Джанет Оак - Любовь никогда не перестает

— Почему бы и нет? — выпалила Марти, не подумав, что матушка может обидеться.

— Не знаю, Марти, — задумчиво сказала матушка. — Если мы согласимся, это будет выглядеть так… В общем, словно мы готовы его благословить. И что делать с младшими — ведь они не умеют держать язык за зубами, начнут болтать в школе, а потом пойдут разговоры по всей округе. Так что мне эта идея совсем не по душе.

Марти было жаль матушку, терзаемую сомнениями, но она переживала и за Томми. Куда ни кинь, найти выход, который устроил бы всех, невозможно.

— Матушка, я бы хотела еще раз поговорить с Томом, — наконец решилась Марти. — Передайте ему, чтобы заглянул ко мне на досуге.

— Полагаю, это не повредит.

— Знаете что, — осенило Марти. — Я напишу ему записку и отправлю с вами. Можно?

Матушка удивленно приподняла брови, но согласилась.

— Я мигом, — сказала Марти, на ходу подливая матушке кофе. — Вы пока пейте кофе, а я сию минуту вернусь.

Она бросилась в спальню и отыскала карандаш и клочок бумаги.

«Дорогой Том, — написала она, — мне бы очень хотелось познакомиться с Оватикой. Если можешь, привези ее к нам в ближайшую среду. Всего хорошего, Марти».

Она сложила записку вчетверо и вернулась на кухню. Матушка молча сунула записку в карман, чтобы отдать сыну.

Полуденное солнце освещало неярким светом зимний снег. С утра дул пронизывающий ветер, и Марти беспокоилась, что Мисси и Клэй замерзнут, возвращаясь из школы.

Она с тревогой поглядывала в окно, не находя себе места от мысли, что девочки могут отморозить себе руки и ноги или, чего доброго, вообще не добраться до дома.

Когда на горизонте наконец-то показались две знакомые фигурки, Марти увидела, что девочки беспечно и весело болтают на ходу и совсем не торопятся.

Она встретила их в дверях.

— Неужели вы не замерзли?

Мисси удивленно посмотрела на мать.

— Конечно, замерзли. Такая холодина.

— Я ужасно волновалась.

— Почему?

— Потому что вы с Клэй идете домой при таком ветре.

— Мама, но ведь с нами ничего не случилось.

Мисси сбросила пальтишко но, заметив строгий взгляд матери, отправилась повесить его на место.

— Давайте-ка, — сказала Марти, — выпейте горячего молока. Немного согреетесь.

Девочки взяли по кружке молока и по куску пирога.

— В школе сегодня тоже холодно, — сказала Клэй.

Мисси озорно улыбнулась.

— Натан отдал Клэй свой свитер, чтобы она не замерзла.

Клэй вспыхнула.

— Ну и что? А в тебя влюбился Вилли.

— Ничего не влюбился, — пылко возразила Мисси. — Этого Вилли Ла Хэя я просто ненавижу.

— А ты ему нравишься.

— Он тоже меня ненавидит. Мы оба друг друга ненавидим, он и я, — заявила Мисси, однако слова «он и я» явно доставили ей удовольствие.

— Это еще что за разговоры: «ненавижу», «ненавидит»… — вмешалась Марти. Но девочки не отреагировали на ее слова, и она решила, что отложит воспитательную беседу до другого раза.

Клэй заговорила вновь, и, к неудовольствию Марти, разговор вернулся к прежней теме.

— Знаешь, — весело сообщила Клэй, — сегодня назвали лучших учеников в классе по арифметике и правописанию. Мистер Витл сказал, что самые хорошие оценки по этим предметам имеют двое — мальчик и девочка. Знаешь, кого он пригласил выйти к доске? — Марти заметила, что при этих словах Мисси сверкнула глазами в сторону Клэй, но та и бровью не повела. — Он попросил их выйти и встать перед классом и сказал, что остальные должны им поаплодировать. Угадай, кто это был? Мисси и Вилли!

Она захлопала в ладоши и повторила:

— Мисси и Вилли!

— Я очень рада, что Мисси так хорошо учится, — перебила девочку Марти, надеясь сменить тему.

— Мисси и Вилли! — не унималась Клэй. — Спорим, когда ты вырастешь, вы поженитесь.

— Ничего подобного! — Мисси резко вскочила, расплескав остатки молока. — Я выйду замуж за Томми, Клэй Ларсон!

