— Я должен помыться, — сказал Шункаха Люта, ласково похлопывая ее.

Бриана кивнула и медленно разомкнула руки на его шее, не желая ни на мгновение отделяться от него. Она смотрела, как он снимает мокасины, развязывает пояс штанов, освобождается от набедренной повязки; Ее глаза ощупывали каждый дюйм его тела, убеждаясь, что он действительно цел и невредим.

Ее близость и жаркий взгляд вызвали ожидаемый результат, и Бриана тихо и нежно засмеялась, увидев доказательство его возрастающего желания.

— Ты осмелилась смеяться надо мной, женщина? — грозно и требовательно спросил Шункаха Люта, направляясь к ней.

— Нет, — сказала Бриана. Подойдя ближе, она провела пальцами по рисунку на его щеках и груди. — Я просто очень рада, что ты вернулся домой невредим.

Глаза Шункаха Люта загорелись неистовой страстью, когда он расслабил завязки на ее одежде, и та соскользнул вниз к лодыжкам.

— Идем. Искупайся со мной.

Бриана подумала, что пойдет за ним куда угодно, позволяя ему увлечь себя в реку. Вода была прозрачной и холодной, но руки Шункаха быстро согрели ее. Он мыл ее с головы до ног; его руки, такие большие и загорелые, задержались на стройном изгибе ее шеи, сладостных бугорках ее грудей, потом он обхватил узкую талию и притянул Бриану ближе, прижимая ее к своей груди. Со вздохом Бриана склонила голову ему на плечо, волны счастья накатывались одна за другой. Наконец-то он здесь, и она снова в его объятиях, там, где всегда жаждала быть.

Он прошептал ее имя, и она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Все ее существо затрепетало от радости, когда она увидела, что его глаза пылают любовью.

Одним плавным движением Шункаха поднял ее на руки и вынес из воды. На берегу он опустился на землю, все еще держа ее в своих объятиях, его рот покрывал поцелуями каждый дюйм ее лица, и все это время он шептал ей гортанные слова Лакота, звучащие, словно самая прекрасная музыка, какую ей приходилось слышать.

Шункаха нежно положил любимую на землю и лег рядом, не сводя глаз с ее лица, руки блуждали по влажной коже, заново знакомясь с шелковистыми холмами и долинами, пока Бриана не начала дрожать от его прикосновений.

Она смотрела ему в глаза, в черные бездонные глаза, которые сейчас горели страстью, и чувствовала, как жар охватывает ее всю, до самых кончиков пальцев на ногах.

Нетерпеливо она обвила руками его шею и притянула к себе, чувствуя, как что-то теплое и прекрасное заполняет все ее существо, когда они наконец слились в одно целое. Месяцы, проведенные раздельно, добавили пылкости их любви, равно как и осознание того, что Шункаха Люта могли убить и этому радостному воссоединению уже никогда не суждено было бы произойти.

О, какое ни с чем не сравнимое счастье! Он снова прикасается к ней, она вновь становится его женщиной! Ее руки ласкали атласную сталь мускулов, когда он вошел в нее, удовлетворяя более чем физическую потребность, испытывая нечто большее самой сильной страсти. Это было новое подтверждение их любви, новый обмен клятвами.

Бриана выдохнула имя Шункаха, когда его жизнь пролилась в нее, наполняя солнечным светом и заставляя насладиться им до конца.

Позже Шункаха Люта крепко обнимал Бриану, слегка поглаживая ее волосы. Сегодня он выиграл две войны, размышлял он, и каждая победа была сладкой, так как досталась ему в борьбе.

* * *

Бриана предполагала, что победа индейцев означает конец сражениям, что предвидение Сидящего Быка осуществилось, и сейчас Лакота могли возвращаться к Черным Холмам и жить в мире.

Но это было совсем не так. Сидящий Бык отважно заявил: битва против «Трех Звезд» Крука была не та, что явилась ему в ниспосланном богами пророчестве. Он видел сотни мертвых белых солдат, а не горсточку «синих мундиров», сраженных у реки Роузбад. Так утверждал он. Значит, предстояло сразиться еще в одной схватке и выиграть ее.

Неистовая Лошадь верил словам шамана Хункпапа, поэтому его племя готовилось к откочевке. Местом назначения была долина Маленького Большого Рога.

Бриана не могла не взволноваться во время переезда, так как никогда раньше не видела ничего подобного. Она с интересом разглядывала красоту окрестностей пути через северное подножие холмов у Волчьих Гор. Высокая трава доходила лошадям до брюха. Им встречались рощи трехгранных тополей, чистые горные ручьи и стройные березы. А вдалеке виднелись Сияющие Горы, которые белые люди называли Большими Рогами. Их заснеженные вершины вздымались в торжественном великолепии к безоблачному голубому небу.

