— Да нет, — спокойно сказал Кларк, — никакого лярда в твоем списке нет.

— Тогда зачем…— начала было Марти, но не закончила фразу.

Кларк слегка смутился.

— Они ведь красные, верно? И блестящие. И у них есть ручки и надписи белыми буквами.

Так вот оно что! Коробка, о которой мечтала Мисси! Красная, блестящая с белыми буквами.

— Не думаю, что нужно покупать Мисси все, что она клянчит, — поспешно добавил Кларк. — Она не должна считать, будто всегда будет получать то, что хочет, — стоит ей только попросить. Но все же я решил: куплю на всякий случай, вдруг ты не станешь возражать. Но раз уж я купил эту штуку для нее, не мог же я не купить и девочкам?

— Ты прав.

Кларк повернулся к выходу.

— Решать тебе, — повторил он уже в дверях.

Марти посмотрела на три блестящие красные коробки. Лярда ей теперь хватит на целую вечность, к тому же осенью они снова будут забивать свиней. Куда она его денет?

— Да из тебя веревки вить можно, — пробормотала она, сглотнув комок в горле. Марти представила сияющие глаза Мисси и радостные лица девочек, когда они получат завтрак в нарядных коробках, и ей захотелось, чтобы понедельник наступил поскорее.

Когда семья собралась за ужином, все дела по хозяйству были закончены, и на плите в большом медном котле уже грелась вода для вечернего купания.

— Я подумал, что если с Ол Бобом что-нибудь случится, детям будет легче пережить это с новой собакой, — вполголоса сказал Кларк Марти, которая сливала картошку. Она кивнула.

Кларк подошел к столу и обвел взглядом сидящих за столом.

— Знаешь, мама, — сообщил Клэр, — я посмотрел, что делает щенок, а он свернулся и спит вместе с Ол Бобом. Наверное, Ол Боб думает, будто он — его мама.

Марти улыбнулась.

— Ол Боб не такой глупый. Но если щенок не станет его донимать, он с радостью примет его в свою компанию.

— Он такой хорошенький, — восторженно воскликнула Мисси. — Можно он будет спать со мной?

— Ни в коем случае, — решительно ответила Марти. — Животные должны жить на улице.

— Но Мисс Пусс…— начала Мисси. Марти подняла бровь, ожидая признания в том, что иногда котенок забирается к Мисси в постель. Но девочка была не так проста и тут же смолкла.

— Ну, — сказал Кларк, — как же мы его назовем?

— Мне нравится имя Лев, — заявил Клэр.

— Назвать собаку Львом? — скептически переспросила Мисси.

— Он такого же цвета, как лев, — не сдавался Клэр.

— А мне больше нравится Принц или Король, — сказала Мисси.

— Он же совсем маленький, — удивился Клэр.

— Но он вырастет, — возразила Мисси.

— А ты что скажешь, приятель? — спросил Кларк у Арни. Тот сунул в рот полную ложку картофеля с подливкой, помогая себе свободной рукой. Потом проглотил часть картошки и ответил:

— Ол Боб.

— Я спросил, как мы назовем новую собачку.

— Ол Боб.

— Но ведь у нас уже есть собака по имени Ол Боб. — Кларк немного растерялся.

— Знаю, — сказал Арни. — Я хочу еще.

— Ты хочешь, чтобы у нас был старый Ол Боб и новый Ол Боб? — Клэр явно считал, что никто, кроме него, не в состоянии понять брата.

— Угу, — кивнул Арни. — Теперь у нас… — Малыш растопырил два пальчика, измазанных картошкой, сжав остальные в кулачок. — …два Ол Боба.

Все засмеялись, и в конце концов было решено, что щенок тоже станет носить имя Ол Боб.

— Он ведь подрастет, — прозорливо заметила Мисси.

— Да, и тоже сделается старым, — добавил Клэр. — А когда мы будем звать одного, станут прибегать сразу два.

Кларк улыбнулся:

— Что ж, на этом мы сэкономим уйму времени.

Арни просиял.

— Теперь у нас есть маленький Ол Боб и большой Ол Боб.

Как и ожидал Кларк, старый Ол Боб прожил недолго. Но щенок, который весело носился по двору за детьми, хватая их за пятки, помог им пережить эту потерю.