В слезах Мисси дернула Клэй за волосы и бросилась к себе в комнату.

Клэй разрыдалась от обиды и гнева. Марти пыталась успокоить ее, одновременно выговаривая за то, что та задирала Мисси. Она напомнила Клэй, что как старшая она должна быть умнее, хотя признала, что Мисси была не права, схватив ее за волосы. Марти вытерла разлитое молоко и отправилась поговорить с дочкой.

Ей было нелегко переубедить Мисси, та считала, что Клэй заслужила наказание: нечего дразниться. Марти твердо сказала, что такие поступки недопустимы. Труднее всего было объяснить девочке, что Томми — взрослый мужчина, и у него свои планы на жизнь. Это никак не укладывалось в голове у Мисси.

— Томми всегда был моим лучшим другом, — сказала она дрожащим голосом.

— Знаю, — ответила Марти. — Но когда лучшие друзья становятся взрослыми, они не всегда женятся. — Особенно если один из них — взрослый мужчина, а другая — маленькая девочка.

— Раз я не могу выйти замуж за Томми, — заявила Мисси, — я вообще не выйду замуж.

Марти погладила ее по голове и сказала, что это не такая уж плохая мысль, но если Мисси передумает, то она тоже не станет возражать.

В конце концов Мисси вытерла слезы и по настоянию матери подошла к Клэй и извинилась. Через несколько минут девочки вновь болтали как ни в чем не бывало.

В среду в дверь Марти постучал Том. Она пригласила его войти, но вместо того, чтобы принять приглашение, Том попросил:

— Давай прогуляемся к роднику. Нам хотелось бы поговорить с тобой наедине.

Кларка не было дома, Элли крепко спала, а Нандри занималась с Арни и Клэром. Марти оделась потеплее и вслед за Томом вышла во двор. На улице было свежо, но безветренно.

Марти с Томом молча шли по тропинке к роднику. Марти не знала, чего ожидать. Что представляет собой девушка, которая ждет ее у воды?

У родника спиной к ним стояла стройная женщина в одежде из оленьих шкур. Через одно плечо была перекинута черная блестящая коса. Услышав шаги, она обернулась.

«Настоящая красавица», — мелькнуло в голове у Марти, когда она увидела нежное лицо с огромными темными глазами. Губы девушки были слегка приоткрыты, она стояла не шевелясь и смотрела на Марти таким же испытующим взглядом, каким Марти смотрела на нее.

— Оватика, — тихо произнесла Марти. Ей было совсем не трудно улыбнуться и протянуть руку. — Рада познакомиться.

— Я тоже, — медленно ответила индианка. — Рада видеть тебя… Марти. Том много о тебе рассказывал.

— Ты так хорошо говоришь по-английски, — удивилась Марти.

— Пока была жива мама, я ходила в миссионерскую школу, — объяснила девушка ровным голосом.

— А твой отец?

— Он умер. У меня остался только дедушка. Он не хочет, чтобы я ходила в миссионерскую школу.

— Понятно.

Томми встал рядом с Оватикой. Его лицо светилось любовью. Знакомство состоялось, и, по-видимому, он чувствовал некоторое облегчение.

— Томми знаком с твоим дедушкой?

— О, нет, — поспешно ответила она. — Ему не стоит этого делать.

— Мне бы так хотелось с ним познакомиться, — вмешался Том. — Я бы рассказал ему…

— Он не знает языка белых и не станет разговаривать с белым, — перебила его Оватика.

— Но тогда, — сказал Том, — я просто пожал бы ему руку и улыбнулся. А ты перевела бы…

— Нет. — Оватика решительно покачала головой. — Ты не должен этого делать. Мой дед не захочет тебя видеть.

— Но ведь Марти согласилась встретиться с тобой. Она белая и…

Темные глаза Оватики сверкнули.

— Сыновья и внуки этой белой леди не погибали от стрел индейцев. А дети моего деда погибли от пуль белого человека.

Марти сделала шаг вперед и коснулась руки девушки.

— Мы всё понимаем, — сказала она мягко. — Думаю, Том не будет настаивать, во всяком случае, пока. Но сколько можно скрывать свою любовь? Ты же не можешь не рассказать об этом родному деду.

— Дедушка очень стар, — тихо сказала она. — Стар и болен. Скоро он отправится к праотцам — и тогда он ничего не узнает. Ему не нужно об этом знать.