Длинный караван Сиуксов возглавлял Неистовая Лошадь, сопровождаемый Тупым Кинжалом и Двумя Лунами — вождями Чейенов. Следом, выстроившись в цепочку, ехали на своих боевых конях воины. За ними двигались женщины и дети, грузовые лошади, и завершало шествие огромное стадо индейских пони.

Этот длинный и шумливый караван растянулся на три мили.

На сердце у Брианы было легко и свободно, когда они поехали вперед, потому что ужасная пропасть, разделявшая их с Шункаха Люта, в конце концов исчезла, ее края соединились за одну ночь любви, какую Бриана еще не знала. Шункаха овладел ею неистово, страстно, властно, клянясь, что никогда не позволит ей уйти. И Бриана упивалась его прикосновениями, наслаждалась силой и тем, как искусно он подчинил ее себе и вознес к таким высотам, о которых она даже и не подозревала.

Чтобы порадовать любимого, на следующее утро Бриана спрятала подальше свое цивильное платье и надела замшевый балахон, который смастерила из оленьей кожи; на рукава она пришила бахрому; лиф украсила множеством ярких цветных игл дикобраза. Волосы стянула назад, переплела красной лентой, отбросила в сторону жесткие кожаные туфли и чулки и обула мягкие мокасины, которые были гораздо удобнее. И сейчас, когда они ехали к горам Большого Рога, она чувствовала себя любимой и очень похожей на индианку.

Бриана была не готова к тому, что ожидало ее, когда они поднялись на вершину поросшего деревьями холма и увидели простиравшуюся внизу Реку Маленького Большого Рога. Сотни и сотни вигвамов располагались в долине, в них жило невероятно много индейцев, Бриана даже и не подозревала, что их могло быть так много.

— Никогда не видел, чтобы так много Народа собиралось в одном месте, — заметил Шункаха, останавливая свою лошадь рядом с Брианой. Он указал вверх по течению. — Там Хункпапа, а тут Черноногие Сиуксы и Санти. — Он махнул рукой вниз к Желтому Камню. — А здесь находятся Миннеконьу, и ниже Санс Арк и Чейены.

— Их, должно быть, тысячи, — пробормотала Бриана. Шункаха Люта усмехнулся.

— Больше четырех тысяч мужчин, которые могут сражаться, — гордо произнес он. — Около двух тысяч из них бывалые, закаленные в боях воины.

Бриана кивнула. Не исключено, что индейцы и смогут победить.

— С кем они собираются сражаться?

— С Желтым Волосом, — ответил Шункаха Люта, тоном, выдающим ненависть к этому человеку.

— С желтым волосом?

— Кастер, — объяснил Шункаха. — Он направляется к нам уже сейчас.

Джордж Армстронг Кастер. Генерал. Человек, который безжалостно уничтожил мирное поселение Чейенов на берегу реки Вашита на исходе зимы, сжег вигвамы и имущество, вырезал лошадей.

— Откуда ты знаешь, что идет Кастер? — спросила Бриана.

— Неистовая Лошадь знает. Красный Нос Джиббон идет из форта Эллис, Терри — из Бисмарка, а Кастер опередил их обоих.

— Когда?

— Скоро.

— Ты идешь на войну, — это был не вопрос.

— Да.

Бриана кивнула. Она знала, каким будет его ответ, и решила принять его без возражений. Но это было нелегко. Очень нелегко.

В последующие дни кругом царило огромное волнение. Каждую ночь проводились военные советы. Мужчины постоянно приезжали и уезжали, разведчики ежечасно прибывали с докладом о продвижении солдат, возглавленных Кастером.

Бриана рыдала в объятиях Шункаха Люта. Ее терзали ужасные предчувствия, будто его убьют и она больше никогда не увидит своего любимого.

— Что случилось, ле мита чанте? — нежно спросил Шункаха. — Почему ты плачешь?

— Я боюсь за тебя, — ответила Бриана, — пожалуйста, не уходи.

— Ты хочешь, чтобы я остался позади, вместе с женщинами и детьми? — спросил Шункаха, криво усмехнувшись. — Тебе больше понравится, если я буду винкте, а не воином?

Бриана решительно замотала головой. Винкте — это мужчины, которые не могли или не хотели выполнять традиционную мужскую роль охотника и воина. Они носили женскую одежду, занимались женскими обязанностями, жили в своих собственных вигвамах на самом краю лагерного круга. Они были объектами презрения и насмешек за то, что предпочитали иметь сердце женщины, чем сердце воина.

