И вот однажды на званом ужине Габриэль знакомят, — Алина сделала артистическую паузу и хитро взглянула на сестру: — Как ты думаешь, кто пришелся бы под стать такой женщине, как Коко?

— Ну, какой-нибудь король, наверное! — неуверенно произнесла Рита.

— Да, ты почти угадала. Габриэль представили принца, двоюродного брата русского царя Николая II, Дмитрия Романова.

Страстный, бурный роман начался в тот же вечер. Правда, он был обречен с первых мгновений своего рождения!

— Конечно, Коко — не из королевского рода, — согласно закивала головой Рита.

— И это, безусловно, тоже имело значение. Но главное, 37-летняя Габриэль была на одиннадцать лет старше своего избранника! — с сожалением отметила Алина и замолчала.

— А знаешь, я уже давно пришла к убеждению, что именно такие сумасбродные, противоречащие всякому здравому смыслу увлечения порой составляют целую эпоху в жизни, в то время как самые многообещающие романы не оставляют в ней следа, — со знанием дела проговорила умудренная жизненным опытом Рита.

— Очень тонкое наблюдение! — без тени иронии в голосе согласилась с сестрой Алина. — Об этом романе говорил весь Париж. Габриэль называла Дмитрия Романова «мой принц». Он действительно был необыкновенно хорош собой: очень высокого, как все Романовы, роста, блондин с зелеными глазами и с классической правильностью черт. Алина мечтательно прикрыла глаза и, словно увидев вдруг живого Дмитрия, еще раз произнесла: — Хорош! Чертовски хорош!

— Алина, а ты знаешь, твое описание любовника Коко — это точный портрет нашего Георгия Валентиновича Громадского. И если такой тип мужчины тебе по вкусу, то вскоре ты сможешь узреть его лично. Вот только дождемся Вадика и к нам в мастерскую пойдем, — Рита заметила смятение на лице сестры. — Да ты не смущайся, ведь Громадский — почти старик, ему уже за сорок, — успокоила она Алину, а потом, поставив локти на край стола и скрестив под подбородком руки, попросила:

— Продолжай, мне очень интересно, как все там закончилось у Коко. Наверняка скандалом.

— Да, за этим витязем тянулась скандальная интригующая слава, — согласилась Алина. — Из России Дмитрий был выслан в наказание за соучастие в убийстве Григория Распутина. Именно поэтому он избежал страшной участи царствующего семейства Романовых. К моменту встречи с Габриэль благородная красота и высокое происхождение были его единственным капиталом.

В сущности, Дмитрий ничем не отличался от тысяч своих соотечественников, спасавшихся в Париже от революции и работавших шоферами такси, официантами. Некоторые торговали в лавках фамильным добром, а иные подвизались в качестве платных кавалеров для дам, пришедших поразвлечься в кафе или ресторан.

— Я и у нас знаю не одного жиголо, — вставила Рита.

— Разумеется, пасть так низко Дмитрию Романову не хотелось, хотя положение его было отчаянным, — не обратив внимания на реплику сестры, рассказывала Алина. — К счастью, при скольжении вниз русского принца успела подхватить хорошенькая ручка молодой оперной певицы. Но, очевидно, красавец Дмитрий не давал себе труда соизмерять свои расходы с доходами примадонны. И однажды та пожаловалась Габриэль, у которой заказывала туалеты, что великий князь ей слишком дорого обходится…

— Представляю себе, что подумала на этот счет Коко, — опять подала голос Рита.

— Именно в тот период и произошло ее сближение с Дмитрием Романовым, — сказала Алина вместо ответа на замечание сестры. — Правда, я не склонна видеть здесь только голый расчет со стороны принца и холодное любопытство стареющей мадемуазель.

Безусловно, великий князь увлекся этой женщиной, в которой было столько шарма, острого ума и артистичности! Он даже ревновал Коко к трем поклонникам, которые навещали ее на роскошной вилле, куда Дмитрий переехал вместе с преданным камердинером и слугой Петром.

— Вот это по-настоящему, по-русски! — возмутилась Рита. — Не только сам без гроша на шею бедной женщины, а еще слуг с собой!

