На его звонок Соня ответила сразу:

– Где пропал?

– Валерку в аэропорт отвозил, – доложил Лопатин. – Я приеду? Есть разговор.

– Приезжай, конечно, – Соня дала отбой.

На удивление пробок не было, место для парковки нашлось моментально, и через полчаса он уже входил в Сонин подъезд. Знакомый охранник приветливо с ним поздоровался, но соблюдая процедуру, сначала позвонил в квартиру, а затем уж пропустил Лопатина к лифту.

«Вот так», – тоскливо подумал Лопатин, – «в определенный момент он ведь может мне сказать, что меня не ждут. Да чего там! Это вполне может произойти уже завтра»

Помощница мамаши Шнейдер, как всегда встретила его у дверей:

– У себя, – кивнула она в сторону лестницы на второй этаж и удалилась. Лопатин через две ступеньки поскакал наверх.

Соня прыгнула на него, как только он открыл дверь, и поволокла его в постель. Уж чего, чего, а темперамента дочери Семена Семеновича Шнейдера было не занимать. И, надо сказать, Лёша Лопатин этому темпераменту подчинялся с большим удовольствием. Секс с Соней доставлял ему радость, и он даже думал, может, на самом деле он её любит? Чего он себе там придумал про Еву с яблоком? А вдруг она холодная, как рыба? Или дура непроходимая? Подумаешь, глаза у неё волшебные! А с Соней ведь не только потрахаться в удовольствие, с ней и поговорить можно о том, о сём. Она начитанная и остроумная. Язвительная, правда, местами, но это даже как-то пикантно. Да, чего там за Соню-то агитировать, Валерка, вон, ясно сказал, где Лопатин, а где Соня.

После того, как Соня, наконец, удовлетворённо зарычала и забилась в его руках, Лопатин с чувством выполненного долга кончил и отвалился. Он считал, что не имеет права оставлять девушку без оргазма, поэтому всегда доводил дело до Сониного рычания и чувствовал, что Соня ему за это весьма благодарна.

Очень хотелось спать, глаза слипались сами собой, однако необходимо было завершить ранее задуманное у холодного окна его теперь уже одинокой квартиры.

– Сонь, ты замуж за меня пойдешь? – собравшись с силами, выпалил Лопатин. Он оперся головой на руку, согнутую в локте, и внимательно посмотрел в довольные и слегка ещё мутные от пережитого глаза Сони.

– Чего?! – глаза Сони тут же прояснились и округлились до невероятных размеров.

– Того! Платье белое, фата, лимузин и всё такое.

– Ага, – хрюкнула Соня, – и пупсик на капоте.

– А ты, как хочешь?

– А я никак не хочу! – Соня тоже оперлась головой на согнутую в локте руку и посмотрела прямо в глаза Лопатина.

Сердце Лопатина ухнуло куда-то в пятки и никак не хотело оттуда вылезать. Видимо всё это проявилось у него на лице, поэтому Соня вдруг хрипло захохотала и потрепала Лопатина по макушке.

– Шютка! – сказала она. – Что-то ты у меня оброс опять, как селянин. Тоже мне жених!

– Я подстригусь, – пообещал Лопатин. – Ты мне не ответила.

– Разве?

– Сонька, кончай дурачиться, отвечай конкретно «Да» или «Нет».

– А если «Нет», тогда что?

– Убьюсь ап стену!

– Стенку жалко, – Соня хитро улыбнулась.

– Это «Да»?

– Ну, не знаю, – Соня пожала плечами, и Лопатину захотелось её пристукнуть. – А не рано? В смысле на Западе люди женятся где-то в возрасте тридцати лет, плюс-минус, а до этого делают карьеру, как-то проверяют свои чувства.

«Ну, моей карьере, похоже, уже капец!» – подумал Лопатин.

– И потом, – продолжила Соня, – разве так предложения делают? Это ведь предложение?

– Предложение, – Лопатин кивнул головой.

– Ну, вот. – Соня села на кровати, завернувшись в свою часть одеяла. – Надо сначала рассказать о своей любви, стать на колено и дать невесте кольцо. Как без кольца-то? Без кольца несерьезно.

– Ага, насмотрятся американских фильмов, – проворчал Лопатин. – Кольцо им теперь подавай.

Он встал с кровати и пошёл в ванную комнату. Вернулся он, повязав вокруг себя полотенчико для рук. Полотенчико еле сходилось на бёдрах Лопатина, и было завязано кокетливым узелком.

– Я тут стараюсь, стараюсь, – продолжил ворчать он, направляясь к креслу, где он кинул свои джинсы, – а ей всё не так.

Он взял джинсы, делая вид, что собирается их надеть. Краем глаза он взглянул на Соню. Та перестала хихикать и выглядела испуганной. Алексей поковырялся в карманах, кинул джинсы назад и вернулся к кровати. Там он встал на одно колено и протянул Соне коробку.

– На, держи своё кольцо, раз без него никак.

Соня разинула рот и осторожно взяла коробочку, открыла её и так и замерла с открытым ртом.

