у меня доброе сердце и в душе я — благочестивый христианин.

Мэг тяжело вздохнула.

— Так меня посадили в тюрьму как… грабительницу?

— Как мою сообщницу.

— Но я же ничего такого не сделала! По крайней мере, я ни на кого не нападала! — возмутилась Мэг.

— Напомню, когда за нами гнались солдаты, вы сидели вместе со мной на лошади. Ясное дело, они не стали разбираться, кто вы такая.

Мэг отвернулась к стене, на которой кто-то из прошлых узников выбил инициалы Р.Л.Г и дату — 1642 год.

— Что же получается? — задумчиво произнесла она. — Меня будут судить за то, чего я не совершала?

— Уверяю вас, очень скоро мы выберемся с вами отсюда.

— Что вы имеете в виду? Побег? — Голос Мэг задрожал.

Капитан Скарлет ободряюще улыбнулся.

— Его совершить легче, чем вы думаете. — Он дотронулся до ее руки.

Мэг с удивлением заметила, что у капитана Скарлета тонкие длинные пальцы с ухоженными ногтями. Такие руки бывают только у джентльменов, а не у тех, кто занимается физическим трудом.

— Но колеса телеги справедливости тоже требуют смазки, иными словами, мы заплатим немалые деньги за право снова очутиться на свободе, — пояснил капитан Скарлет.

— Я не верю, что нам удастся выбраться отсюда, — возразила Мэг.

Капитан Скарлет не стал ее переубеждать, а спросил о другом:

— Я рассказал вам о себе и вправе узнать о вас, кто вы и откуда?

— Моя жизнь не представляет для вас интереса, сэр, — уклонилась от ответа Мэг. — Я и сама не люблю вспоминать свое прошлое.

— Но скажите хотя бы, замужем вы или нет?

— Мой муж умер и ребенок тоже. О нем я вам уже говорила.

Капитан Скарлет сочувственно кивнул.

— Я больше не буду задавать вам вопросов. Я только сожалею, что кто-то причинил вам боль.

— С чего вы взяли, что мне причинили боль?

Капитан Скарлет накрыл ее руку своей.

— Я прочитал это в ваших глазах, Мэг, уловил в интонациях вашего голоса.

Мэг потупилась. Много лет уже с ней никто не говорил так участливо и нежно!

— Я не позволю, чтобы вас обижали, — продолжал капитан Скарлет. — Я буду защищать вас, Мэг, и заботиться о вас!

— Но вы же совсем меня не знаете! — воскликнула она. — Вы даже не представляете, что я совершила!

— Тогда расскажите мне об этом. Клянусь, я не стану вас осуждать!

— Нет!

Капитан Скарлет поднялся со стула и направился к двери. На пороге он обернулся.

— Я спущусь вниз, в пивную. Может, вам принести что-нибудь? Чистую одежду, еду…

— Спасибо, сэр, мне ничего не нужно. — Мэг отвернулась к стене, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

— Ну ладно, тогда я пошел. Отдыхайте. Я скоро вернусь.

Он уже закрывал за собой дверь, когда услышал ее тихий голос:

— Как вас зовут, сэр? Я даже не знаю вашего настоящего имени!

Он нахмурился.

— Я уже говорил, как меня зовут.

— Но ведь это не настоящее ваше имя! Смешно, мы делим с вами одну камеру в тюрьме, а вы не хотите мне открыться! — укорила его Мэг.

Капитан Скарлет усмехнулся.

— Вижу, вы уже лучше себя чувствуете, раз так настойчиво меня расспрашиваете! Друзья зовут меня Кинкейд.

— Кинкейд… — задумчиво повторила Мэг. — Кинкейд, если вам не трудно, принесите мне немного вина. Если можно, кларета.

— С удовольствием, дорогая!

— Я прошу вас не называть меня дорогой!

— А как бы хотели, чтобы я называл вас? Капитан Скарлет засмеялся и закрыл за собой дверь.

3

Мэг отодвинула от себя тарелку с недоеденной кровяной колбасой, нетронутыми горохом и луком.

— Дорогая, вы почти ничего не ели, — заметил Кинкейд.

Она подняла на него глаза и улыбнулась.

Они находились в тюрьме почти неделю, и Мэг постоянно чувствовала его заботу и внимание. Что бы она без него делала? Об этом было страшно подумать.

Иногда Мэг сравнивала пребывание в Ньюгейте со своей прошлой жизнью в замке Ратледж. Там о ней заботились лишь слуги, да и то по обязанности, а здесь, в тюрьме, ее существование скрашивал Кинкейд. Он приносил еду, покупал все необходимое и как мог поддерживал в ней силу духа.

Он объяснил Мэг, уже в первые дни, что здесь за все надо платить, если в состоянии создать себе приемлемые условия существования. Люди, работающие в Ньюгейте, жадны до денег и требуют их за самую незначительную услугу. И Кинкейд, как мог, старался обеспечить Мэг более или менее сносную жизнь. К ним приходила прачка, один тюремщик приносил еду из таверны на Холборн-стрит, а другой — дрова для очага. Кинкейд также платил за так называемую отдельную комнату и еще за множество мелких услуг.