— Ну, положим, Габриэль Шанель к тому времени уже была одной из богатейших особ в мире, — резонно заметила Алина. — А во-вторых, и это главное, она по-своему любила это веселое и красивое великовозрастное дитя…

Таким, в сущности, разным, им все-таки было о чем говорить. Любительница душещипательных романов, Габриэль могла теперь услышать нечто подобное из уст своего молодого любовника: жизнь при императорском дворе, интриги, тайны, собственное детство Дмитрия Романова, так же, как и у Коко, обделенное материнским теплом.

Несомненно, Габриэль ощущала себя более сильной и опытной. И она готова была исполнить ту роль, которая, как ей казалось, должна быть свойственна любой из нас.

— Стать одновременно и матерью и любовницей? — догадалась Рита.

— Мужчина всегда представляет женщину маленькой подушкой, на которую он может положить свою голову. Все они ощущают ностальгию по матери! — поучительно произнесла Алина.

— Пожалуй, в первый раз за годы напряженного каторжного труда Габриэль дала себе возможность махнуть на все рукой и отдохнуть, нежась в ласковых объятиях российского принца.

Это лето их любви можно считать сплошной идиллией. С утра до вечера они с Дмитрием бродили по лугам, ловили рыбу, возились с целой сворой собак.

А вечер обязательно заканчивался дружеской пирушкой. И романовский Петр, и слуги Габриэль сбивались с ног, обслуживая многочисленных гостей.

Но «русская любовь» отразилась не только в строчках биографии великой Шанель. Она создала целую коллекцию одежды, взяв за основу русские мотивы: появились расшитые мужские рубахи, накидки и пальто мехом вовнутрь — именно так носили на Руси шубы.

В жизни великой модельерши биографы выделяют целый русский период, когда ее окружали люди искусства и культуры России.

У нее в доме недолго жил композитор Игорь Стравинский. Этот некрасивый, но страшно шикарный и талантливый человек был безумно влюблен в Коко. Однако постоянное присутствие его четырех детей сделало эту страсть мучительной и безнадежной.

Но Габриэль все же нашла случай доказать композитору свое самое дружеское расположение. Она дала немалую сумму знаменитому русскому балетмейстеру Сергею Дягилеву для постановки балета Стравинского «Весна священная». И в своих мастерских сшила костюмы к этому спектаклю.

Правда, деньги эти были даны в долг, но назад их мадемуазель Шанель так никогда и не получила.

— Знай русских! — опять не удержалась Рита.

— Но «русский период» преподнес ей еще один сюрприз, от которого Коко было оправиться труднее, чем от потерянных денег. — Лицо Алины приняло горестное выражение. — Великий князь Дмитрий Романов решил упрочить свое шаткое финансовое положение женитьбой на богатой молодой американке.

— Вот подлец какой! — в сердцах выпалила Рита.

— И мне ее безумно жаль! — на сей раз Алина согласилась с сестрой. — Правда, у Коко в руках оставалось единственное, но безусловно, самое сильнодействующее лекарство: работа днями и ночами до полного изнеможения.

И Алина замолчала, на сей раз надолго.


— Ну что, заждались, птички! Прошу меня тысячу раз извинить за опоздание — возил в Химки костюм одному богатому заказчику. Делаю это в исключительных случаях. И этот исключительный случай — вы, мои прелестные девочки! Зато теперь мы можем кутить хоть всю ночь. Денег у нас — вот! — с этими словами невысокий, гибкий молодой человек, блондин, одетый в черный свитер, бросил на их столик пухлую пачку сторублевок и сел на свободное место рядом с Алиной.

Девушка испуганно подняла на него свои темно-синие глаза.

— Привет, Ритунчик! А это и есть твоя знаменитая сестрица? И впрямь — красавица! Я бы ее в манекенщицы взял! — парень говорил, разматывая при этом со своей шеи длинный черный шарф, потом перехватил из рук Риты креманку и стал быстро доедать оставшееся на дне мороженое.

Рита, оправившись от шока, вызванного внезапным появлением молодого человека, представила его:

— Алина, это и есть «мой закройщик», Вадим Ефремов. Он не нахал. Ты ему сразу понравилась, от этого он так и засуетился.

— Ну что ж, если у вас в столице принято, чтобы девушки ждали парня более двух часов и свидание все же состоялось, я, только на сегодняшний вечер, принимаю эти условия. У нас в провинции очень ценят чужое время и чужое мнение, в конце концов. Впредь знайте: я никогда не опаздываю и сама никого не жду более пяти минут, ясно? — она обвела взглядом притихших друзей. — А теперь давайте знакомиться. Алина! — девушка протянула Вадику свою узкую длинную ладонь и так крепко пожала руку, что он невольно поморщился.