— Понимаю, — сказала Марти. Она долго подбирала слова, пока у нее не вырвалось: — А ты, Оватика, хочешь выйти замуж за Томми?

— Да. — Оватика посмотрела на стоящего рядом юношу, и ее темные глаза засияли. Томми обнял ее за талию.

«Они действительно любят друг друга», — подумала Марти.

Она почувствовала комок в горле и немного отступила назад. Марти отошла на несколько шагов, потом вернулась. Перед ней были два человека: две разных культуры, два разных воспитания, две веры, два цвета кожи… Сердце Марти обливалось кровью. Почему это случилось? Почему они выбрали для себя такой трудный путь? Чем им помочь?

В конце концов она услышала собственный голос:

— Оватика, я понимаю, почему вы с Томми любите друг друга. Ты чудесная, чуткая девушка; думаю, ты видишь, как я отношусь к Томми… — Она опустила глаза. — Мне хочется верить, что если вы поженитесь, то… жизнь не будет к вам слишком жестока. Больше я ничего не могу сказать.

Марти снова заглянула в глаза девушки.

— Я хочу, чтобы ты знала одно. Я — твой друг, и ты можешь на меня положиться.

— Спасибо, — прошептала Оватика. — Марти порывисто обняла ее, переглянулась с Томми, повернулась и пошла к дому.

По щекам у нее текли слезы. Ее разум и ее сердце не могли примириться. Она всей душой переживала за Томми, а теперь и за Оватику.

Но как быть с матушкой Грэхэм, с ее непоколебимой верой и огромным жизненным опытом? Может ли Марти быть для нее советчиком и утешителем? Вправе ли она вмешиваться? Однако, добравшись до дома, она приняла решение. Марти не станет переубеждать матушку, говоря, что этот брак должен состояться, но она постарается объяснить ей, что Томми не изменит своих намерений, как бы его ни пытались отговорить.

Вернувшись из города в субботу, Кларк привез печальную новость: миссис Макдональд тяжело заболела. С ней случился удар: половина тела была парализована, она не могла говорить и оказалась прикована к постели. Доктор сказал, что надежда на выздоровление ничтожна.

Миссис Нетлс и вдова Грэй по очереди помогали мистеру Макдональду круглосуточно дежурить у постели больной. Лавку выставили на продажу.

Грустные новости очень расстроили Марти. Она никогда не любила миссис Макдональд, но известие о ее болезни вызвало у нее чувство вины и угрызения совести.

«Может быть, — упрекала она себя, — если бы я как следует постаралась, то за любопытным взглядом и невоздержанным языком обнаружила бы способную к любви и состраданию душу».

«Господи, — молилась она, — прости меня. Я была не права. Помоги мне впредь видеть в людях только хорошее. Покажи мне его, даже если оно скрыто на самом дне души. И помоги мне любить таких людей».

Она передала мистеру Макдональду свои соболезнования, а вместе с ними послала пирог и кусок жареного мяса. Это было все, что она могла сделать. Марти понимала, что прошлого не изменишь.

Приготовления к свадьбе Нелли шли своим чередом. Шем Викерс обнаружил, что у него есть язык, и разговорился как никогда раньше. Судя по всему, особое удовольствие доставляла ему возможность сообщать всем и каждому о том, что скоро он станет мужем.

Мистер Вилбур Витл тоже продолжал ухаживать за Тесси Ла Хэй, но уже оставил надежду первым по прибытии священника повести невесту к алтарю. Он все еще не решил проблему жилья и не спешил задавать своей избраннице судьбоносный вопрос. Тесси не понимала, что мешает ему это сделать, и проявляла некоторое беспокойство.

Наконец мистер Витл осмелился обратиться к комитету, который выполнял функции школьного попечительского совета, и попросил посодействовать ему в строительстве жилья на территории школы. Свою просьбу он сопроводил перечнем аргументов, указывающих на целесообразность такого шага.

Зимой он сможет поддерживать огонь в печи.

Он будет помогать отстающим ученикам после уроков.

Он перестанет тратить время на дорогу, а при необходимости составит дополнительный список резонных оснований для удовлетворения своей просьбы.

Нельзя сказать, что приведенные им доводы сразили комитет наповал, и все же его члены подумали, что построить для учителя жилье — неплохая мысль, и проголосовали за то, чтобы к следующей зиме заготовить лес, а к весне соорудить небольшой домик.