Мисси исполнилось одиннадцать лет. Она была настоящим сгустком энергии и то держалась совсем как взрослая, то вновь превращалась в маленькую девочку. Школу Мисси любила всей душой, впрочем, она искала новых впечатлений где только можно — будь то дом, ферма или классная комната. Вилли Ла Хэя она не выносила по-прежнему, о чем время от времени уведомляла домашних.

Клэр в свои девять лет был живым и смышленым мальчиком. Пребыванию за школьной партой он предпочитал другие занятия, однако в школе успевал без труда. Он, как и прежде, во всем подражал Кларку и всегда обращал внимание на то, как ведет себя отец в той или иной ситуации.

«Подумать только, прошло больше девяти лет», — промелькнуло в голове у Марти. Она вспомнила сломанный фургон, свежую могилу… Но эти воспоминания уже не отзывались в ее душе прежней болью. Она почувствовала, что муж наблюдает за ней, поймала его взгляд и улыбнулась. Кларк любил повторять: «Если кто-то и нуждался в спасении, так это мы с Мисси».

Марти проворно подхватила чашку Арни, которая едва не полетела на пол. Шестилетний мальчик был чрезвычайно общителен и энергичен; казалось, приключения поджидают его на каждом шагу. Марти с Кларком уже решили, что осенью отправят Арни в школу, и Марти ждала этого дня со смешанным чувством.

Трехлетняя Элли была настоящим лучиком солнца. Веселая и шаловливая, она порхала по дому, словно мотылек, и лица домашних светлели при ее появлении.

В колыбельке лежал новорожденный Люк. После его рождения Марти не раз благодарила Бога за то, что Он послал ей Нандри. В отличие от остальных детей, малыш родился капризным и требовательным и словно поджидал минуты, когда его мать была особенно занята. Утешить и угомонить беспокойного кроху удавалось только Нандри.

«Это моя семья, — подумала Марти, вновь окидывая взглядом стол. — Моя необыкновенная, прекрасная семья». Она почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы, и, чтобы справиться с собой, отошла к плите.

— Сегодня видел Кэма, — сказал Кларк, проглотив очередной кусок.

— Вот как?

— С ним был Ретт. Представляешь, мальчик научился править лошадьми! Ты бы видела Кэма! Он просто счастлив. Говорит, что Ретт станет лучшим конюхом во всей округе. Возможно, так оно и будет. Парнишка знает подход к животным.

— Это здорово, — обрадовалась Марти хорошей новости.

— Кэм говорит, что этот парень найдет общий язык даже с медведем. Хоть он и не разговаривает, но животные понимают его без слов. Мистер Кессиди в лавке сказал, что теперь Кэм всегда привозит Ретта в город — то в повозке, то сажает его перед собой в седло. — Кларк задумался. — Странное дело, — сказал он, — Кэм здорово изменился: стал внимательным и заботливым. Раньше он думал только о себе. Похоже, это заметил не только я, люди стали его уважать. Я подумал об этом, когда увидел, как он выезжает из города вместе с сыном. Он стал другим человеком.

Марти кивнула, и когда она подумала о Ванде, ее глаза слегка затуманились. Как счастлива, должно быть, ее подруга при мысли, что подарила мужу сына, которого тот принимает и любит таким, как есть, и с гордостью берет с собой в город.

— Ты видел мистера Макдональда? — поинтересовалась она.

Прошло два года с тех пор, как скончалась миссис Макдональд, которая так и не оправилась от удара. После похорон мистер Макдональд решил продать лавку мистеру Кессиди и уехать домой, на Восток, но спустя какое-то время вернулся назад.

— Да. Он сидел на скамье перед лавкой со старым Томом и Джейком Фейдлером. Я поздоровался с ним, но перекинуться словом не успел.

— Как он?

— По-моему, неплохо. Мне кажется, он рад, что вернулся. Теперь его дом здесь, — пояснил свою мысль Кларк.

По возвращении мистер Макдональд снял комнату в пансионе миссис Келлер и теперь проводил время, беседуя со стариками и жуя табак перед своей бывшей лавкой. Похоже, мистер Кессиди не имел ничего против, хотя из-за этого ему приходилось в два раза чаще мыть крыльцо.