– Ну! Это «Да» или «Нет»?

– Не Тиффани, конечно, но это «Да»! – Соня взвизгнула и прыгнула на Лопатина.

– Конечно, не Тиффани и даже не Картье, – проворчал он, с трудом удерживая Соню. – Это новороссийский ювелир Андрикопулос, такого кольца у твоих подружек нет и никогда не будет.

Кольцо Лопатин заказал уже давно. Маститый новороссийский ювелир предложил ему несколько вариантов. Лопатин выбрал самый дорогой. На это ушли все его накопления, и пришлось даже подзанять у Валерки. Разумеется, кольцо стоило гораздо дешевле, чем разные там брендовые вещи, зато выглядело оно – будьте здрасьте!

– Вот только, что папа скажет? – испуганно произнесла Соня, покосившись на дверь.

– А вот мы возьмем, да у него сейчас и спросим! – смело заявил Лопатин. – Он дома?

– Уже должен быть, – Соня посмотрела на часы. – Будешь, как положено, просить моей руки?

– Надеюсь, ты мне в этом деле поможешь. Ведь твое мнение что-то значит?

– Может быть, но я не уверена, – Соня пожала плечами.

У Лопатина опять внутри похолодело. Где-то в груди, похоже, в районе бронхов ухнуло, а живот свело лёгкой судорогой.

– Вот только цветов для Зинаиды Аркадьевны нет, – печально сообщил он Соне.

– Это ничего, – она успокаивающе погладила его по плечу. – Мама не будет в претензии, у нас цветы постоянно её помощница закупает, так что этого добра в доме навалом. Тут главное папе угодить.

– Для Семен Семеныча у меня припасена водка «Русский стандарт», а для тебя и мамы шампанское. Ну, это, которое моёт с шандоном. Дороже ничего не было.

– Надеюсь «брют»?

– Аск! Я уже почти пять лет, как городской!

Соня засмеялась и чмокнула Лопатина в щёку.

– И чегой-то я в тебя такая влюблённая? – поинтересовалась она.

– А задница у меня особой формы. Ну, что, пойдем?

– Угу, – Соня сползла с кровати и пошла в ванную. Лопатин оделся и достал из своей сумки бутылки. Вот только шампанское было тёплое. Ну, да ничего, на кухне у Шнейдеров для этого имелся льдогенератор.

Из Сониной комнаты Лопатин и Соня вышли, крепко держась за руки. На пальце Сони сверкало кольцо Андрикопулоса, а в свободной руке она держала бутылку водки.

– Папа, мама, вы где? – заорала Соня в лучших традициях семьи Шнейдер.

– Тут мы, – глухо раздалось откуда-то снизу.

– Ага! То, что надо! На кухне. Надеюсь, папа уже поел, тогда он добрый.

На кухне они застали жующего Семен Семеновича. Он явно доедал второе, Зинаида Аркадьевна суетилась у посудомойки.

– Вот! – Соня торжественно водрузила перед отцом бутылку водки, Лопатин поставил на стол шампанское.

– Что это? – изумлённо поинтересовался царь Шнейдер.

Соня толкнула Лопатина локтём в бок.

– Семен Семенович! Зинаида Аркадьевна! – Лопатин от страха еще сильнее сжал Сонину руку, та пискнула. – Имею честь просить руки вашей дочери Софьи.

– Ишь ты! – Семен Семенович уронил вилку. Зинаида Аркадьевна ойкнула и замерла. – Имеет он честь! А кольцо имеет?

– Вот, – Соня шагнула к отцу и продемонстрировала кольцо. Зинаида Аркадьевна тоже придвинулась посмотреть.

– Не Картье, – в точности, как недавно Соня, заметила она, – но очень даже. Очень. Я бы даже сказала, вполне достойно.

Экспертное мнение Зинаиды Аркадьевны видимо произвело на Семена Семеновича должное впечатление.

– А ты-то, сама, что думаешь? – строго спросил он у дочери. – Хочешь за Алексея замуж?

– Я согласна, – торжественно возвестила Соня.

– Ну что ж, – Семен Семенович крякнул, – будем считать, что это у вас сегодня помолвка произошла, а там уже поглядим, что ты, Лёша, за жених такой. Годок, другой подождать придётся. Чувства свои проверить. Торопиться вам некуда. Вы еще, можно сказать, от горшка два вершка, а туда же, жениться! Вон, встречайтесь на здоровье, кто ж вам мешает?

От этих слов царя Шнейдера Лопатину опять поплохело.

– Да не расстраивайтесь вы так, – Семен Семенович, видимо, заметил вытянутые лица потенциальных молодоженов. – Я же вам «Нет» не сказал. Вот ответь мне, Алексей, как ты собираешься содержать свою супругу? Выучиться ты ей помог, спасибо тебе за это ото всей нашей семьи, включая дальних родственников, но работник из нашей Софьи, надо признаться, просто никакой! Что и с успехом продемонстрировала её преддипломная практика. Я уж не знал, в какой отдел её пихнуть. С людьми она работать совершенно не умеет. Клиенты её раздражают, сотрудники бесят. Так что единственное, что ей остается, так вместе со своим дипломом сесть на шею дражайшему супругу.