— Я воин, — гордо сказал Шункаха Люта. — Ты не должна бояться за меня.

— Я не могу. Я так тебя люблю.

— Правда, ле мита чанте? — прошептал Шункаха Люта.

— Ты знаешь, что правда.

— Тогда докажи мне, — хрипло произнес Шункаха, — докажи мне прямо сейчас…

В ту ночь их любовь имела горько-сладкий вкус. Бриана вложила в близость все свое сердце и душу, желая, чтобы Шункаха взял с собой на войну память о ее любви. Она льнула к нему, крепче прижимала его к себе, приподнимая бедра и надеясь, что семя Шункаха пустит корни в ней, чтобы (если — упаси Боже! — его убьют) у нее остался его ребенок, которого она будет нежно любить. Руки постоянно ласкали его тело, запоминали теплоту кожи на каждом дюйме широких плеч, стройного торса. Ее глаза все время смотрели на лицо Шункаха, она старалась запечатлеть в памяти каждую черточку любимого…

Шункаха Люта не выпускал Бриану из своих объятий всю ночь, крепко прижимая, снова и снова дарил нежные поцелуи ее ресницам, щекам, ушам, носу, рту, шее. Он не имел никакого предчувствия грозящей смерти, но считал вполне возможным, что ему не доведется вернуться из боя. Кастер — известный боец, и Седьмой полк достаточно лих и отважен; у них на счету много побед, славы и чести.

Шункаха не спал в эту ночь. Долго после того, как Бриана задремала, он оставался без сна, глядя на нее, спящую, согреваясь ее близостью. Она захныкала, словно ребенок, обеспокоенная плохим сном, и он крепче обнял ее, губы шептали, убеждая, что все хорошо…

Рука Шункаха Люта скользнула вниз и остановилась на ее груди. Многие воины не спали со своими женщинами в ночь перед сражением, думая, что половые отношения истощают силы, но ему необходимо было почувствовать Бриану радом, искупаться в ее любви, вкусить ее сладость еще один — возможно, последний — раз…

* * *

Двадцать пятого июня, ближе к вечеру, Кастер спустился со склона напротив места, где в Реку Маленького Большого Рога впадал ручей с названием Косичка Шамана. Если бы армия сумела перейти реку, исход битвы мог оказаться другим. Но до того, как Кастер смог достичь вигвамов в нижней части долины Маленького Большого Рога, сотни индейцев Хункпапа выросли перед ним, и прежде чем Седьмой полк успел отступить, половина людей Кастера лежали на склоне мертвыми или ранеными. А затем на левом фланге Желтого Волоса появились Неистовая Лошадь и его Оглала. Кастер отступал с остатками войска вверх по склону, храбро сражаясь на всем пути, пока разгневанная красная волна не сокрушила их. Меньше чем через час Джордж Армстронг Кастер и все его солдаты погибли.

Бриана узнала о деталях сражения спустя какое-то время после его окончания. Стоя у своего вигвама, она смотрела, как возвращаются воины. Их глаза сияли, а глотки исторгали победные крики. Желтый Волос и все его люди мертвы! Пророчество Сидящего Быка оказалось верным.

Бриана ждала возвращения мужа. Но он не приехал. Она предположила, что Шункаха остался с воинами, которые до сих пор пытались выбить майора Маркуса Рено и горстку солдат из окопов, вырытых на дальнем холме. То сражение продолжалось до наступления ночи, а потом индейцы вернулись в лагерь.

Но и с ними тоже не было Шункаха Люта. Бриана бродила среди ликующей толпы, ища глазами мужа. Снова и снова спрашивала она, не знает ли кто-нибудь, где он, и каждый раз ответ звучал одинаково: никто не видел Шункаха Люта со времени битвы у Маленького Большого Рога.

Она бродила по деревне больше двух часов. Сердце застывало от предположения, что он мертв. Уже после полуночи она пошла к Неистовой Лошади, но вождь Лакота тоже не видел Шункаха.

— Мы очень недолго сражались рука об руку, — вспоминал воин, — а потом нас разделили. И с тех пор я его не видел.

— Я думаю, он мертв, — сказала Бриана, едва произнося слова из-за кома, застрявшего в горле.

— Все наши погибшие принесены в деревню, — ответил ей Неистовая Лошадь. — Его нет среди них.

— Тогда где он может быть? — закричала Бриана, голос ее дрожал от боли.