«Интересно, каково это — вернуться домой, после того как уехал на Запад?» — промелькнуло у Марти. Ее отца уже не было в живых, и мать осталась одна. Они регулярно, хотя и не часто, писали друг другу. Марти сообщала матери о появлении на свет новых внуков и посылала открытки на Рождество.

Она тоже понимала, что теперь ее дом здесь.

Марти мягко, но решительно извлекла руку Арни из масленки и сама намазала ему маслом кусок хлеба. «За эти годы изменилось многое, и в основном — к лучшему», — решила она.

Первым серьезные намерения в отношении Нандри обнаружил молодой Джош Коффинс. Марти знала, что рано или поздно он должен прийти, и ждала этого момента с нетерпением и горечью одновременно. Она знала, как мечтает Нандри о собственном доме и своей семье, но понимала, что здесь после ее ухода станет пусто. Марти много беседовала с матушкой Грэхэм о грядущих переменах и о том, как нужно их принимать.

Однажды после воскресной службы Джош подошел к Кларку и попросил позволения зайти.

— Конечно, Джош, — ответил Кларк, хлопнув юношу по плечу. — Буду рад, если заскочишь. Думаю, мы найдем время и место, чтобы поговорить по-мужски. Может быть, на скотном дворе, где нам не будут мешать женщины и дети.

Кларк явно наслаждался, подтрунивая над молодым человеком.

Джош покраснел и, запинаясь, пробормотал, что цели его визита несколько иные. Кларк расхохотался и еще раз хлопнул его по спине. Джош понял, что Кларк обо всем догадался, и тоже усмехнулся. Ему было приятно, что человек, который пользуется уважением и любовью соседей, подшучивает над ним.

— Приходи, мы будем очень рады тебе, — сказал Кларк серьезно. — Обещаю, что не стану держать тебя на скотном дворе.

Джош просиял, пробормотал слова благодарности и отошел. Марти исподтишка наблюдала, как он приблизился к Нандри. Девушка сидела на ступенях церкви, окруженная малышами. На руках она держала маленького Люка, который протягивал пальчик в направлении лошадей и повозок и произносил свое неизменное: «’То это?» Джош склонился к девушке, опершись на перила крыльца. Нандри подняла глаза, и ее щеки порозовели.

— Я поговорил с Кларком, — донеслось до Марти.

Глаза Нандри немного округлились. До сих пор Джош называл Кларка исключительно мистером Дэвисом, однако теперь, кажется, пришло время для других отношений.

— Он сказал, что будет рад, если я зайду.

Щеки Нандри зарделись еще сильнее, но она продолжала молчать.

— Не возражаешь? — последовал вопрос, который уже не позволял девушке притворяться, что она не понимает, о чем речь.

Теперь мяч был на стороне Нандри. Она вспыхнула и перевела взгляд на малыша, которого держала на руках. Несколько минут, которые, без сомнения, показались Джошу целой вечностью, Нандри сидела молча. Юноша ждал — с колотящимся сердцем, взмокшими ладонями. Марти не собиралась подслушивать их разговор, но теперь она не могла уйти, не привлекая к себе внимания. Она затаила дыхание. Что же ответит Нандри?

— Нет, — тихо сказала девушка, и Джош облегченно вздохнул и улыбнулся.

— Спасибо, — поблагодарил он Нандри, которая осталась на удивление невозмутимой. — Спасибо. Значит, в среду. Дождаться не могу! — Он повернулся и зашагал прочь, похоже, не без труда подавляя желание помчаться вприпрыжку.

Нандри спрятала пылающее лицо, прижав к себе маленького Люка. В этот день она была на удивление общительна и открыта с Марти, сказав ей, что надеялась на такой шаг со стороны Джоша. Она видела, что Виллис Аткинс тоже поглядывает в ее сторону, но Джош ей нравился больше.

— Ему так не терпится, что он не может дождаться субботы, — заметила Нандри с легким удивлением в голосе.

Обычно, когда парень начинал ухаживать за девушкой, он наносил первый визит субботним вечером. Лишь те, кто имел самые серьезные намерения, навещали своих подруг и в субботу, и в среду.

Нандри пристально смотрела на Марти: ей так хотелось, чтобы та одобрила ее выбор. Марти обняла девушку и только сейчас заметила, что теперь они одного роста.

— Нандри, — воскликнула она, — я так рада, но как же мне будет тебя не хватать!

