В среду в дверь Марти постучал Том. Она пригласила его войти, но вместо того, чтобы принять приглашение, Том попросил:

— Давай прогуляемся к роднику. Нам хотелось бы поговорить с тобой наедине.

Кларка не было дома, Элли крепко спала, а Нандри занималась с Арни и Клэром. Марти оделась потеплее и вслед за Томом вышла во двор. На улице было свежо, но безветренно.

Марти с Томом молча шли по тропинке к роднику. Марти не знала, чего ожидать. Что представляет собой девушка, которая ждет ее у воды?

У родника спиной к ним стояла стройная женщина в одежде из оленьих шкур. Через одно плечо была перекинута черная блестящая коса. Услышав шаги, она обернулась.

«Настоящая красавица», — мелькнуло в голове у Марти, когда она увидела нежное лицо с огромными темными глазами. Губы девушки были слегка приоткрыты, она стояла не шевелясь и смотрела на Марти таким же испытующим взглядом, каким Марти смотрела на нее.

— Оватика, — тихо произнесла Марти. Ей было совсем не трудно улыбнуться и протянуть руку. — Рада познакомиться.

— Я тоже, — медленно ответила индианка. — Рада видеть тебя… Марти. Том много о тебе рассказывал.

— Ты так хорошо говоришь по-английски, — удивилась Марти.

— Пока была жива мама, я ходила в миссионерскую школу, — объяснила девушка ровным голосом.

— А твой отец?

— Он умер. У меня остался только дедушка. Он не хочет, чтобы я ходила в миссионерскую школу.

— Понятно.

Томми встал рядом с Оватикой. Его лицо светилось любовью. Знакомство состоялось, и, по-видимому, он чувствовал некоторое облегчение.

— Томми знаком с твоим дедушкой?

— О, нет, — поспешно ответила она. — Ему не стоит этого делать.

— Мне бы так хотелось с ним познакомиться, — вмешался Том. — Я бы рассказал ему…

— Он не знает языка белых и не станет разговаривать с белым, — перебила его Оватика.

— Но тогда, — сказал Том, — я просто пожал бы ему руку и улыбнулся. А ты перевела бы…

— Нет. — Оватика решительно покачала головой. — Ты не должен этого делать. Мой дед не захочет тебя видеть.

— Но ведь Марти согласилась встретиться с тобой. Она белая и…

Темные глаза Оватики сверкнули.

— Сыновья и внуки этой белой леди не погибали от стрел индейцев. А дети моего деда погибли от пуль белого человека.

Марти сделала шаг вперед и коснулась руки девушки.

— Мы всё понимаем, — сказала она мягко. — Думаю, Том не будет настаивать, во всяком случае, пока. Но сколько можно скрывать свою любовь? Ты же не можешь не рассказать об этом родному деду.

— Дедушка очень стар, — тихо сказала она. — Стар и болен. Скоро он отправится к праотцам — и тогда он ничего не узнает. Ему не нужно об этом знать.

— Понимаю, — сказала Марти. Она долго подбирала слова, пока у нее не вырвалось: — А ты, Оватика, хочешь выйти замуж за Томми?

— Да. — Оватика посмотрела на стоящего рядом юношу, и ее темные глаза засияли. Томми обнял ее за талию.

«Они действительно любят друг друга», — подумала Марти.

Она почувствовала комок в горле и немного отступила назад. Марти отошла на несколько шагов, потом вернулась. Перед ней были два человека: две разных культуры, два разных воспитания, две веры, два цвета кожи… Сердце Марти обливалось кровью. Почему это случилось? Почему они выбрали для себя такой трудный путь? Чем им помочь?

В конце концов она услышала собственный голос:

— Оватика, я понимаю, почему вы с Томми любите друг друга. Ты чудесная, чуткая девушка; думаю, ты видишь, как я отношусь к Томми… — Она опустила глаза. — Мне хочется верить, что если вы поженитесь, то… жизнь не будет к вам слишком жестока. Больше я ничего не могу сказать.

Марти снова заглянула в глаза девушки.

— Я хочу, чтобы ты знала одно. Я — твой друг, и ты можешь на меня положиться.

— Спасибо, — прошептала Оватика. — Марти порывисто обняла ее, переглянулась с Томми, повернулась и пошла к дому.