Мэг каждый раз благодарила его за заботу, ее признательность была искренней, но временами ей казалось, что, возможно, его безупречное отношение к ней продиктовано лишь виной за случившееся в ту роковую ночь на безлюдной дороге.

— Спасибо, я не голодна, — запоздало поблагодарила она, взглянув на капитана Скарлета.

— Дорогая, вы все же не Божья пташка. Я разговаривал с миссис Чандлер, повивальной бабкой из крыла Ньюгейта, где сидят должники. Она советует вам есть побольше мяса, печени и кровяной колбасы, чтобы восстановиться после родов.

— Я не люблю ни кровяную колбасу, ни печень.

— А что вы любите? Может быть, баранину или мясо куропатки? Не стесняйтесь, скажите, я схожу в таверну при тюрьме и принесу вам.

Мэг видела, что Кинкейда искренне беспокоит ее здоровье, но поверить в его бескорыстие не могла. Никто из обитателей замка Ратледж никогда без выгоды для себя не проявлял даже видимости дружеского участия.

— Я часто думаю о вас, Кинкейд, — тихо сказала Мэг. — Я не понимаю, почему вы все это делаете для меня. Я ведь чужой для вас человек.

Кинкейд продолжал невозмутимо намазывать масло на хлеб.

— Я уже много раз говорил вам. Вы мне нравитесь, — ответил он, не глядя на Мэг.

Она подошла к каменному очагу и протянула над огнем руки. В окно задувал холодный зимний ветер.

— Но вы же совсем меня не знаете, — возразила Мэг.

Кинкейд поднял голову.

— Так помогите мне. Расскажите о своем детстве, привычках, интересах… Например, какой подарок вы получили на прошлое Рождество? Или сколько родинок у вас под правой коленкой?

Слова и тон, каким Кинкейд их произнес, не понравились Мэг. Она вскинула голову и холодно изрекла:

— Я попросила бы вас, сэр, не забываться и соблюдать приличия.

Он усмехнулся.

— Не хотите рассказывать — не надо, я не настаиваю.

Мэг подумала, что ей не следует ни при каких обстоятельствах откровенничать с этим человеком. Кто он? Грабитель, разбойник с большой дороги, с которым она волею случая оказалась в Лондоне. Именно из-за него она попала в тюрьму, и неизвестно, удастся ли ей выкарабкаться отсюда! А выбраться необходимо, она должна затеряться в огромном городе, чтобы граф Ратледж не сумел ее отыскать.

— Сэр… — начала она, но капитан Скарлет ее перебил:

— Только по имени. Надеюсь, вы не забыли, что меня зовут Кинкейд? Я не джентльмен и не прошу к себе столь почтительного обращения, как «сэр».

— Кинкейд, — повторила Мэг и поближе подошла к каменному очагу.

В комнате было очень холодно, и из щелей в полу сильно дуло. Мэг снова мысленно, в который раз, поблагодарила Кинкейда за то, что он купил для нее всю необходимую одежду: платье и нижнее белье. Конечно, она была не столь изысканна и нарядна, к какой она привыкла, но Мэг радовалась и ей. Она наверняка обошлась ему так же дорого, как наряд на прием к королю.

Она вытянула руки над огнем и почувствовала, как ее охватывает тепло.

— Кинкейд, я не хотела бы, чтобы вы позволяли себе вольности, — попросила Мэг.

Он пожал плечами.

— Не забывайте, Мэг, мы делим с вами одну тюремную камеру. Мы живем с вами почти, — он сделал ударение на этом слове, — как муж с женой. Нравится вам это или нет, но наши отношения просто не могут быть другими. Хорошо, пусть не фамильярными, но откровенными и дружескими.

— Вы сказали, что не джентльмен, а рассуждаете как он, — заметила Мэг.

— Правда? Не может быть! — лукаво улыбнулся Кинкейд и, вытерев льняной салфеткой губы, добавил: — Вы льстите мне, красавица.

К Мэг возвращалось хорошее настроение, она снова обретала умение радоваться!

— Зачем мне вам льстить? Но ваши манеры и речь свидетельствуют, что вы получили образование и хорошее воспитание, — сказала она.

Кинкейд сложил льняную салфетку пополам и подбросил ее к потолку. Салфетка мягко спланировала в тарелку с остатками еды.

— Какой есть, такой и есть! — воскликнул он, и Мэг послышались в его голосе нервные нотки.

— Я не хотела вас обидеть, напротив… Давайте договоримся не расспрашивать друг друга о прошлом.

— Ладно, — резко оборвал ее Кинкейд, — я спущусь в пивную.

Впервые за время их пребывания в Ньюгейте Мэг увидела, что ее сокамерника что-то рассердило.

Он накинул шерстяной плащ на плечи.

— Заприте за мной дверь. Я вернусь примерно через час.

Мэг подошла к нему и тронула его за плечо.

— Кинкейд…

— Мне пора идти, — сухо отозвался он. — Не забудьте запереть дверь.

Его негромкий голос эхом прокатился по каменным стенам.