Девушка ласково прильнула к ней, но тут же, смутившись, отпрянула, подхватила маленького Люка и так крепко прижала его к себе, что малыш недовольно заворочался.

— О Люки! — Это было самое ласковое обращение Нандри к малышу. — Я так счастлива, но при этом мне очень грустно и немного страшно… Неужели так бывает?

Люк не понял вопроса и протянул ручонку, чтобы потрогать слезу, которая блестела на щеке девушки.

Глава двадцать четвертая. Рождество


К этому дню Марти готовилась с особым чувством. Рождество всегда было ее любимым праздником, но еще никогда она не ждала его с таким нетерпением.

Малыш Люк весело вертелся у нее под ногами. От его младенческих капризов, которые вызывали главным образом колики в животе, не осталось и следа. Веселая подвижная Элли, все тот же прелестный мотылек, подросла и полюбила помогать матери. Арни, Клэр и Мисси радовались каникулам и предвкушали, как будут кататься на салазках с крутых берегов замерзшей речки. Но главное, на Рождество собиралась приехать Клэй — их Клэй, будущая учительница. Марти не могла дождаться встречи с ней, с таким же радостным волнением ожидала этого события Нандри.

Клэй поступила в педагогическое училище. Домашние регулярно получали восторженные письма девушки, в которых та описывала занятия, новых знакомых, но главное — все время повторяла, как она скучает по дому.

Марти приготовила любимые кушанья Клэй и проследила за тем, чтобы Нандри привела в порядок их общую комнату. Ей хотелось, чтобы младшие дети разделили ее радость. За рождественским столом на этот раз ждали новое лицо — Джоша Коффинса, жениха Нандри. Марти радовалась за молодую пару, хотя предстоящая разлука с Нандри приводила ее в смятение.

Свадьбу собирались сыграть весной. Как только уляжется рождественская суета, Марти и Нандри намеревались заняться подготовкой приданого.

Нандри светилась от счастья, и Марти отдала ей часть денег, вырученных от продажи яиц, чтобы девушка могла купить для своего первого дома то, что ей хочется.

Но пока впереди было Рождество.

Кларк выбрал в лесу елку и нарезал веток с хвоей, чтобы развесить в доме рождественские венки.

Вместе с курами Нандри вырастила полдюжины индеек, и одной из них предстояло украсить рождественский стол. За этой птицей она ухаживала особенно усердно.

Полки в кладовой ломились от пирогов, тортов, домашнего печенья и сдобы.

Марти выбралась в город за покупками и припрятала за комодом и кроватью подарки, которые в рождественское утро положит в детские носки над каминной полкой.

Перед самым приездом Клэй Нандри и Марти так волновались, что едва могли работать. Хотя Марти радовалась, что дел у нее по горло (ведь за хлопотами время пролетает быстрее) ей все равно казалось, что стрелка часов никогда не доберется до четырех: в это время со станции должен был вернуться Кларк.

Наконец во дворе раздался заливистый лай Ол Боба и радостные крики детей.

В дом ворвалась Мисси:

— Угадай, кто приехал? — весело воскликнула она.

Веселой, шумной гурьбой дети ввалились в дом. Кларк внес чемодан Клэй и большую сумку.

Марти бросилась к девочке.

— Клэй!.. Господи, вы поглядите на нее! Какая ты стала взрослая!

Клэй обняла Марти и со смехом напомнила, что отсутствовала всего три месяца.

— Боже мой, как же хорошо наконец оказаться дома! Я думала, что умру от нетерпения!

Поздоровавшись с сестрой, Клэй обняла малышей — Элли и Люка, удивляясь, как они выросли. Подтрунивая над сестрой, она напомнила ей про Джоша. Нандри порозовела, но было видно, что ей это приятно.

— Думаю, — раздался перекрывающий веселую суматоху голос Кларка, — еще немного, и мы в этом доме не уместимся.

Марти улыбнулась. Действительно, порой им бывало тесновато. Ей снова придется поставить кроватку Люка к себе в спальню, а в спальне девочек теперь, когда их снова трое, будет не повернуться.

Да, в доме стало тесно, но они были счастливы. За разговорами незаметно пролетел вечер. Клэй было о чем порассказать. Остальные дети жадно слушали ее, задавая бесчисленные вопросы.