По щекам у нее текли слезы. Ее разум и ее сердце не могли примириться. Она всей душой переживала за Томми, а теперь и за Оватику.

Но как быть с матушкой Грэхэм, с ее непоколебимой верой и огромным жизненным опытом? Может ли Марти быть для нее советчиком и утешителем? Вправе ли она вмешиваться? Однако, добравшись до дома, она приняла решение. Марти не станет переубеждать матушку, говоря, что этот брак должен состояться, но она постарается объяснить ей, что Томми не изменит своих намерений, как бы его ни пытались отговорить.

Глава двадцатая. Всякая всячина


Вернувшись из города в субботу, Кларк привез печальную новость: миссис Макдональд тяжело заболела. С ней случился удар: половина тела была парализована, она не могла говорить и оказалась прикована к постели. Доктор сказал, что надежда на выздоровление ничтожна.

Миссис Нетлс и вдова Грэй по очереди помогали мистеру Макдональду круглосуточно дежурить у постели больной. Лавку выставили на продажу.

Грустные новости очень расстроили Марти. Она никогда не любила миссис Макдональд, но известие о ее болезни вызвало у нее чувство вины и угрызения совести.

«Может быть, — упрекала она себя, — если бы я как следует постаралась, то за любопытным взглядом и невоздержанным языком обнаружила бы способную к любви и состраданию душу».

«Господи, — молилась она, — прости меня. Я была не права. Помоги мне впредь видеть в людях только хорошее. Покажи мне его, даже если оно скрыто на самом дне души. И помоги мне любить таких людей».

Она передала мистеру Макдональду свои соболезнования, а вместе с ними послала пирог и кусок жареного мяса. Это было все, что она могла сделать. Марти понимала, что прошлого не изменишь.

Приготовления к свадьбе Нелли шли своим чередом. Шем Викерс обнаружил, что у него есть язык, и разговорился как никогда раньше. Судя по всему, особое удовольствие доставляла ему возможность сообщать всем и каждому о том, что скоро он станет мужем.

Мистер Вилбур Витл тоже продолжал ухаживать за Тесси Ла Хэй, но уже оставил надежду первым по прибытии священника повести невесту к алтарю. Он все еще не решил проблему жилья и не спешил задавать своей избраннице судьбоносный вопрос. Тесси не понимала, что мешает ему это сделать, и проявляла некоторое беспокойство.

Наконец мистер Витл осмелился обратиться к комитету, который выполнял функции школьного попечительского совета, и попросил посодействовать ему в строительстве жилья на территории школы. Свою просьбу он сопроводил перечнем аргументов, указывающих на целесообразность такого шага.

Зимой он сможет поддерживать огонь в печи.

Он будет помогать отстающим ученикам после уроков.

Он перестанет тратить время на дорогу, а при необходимости составит дополнительный список резонных оснований для удовлетворения своей просьбы.

Нельзя сказать, что приведенные им доводы сразили комитет наповал, и все же его члены подумали, что построить для учителя жилье — неплохая мысль, и проголосовали за то, чтобы к следующей зиме заготовить лес, а к весне соорудить небольшой домик.

В целом такое решение удовлетворило мистера Витла, хотя он и рассчитывал, что работа начнется несколько раньше. Пока же этого не случилось, он считал не слишком благоразумным обнаруживать серьезные намерения в отношении мисс Тесси Ла Хэй.

Тесси, в свою очередь, не теряла надежды, однако она не уставала сетовать, обрушивая накопившиеся переживания на свою бедную мать.

В ветреный весенний день, потеплее закутав маленькую Элли, Марти отправилась к Грэхэмам. Она чувствовала, что пришло время поговорить с матушкой.

Когда Мисси и Клэй были в школе, Нандри присматривала за Клэром и Арни. «Ей нужно чаще выбираться из дома, — думала Марти. — Иначе она превратится в настоящую затворницу». Однако, судя по всему, общество малышей вполне устраивало замкнутую девушку.

У Грэхэмов стояла непривычная тишина. Младшие дети ушли в школу, а Том занимался строительством сарая во дворе — дома были только матушка и Нелли. Матушка отложила в сторону полотенце, которое вышивала, и поспешила принять из рук Марти крохотный сверток. Она немедленно развернула одеяльце, восторженно восклицая при виде хорошенького личика и «белой, как сливки», младенческой кожи.