— А вы действительно сильный человек, — он потирал слегка побелевшие пальцы.

— Ребята, давайте сразу на ты, — предложила Рита, — ведь мы же не на светском рауте у твоей любимой мадемуазель Коко, — бросила она в сторону Алины.

— Вы знаете что-то о Габриэль? — удивился Вадик.

— Знает не что-то, а пожалуй, все! Пока мы тут тебя ждали, Алина мне рассказала столько интересного об этой француженке, что я теперь буду стараться одеваться только от Шанель, — весело щебетала Рита, явно оживившаяся и похорошевшая с приходом друга.

Алина молча наблюдала за ней.

— Ну вот что, подружки, берем сейчас такси, едем в Елисеевский, покупаем все, что нужно для дружеской попойки, — и устраиваем у нас в ателье пир. Думаю, и Георгий Валентинович к тому времени уже будет дома. Все вместе и отметим наше знакомство…


Георгий Громадский, довольно известный фотохудожник, когда-то делал снимки для журналов мод и слыл в этой области большой знаменитостью. Но затем ему все надоело, он обленился и постарел. В последнее время увлекся фотографированием обнаженных женщин.

Тут ему позировали, конечно, совсем не те девушки, с которыми он привык работать для государственных журналов. Прежние его знакомые манекенщицы не соглашались сниматься даже в нижнем белье. Он тратил огромные усилия, пуская в ход все свое мужское обаяние, чтобы уговорить их сфотографироваться хотя бы в купальнике.

А у этих нынешних натурщиц нет ни стыда, ни стиля. Конечно, Громадский снимал иногда обнаженное женское тело, просто так, для собственного удовольствия. Но ему и в голову не приходило, что можно такими снимками торговать. Но вот однажды его юная натурщица сунула себе в сумочку фотографию своего соска.

После этого случая выполненные Громадским снимки «ню» вдруг вошли в моду. Зачастую было невозможно с первого взгляда определить, какая именно часть женского тела изображена на них, но фотографии шли, а это, в свою очередь, давало возможность Георгию Валентиновичу жить безбедно.

Вот уже год он снимал в одном из домоуправлений в Кузьминках трехкомнатную квартиру на правах руководителя детской фотостудии.

Громадский делал бесплатные снимки для всех работников домуправления, оформлял к 1 мая и 7 ноября ЖЭСовскую газету, а за это ему бесплатно предоставили не только помещение для студии, но на той же лестничной площадке выделили еще и однокомнатную квартиру для офиса.

В ней-то уже несколько месяцев и обитал племянник Георгия Валентиновича — Вадик Ефремов.

По просьбе Громадского обе квартиры были объединены общей прихожей, и в фотостудию можно было пройти как из комнаты Вадика, так и прямо через входную дверь.

Пока Вадик разгружал на кухне сумки, наполненные деликатесами из Елисеевского, девушки, удостоверившись, что Громадского еще нет, решили осмотреть его студию.

Большая комната была завалена рулонами розовой, голубой и зеленой бумаги, которая использовалась фотографом для создания нужного фона. На одной стене висела огромная белая простыня, на другой была простыня еще большего размера, но черная. Здесь же валялись какие-то серебристые зонтики, насаженные на длинные палки, стоял целый лес осветительных приборов.

Слева был вход в маленькую комнату. Рита щелкнула выключателем, и Алина зажмурилась от света ярких голых ламп, что загорелись над туалетным столиком. На нем стояли разноцветные коробочки с какими-то кремами, валялись губки, смятые бумажные салфетки, маленькие грязные щеточки для окраски ресниц, прозрачные тонкие косынки из шифона, щипцы для завивки волос, портативный фен и много всякой женской парфюмерии.

Алина, пораженная всем увиденным, минут пять простояла не двигаясь.

— И откуда такая красавица? — донесся до нее веселый голос. — Если вы не против, я сейчас же сделаю несколько ваших снимков.

Мужчина, вдруг возникший в двери, произвел на Алину такое впечатление, что она буквально вросла в землю. Перед нею стоял сам великий князь Дмитрий Романов — высокий блондин с зелеными глазами и ослепительной улыбкой. Правда, уже чувствовался возраст. Громадский начал слегка полнеть. Но он был еще очень недурен собою и знал об этом.