Глава четырнадцатая. Девушка Томми


Школьный год пролетел очень быстро, подошло время летних каникул. Кое-кто из старших мальчиков закончил учебу раньше, чтобы помочь родителям с весенними посадками. Остальные занимались до июня. В честь окончания первого класса Мисси украсила дом букетами цветов и набрала в свою любимую коробку для завтрака — правда, за год она немного утратила былой блеск — спелой земляники.

Летом было много работы в саду и огороде. Окидывая взглядом щедрый урожай и видя, как радуются ему дети, Марти благодарила Бога за милосердие. Мисси, Клэй и Нандри собирали в свои коробки для завтраков бобы, кукурузу и помидоры. Лето стало горячей порой и для Кларка: нужно было убрать урожай, а порой и помочь соседям.

Снова наступила осень, а вместе с ней — уроки в школе. Клэр, который был еще слишком мал для того, чтобы учиться, — ему предстояло пойти в школу через год — ворчал, что снова должен «торчать дома со всякой малышней». Было не совсем понятно, кого он имеет в виду, поскольку компанию ему составлял один Арни. Правда, сетовал он недолго.

Клэй и Мисси с нетерпением ждали начала занятий. Клэй просидела все лето над книгами, которыми снабжал ее мистер Витл, и наверстала то, что упустила за несколько лет. Мистер Витл был очень доволен этим и вовсю нахваливал прилежную ученицу.

Мисси очень нравилось учиться, она полюбила читать вслух Арни и Клэру, хотя непоседливым малышам было трудно подолгу сидеть на одном месте.

Только Нандри по-прежнему не испытывала воодушевления от учебы. Но она заговорила об этом лишь тогда, когда до занятий осталось несколько дней.

— Я больше не пойду в школу, — сказала она тихо, но твердо, — не хочу сидеть за одной партой с малышами.

Кларк и Марти обсудили ее решение и не без колебаний согласились с ним. Что ж, они позволят ей поступить так, как она хочет.

— Будем учить ее заниматься хозяйством и растить детей, — сказала Марти. — Из Нандри получится хорошая жена и мать. А это не так уж мало. Она научилась читать и писать. Я смогу еще немного позаниматься с ней дома.

Кларк не возражал. В свои пятнадцать лет Нандри вполне могла самостоятельно управляться с домом. Молодые люди, живущие по соседству, со временем будут рады обзавестись такой спутницей жизни.

На этот раз расставание с Мисси и Клэй в первый день занятий уже не вызвало у Марти такого смятения, как год назад. К тому же теперь ей станет гораздо легче вести хозяйство, ведь у нее появилась помощница — Нандри. Марти было приятно видеть, как прежде нелюдимая девушка начала расцветать в атмосфере любви и тепла.

Лишняя пара рук оказалась весьма кстати для Марти еще и потому, что через каких-нибудь два месяца в семье Дэвис планировалось прибавление. Нандри взяла на себя львиную долю заботы о малышах. Она брала их с собой, когда шла кормить кур, укладывала спать Арни — Клэр заявил, что он уже слишком большой, чтобы спать днем, — и помогала Марти по дому. Та была очень благодарна девочке и часто говорила ей об этом.

Как-то раз, когда Марти сидела дома, занимаясь починкой одежды, она услышала, что к ним скачет всадник. Она отложила в сторону носок и выглянула в окно.

— Надо же, Томми, — сказала она Нандри, которая раскатывала тесто для пирога. — Интересно, зачем он к нам пожаловал.

Марти направилась к двери.

— Томми, — позвала она юношу, — входи же. Мы не виделись целую вечность.

Молодой человек вошел в кухню и кивнул Нандри, которая вспыхнула и опустила глаза.

— Как родители? — поинтересовалась Марти.

— Прекрасно. У нас все хорошо. Маленькая Лиззи растет, как на дрожжах.

— Она такая милая, — сказала Марти с улыбкой. Когда она видела девочку в последний раз, та делала свои первые шаги. Все ее успехи сопровождались градом восторженных похвал, объятий и поцелуев, которыми награждали малышку бабушка с дедушкой и юные дядюшки и тетушки.

Марти с болью подумала о маленьком Ретте Маршалле, который все еще не научился сидеть. Она вздохнула и вновь обратилась к Томми:

— Я слышала, ты обзавелся собственным участком земли.

— Да, — с гордостью ответил тот. — Даже поставил там свой дом. Небольшой, но на первое время хватит.

— Землю уже вспахал?