– Ну, папа! – возмутилась Соня.

– Чего папа? Еще расскажи мне, как вы на пару пойдете просветительствовать в народ. Или чего там еще делали дворянские дети, когда им родители запрещали жениться. Начитаются всякой мути, а потом фантазируют. Тебя одну, я еще, так и быть, прокормлю, но тебя, Алексей, извини, ты мне не дочка, никак не дочка. При всём моем к тебе уважении.

– Семен Семенович! Не надо меня кормить, помогите мне с работой. У меня и преддипломная практика хорошо прошла. В Сбербанке. Отзыв замечательный имеется, и зовут меня туда в отделение, но там зарплата, сами знаете какая, и перспективы смешные.

– А чего раньше не спросил? Я б тебя и на практику к себе устроил. Или ты гордый у нас?

– Я не гордый, просто сам хотел попытаться.

– Значит, так. Будем резюмировать, – Семен Семенович откупорил водку. – Шампанское сунь-ка, Лёша, в морозильник, девчата подождут слегка.

«Действительно, вот дурак, чего сразу за помощью не обратился?» – Лопатин отметил это домашнее «Лёша» и выполнил указание потенциального тестя.

– Завтра ты придёшь ко мне в офис. Знаешь где? – продолжал тем временем Семен Семенович.

Лопатин радостно кивнул.

– Посмотрим, куда тебя определить. Вот там себя и покажешь. Сроку дам тебе год. Если, извиняюсь, обосрешься, не видать тебе моей Сони, как своих ушей. А кольцо и впрямь хорошее. Я понятно изъясняюсь?

Лопатин опять кивнул, правда, уже не так радостно.

– И не вздумайте нам тут с матерью сюрпризы делать, типа, бэбиков. Я-то, конечно, и дочку и внуков прокормлю, но тебя, Лёшка, после такого сживу со света. Запомни это хорошенько. А теперь можно и выпить. Всем всё ясно? – Семен Семенович сурово оглядел погрустневший коллектив.

– А за что пить-то будем? – недовольно поинтересовалась Соня.

– Так за помолвку, – пояснил Семен Семенович, – и за шанс твоему жениху показать себя.

– Я покажу, Семен Семенович, вы не пожалеете, – Лопатин ткнул Соню локтем в бок и ласково улыбнулся Зинаиде Аркадьевне.

Неизвестно еще, как с самой невестой, а вот с её родителями Лопатину определённо повезло!


****


– Ну, ты как? – заботливо поинтересовалась Лариса.

– Да никак! – Алена пожала плечами. – Никакее не бывает.

Они сидели на детской площадке во дворе адмиральского дома и наблюдали, как Дим Димыч ковыряется в песочнице.

На этой площадке Лариса смотрелась райской птицей, случайно попавшей в голубятню. Одетые в практичное, немаркое и удобное мамаши явно с интересом разглядывали Ларисины туфли с невероятными шпильками и красными подошвами, что свидетельствовало об известной и дорогущей марке этих потрясающих туфель, ярко-красную сумку с наглым лэйблом опять же всем известной фирмы, но уже другой нежели туфли, бежевую элегантную юбку и не менее элегантный узкий пиджачок. От Ларисы волнами исходил приятный запах дорогого парфюма, а на её прекрасном точёном носике вызывающе посверкивали модные солнечные очки. Ну, и конечно, венчали всю эту недоступную рядовым мамашам красоту белоснежные прямые очень длинные волосы, уход за которыми требовал не только времени, но и серьёзных денег.

Лариса сегодня была «на выезде», то есть, озадачена начальством доставкой документов в центральную налоговую инспекцию. Дело это считалось практически подвигом, так как предполагало мыканье в очереди с самого утра и до позднего вечера. Снаряжали Ларису на подвиг обычно накануне вечером и ждали назад только наутро через день. Первый раз побывав «на выезде» Лариса действительно честно билась в огромной очереди страждущих сдать в заветное окошко документы родного предприятия. Однако к концу этой битвы она познакомилась с замечательным дядечкой, который за небольшие деньги устраивал желающим внеочередной подход «к снаряду». Теперь, при необходимости Лариса с утра созванивалась с дядечкой, подъезжала к налоговой часам к десяти и к одиннадцати была уже свободна, как птица. Соответственно сообщать о таком своем ценном знакомстве начальству Лариса не имела никакого желания. Высвободившееся время она посвящала себе или навещала Алёну. Обычно вместе с Алёной они гуляли с Дим Димычем на детской площадке, если погода позволяла, гуляли по набережной, или, если шёл дождь, посещали кафешку неподалёку. В кафе обычно расплачивалась Лариса, так как у Алёны денег никогда не было. Считалось, что они ей ни к чему. Идти в адмиральскую квартиру, даже когда там не было матери Димона, обеим подружкам совершенно не хотелось. Уж больно давила на мозги, присутствующая там совковая помпезность и зажиточность.