Налюбовавшись малышкой, матушка сказала:

— Знаешь, Салли Энн снова в положении — к осени ждем прибавления. Джейсон надеется, что на этот раз будет мальчик, хотя Элизабет Энн он не променял бы на целую армию мальчишек.

Услышав добрые вести, Марти заулыбалась.

— Как справляется Салли Энн? — спросила она.

— Отлично. Конечно, дел у нее по горло — и муж, и дочурка.

После матушки маленькая Элли оказалась на руках у Нелли. Покачав малышку, девушка уложила ее в колыбельку, предназначенную для самых юных гостей — в первую очередь, для Элизабет Энн, — и отправилась варить кофе.

Марти охала и ахала, разглядывая приданое Нелли, — здесь было все, что нужно для ведения хозяйства в новом доме. Матушка собиралась сшить для нее еще одно лоскутное одеяло. Марти с улыбкой поинтересовалась, кто волнуется перед предстоящей свадьбой больше: Нелли или ее мать. В ответ обе рассмеялись.

Вскоре кофе был готов, женщины достали рукоделье и уселись поболтать.

Они поговорили о событиях, которые произошли в округе, выразили сожаление по поводу случившегося с миссис Макдональд и во всех подробностях обсудили предстоящую свадьбу.

Когда в разговоре наступила пауза, Марти заговорила о том, ради чего приехала.

— На прошлой неделе ко мне заезжал Томми — как я его просила.

Матушка кивнула.

— Да, он говорил, что был у вас.

— Он сказал, что был не один?

— Даже словом не обмолвился — Матушка прекратила работу и внимательно посмотрела на Марти.

— Он приехал… он был вместе с Оватикой.

Матушка сидела не шевелясь, игла Нелли тоже застыла в воздухе.

— Он сделал это по моей просьбе, — поспешно добавила Марти. — Я решила, что кто-то должен познакомиться с ней и посмотреть на нее. Я подумала, что появляться в вашем доме ей будет неловко, поэтому позвала ее к себе.

Глаза матушки молили Марти продолжать: ей так хотелось узнать побольше о той, которая пленила сердце ее сына.

Нелли опередила мать:

— И что она собой представляет?

— Она очень красивая. И… она чудесная девушка. Неудивительно, что Томми влюбился. Гибкая и стройная, как ива. У нее смуглая кожа, большие темные глаза и длинные черные косы. Она образованна и очень хорошо говорит по-английски. Еще она воспитанная, учтивая и…

— Боже милосердный! — прошептала матушка, откладывая в сторону рукоделие и качая головой. — Что же нам делать?!

Некоторое время все трое сидели молча.

Наконец Марти мягко сказала:

— Ей тоже нелегко. Она любит Томми, это сразу видно. Но, мне кажется… мне кажется, Том — единственный белый человек, которого она любит и которому доверяет. Ее дед, он… он ненавидит белых и, похоже, не без оснований. После того как Оватика лишилась родителей, он забрал ее из миссионерской школы. Думаю, она согласилась встретиться со мной ради Томми, но в ее глазах я прочла недоверие…

Марти перевела дыхание и добавила:

— И все же… все же она сделала это… ради Томми. И может быть, в свое время… я не знаю.

Не поднимая головы, матушка закрыла лицо руками.

— Если бы я знала, что делать… Если бы я только знала, — пробормотала она.

— Не понимаю, в чем проблема, — быстро сказала Нелли. — Если они любят друг друга — пусть поженятся.

Матушка подняла глаза.

— Ты еще молода, Нел. — В ее голосе звучала горечь. — Ничего не видишь, кроме любви. Поживи с мое, и поймешь, что такую семью ждут страдания и боль… Их не примут ни здесь, ни там.

В колыбельке завозилась Элли, и Марти встала, чтобы взять малышку на руки. «Стоило ли говорить все это? — размышляла она. — Стоит ли и дальше защищать Томми и его возлюбленную?» Пока ей не дано знать, правильно ли она поступила. Марти рассказала, какой она увидела юную индианку, рассказала о ее силе, любви и сомнениях. Теперь пусть решает матушка — и да поможет ей Бог!