— Нет. Собираюсь начать весной.

Возможно, Тома интересует Нандри, подумала Марти. Голос Томми прервал ее размышления.

— Может, прогуляемся немного? Сегодня отличный денек, обидно сидеть в четырех стенах.

Марти сразу поняла, что он обращается к ней, а не к Нандри, и потянулась за шалью.

— С удовольствием, — откликнулась она. — Давай пройдемся до родника. Нандри, присмотришь за мальчиками?

Девочка быстро кивнула, и Марти вышла во двор. Они шли не торопясь и беседовали о погоде, урожае зерна и своих родных. Когда они добрались до родника, Том уселся на сырую траву, опершись спиной о ствол дерева. Марти внимательно смотрела на него. Что-то в его лице смутно тревожило ее. Том еще не успел ничего сказать. Он отломил кусочек коры и принялся вертеть его в руках.

— Речь идет о девушке?

— Как ты догадалась? — удивился Том.

— Заметно, — улыбнулась Марти.

— Может быть, может быть…

Он немного помолчал и сказал:

— Марти, она настоящее чудо… просто замечательная! Мне нужно было с кем-то поговорить. Мама не поймет. Я точно знаю, что не поймет…

Марти растерялась. Что он хочет сказать?

— Мне кажется, ты недооцениваешь свою мать, — заметила она.

— Нет, едва ли. Она поймет меня, только если согласится с ней познакомиться. Но я боюсь, что… Поэтому я и пришел к тебе, Марти. Ты знаешь маму. Не могла бы ты… ну, в общем, не могла бы ты с ней поговорить?

— Эта девушка… она живет неподалеку?

— Не совсем. Она… она живет за холмами. Со своим дедом.

— А как ее зовут?

— Оватика.

— О-ва-ти-ка… это похоже на…— Марти осеклась на полуслове. Только теперь она поняла, что хочет сказать Томми. — Она… она индианка?

Том молча кивнул.

— Да, Томми, я понимаю, — наконец выдавила Марти. Она смотрела на страдальчески искаженное лицо юноши и не знала, что сказать.

Марти отошла немного в сторону, пытаясь привести мысли в порядок, но поняла, что не готова к этому.

«Отец Небесный, — горячо взмолилась она про себя, — помоги нам справиться с этим».

Она вернулась к Тому и присела на пень.

— Ладно, — сказала она, — расскажи мне о ней. Где ты встретил Оватику? — Она осторожно выговорила незнакомое имя.

Том вздохнул.

— Мы познакомились прошлой осенью, — начал он. — Я искал двух наших коров, которые убежали в холмы. Выскользнули под ограду и убежали. Когда я обнаружил пропажу, то оседлал лошадь и отправился на поиски. В первый день я их не нашел, но по пути домой наткнулся на заросли ирги3 — ягод там было видимо-невидимо — и остановился, чтобы полакомиться. Ягоды были такие крупные и сочные, что я решил собрать немного для мамы, — она делает замечательные пироги с иргой. Я снял шапку и стал рвать ягоды.

И вдруг я почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Я поднял глаза — думал, увижу пуму или черного медведя. Но там стояла девушка — глаза и волосы черные, как вороново крыло. Одета она была в оленьи шкуры, расшитые бусами. Больше всего меня возмутило то, что она смеялась надо мной. Она старалась сдержаться, но у нее ничего не получалось. Ее глаза… в них просто чертики прыгали, а рот она прикрывала рукой.

Я спросил, что ее так развеселило. Она ответила по-английски, что никогда не видела, чтобы индейский воин собирал ягоды, — ведь это женское дело. Я возразил, что, наверное, ее воины никогда не пробовали пирогов с иргой.

Она перестала смеяться, и я слегка остыл. Мы немного поболтали. Она сказала, что ее зовут Оватика, — это значит «Маленький Цветок».

Потом мы стали встречаться, часто. Зимой я оставлял ей оленину или другую дичь. Она живет одна со старым дедом. Он не хотел жить в резервации, как приказало правительство, и решил поселиться на холмах. Когда я просил Оватику нас познакомить, она только качала головой. Он очень старый. На самом деле он ей даже не дед, а прадед, и когда он умрет, она останется совсем одна. Она говорит, что вернется в резервацию — скорей всего, ее просто заберут туда — или выйдет замуж за какого-нибудь индейца. Но я не хочу этого.