Кристина Брук - Любовь по завещанию

— Помнится, вы говорили, что не фехтовальщик, — пробормотал Константину Монфор при подготовке к дуэли.

— Я говорил, что не фехтую.

— Мне довелось узнать, что Трент фехтует. Почему вы не выбрали пистолеты, черт побери?

— Если бы я выбрал пистолеты, мне бы пришлось убить его или рисковать самому быть убитым. А так у него есть шанс выжить.

Монфор прищурился, но больше ничего не сказал.

От отсутствия практики Константину явно не хватало сноровки. Слишком много времени ему понадобилось, чтобы освоиться. Ловкий выпад Трента, и его клинок разорвал рубашку Константина и огнем ожег плоть.

Это была правая рука, но не важно. Боль, казалось, подхлестнула его разум, пославший сигнал телу, что или он быстро войдет в ритм, или умрет в луже крови на натертом до блеска полу в доме Монфора.

Константин знал, что Трент — фехтовальщик, в юности он страстно этим увлекался, Трент фехтовал во французском стиле, а сам он предпочитал итальянский. В мастерстве они почти равны, но Трент был пьян и ужасно зол, а потому начал совершать ошибки. Константин сохранил холодную голову и затеял долгую игру, намереваясь измотать противника.

Он сражался, отвлекшись от крови, пропитавшей рубашку, от боли, от гнева. Когда появлялась хоть какая-то мысль о Джейн, Константин прогонял ее. Ему нужен весь его ум и вся воля, чтобы выжить.

И все его мастерство, чтобы найти провалы в обороне Трента, выбрать точный момент, когда можно выбить рапиру из рук противника, не убив его.

Не убить Трента оказалось гораздо труднее, чем он думал.

К счастью для Константина, выносливость Трента не соответствовала его мастерству. Вскоре Константин заметил ошибки и заминки.

Пора. Перехватив инициативу, Константин все сильнее теснил Трента. Мгновенная запинка в обороне противника решила все. Константин нанес мощный удар прямо ему в плечо.

Рапира Трента звякнула об пол. Споткнувшись, он отступил и схватился за руку, в глазах застыл страх, лицо побелело.

Послышался крик. Девер поспешил осмотреть рану Трента.

Бросив рапиру, Константин повернулся собрать свои вещи. Он старался с любезностью принимать поздравления, но внутри у него все кипело. Он ненавидел бесцельные схватки. Что-то в его натуре всегда бунтовало против таких бессмысленных ритуалов, хотя порой они были необходимы, чтобы преподать урок человеку вроде Трента на языке, который он понимает.

Константин обулся и накинул сюртук на здоровую руку. Развязав галстук, он прижал его к ране, из которой капала на пол кровь.

Он подошел к кушетке, на которой стонал белый как мел Трент.

— На этот раз вы остались живы, — тихо сказал Константин. — Но если я еще хоть раз услышу какую-нибудь гадость обо мне или любой даме, вы умрете. — Он повернулся и поклонился герцогу: — Мои извинения. Я должен поехать домой переодеться.

Когда Константин дошел до лестничной площадки, он увидел летящую к нему Джейн.

— Осторожнее, — резко сказал он, прежде чем у нее появился шанс обнять его. — Я не хочу запачкать кровью платье.

Резко остановившись, она всматривалась в его лицо.

— Ты не простил меня.

— Конечно, я… — Он закрыл глаза и вдруг почувствовал опустошение, словно Трент проткнул его насквозь.

Конечно, он простил ее, простил где-то в середине ее отважной безрассудной речи, которую она произнесла за обедом.

Джейн коснулась его здоровой руки и с дрожью в голосе сказала:

— По крайней мере позволь перевязать тебе рану. Я послала Сесили за всем необходимым.

Она повела его в пустую спальню справа от лестницы.

— Это всего лишь царапина, — пробурчал Константин, но пошел за Джейн, слишком изголодавшись по ее обществу.

— Тогда ты должен позволить мне привести тебя в презентабельный вид. Ты ведь не можешь появиться на балу в таком виде, правда? — оживленно говорила она.

— Я и не собираюсь.

Больше всего на свете он хотел отправиться домой, в постель, и забрать с собой Джейн. Но нет. Ему нужно присутствовать на балу. Ради Джейн. И разумеется, из собственной гордости. Константин Блэк не стал бы биться на дуэли для того, чтобы потом малодушно сбежать домой.

— Мне нужно послать за новой рубашкой. — Он взглянул на пропитанную кровью импровизированную повязку. — И за новым галстуком. — Жилет немного пострадал, но под сюртуком этого не будет видно.

— Я уже это сделала. Рубашка Бекнема тебе подойдет. — Джейн выхватила у вошедшей горничной полотенце, а таз с водой поставила на туалетный столик. — Сядь сюда, пожалуйста. — Она указала на низкий мягкий табурет.

Константин подчинился, чуть улыбнувшись тому, как она хлопотала над ним. Теплое чувство разливалось у него в груди, чувство возвращения домой.

Появившаяся с бинтами и свежей сорочкой для Константина Сесили сгорала от любопытства и нетерпения.

— Я видела, как в галерею поднялся хирург. Вы действительно Буйный Барон? Надеюсь, вы не убили Трента, иначе вам придется похитить Джейн и бежать из страны.

— Нет, он будет жить.

Если только инфекция не убьет его. Но лучше не думать об этом.

— Спасибо, Сесили. — Тон Джейн откровенно говорил, что кузине пора уйти.

С дерзким реверансом и красноречивым взглядом Сесили исчезла.

Джейн разложила на столике бинты и присыпку, потом погрузила полотенце в воду.

Осторожно расстегнув пуговицы жилета, она сняла его с Константина.

— А теперь рубашку. — Манеры Джейн были деловитыми, но он был слишком опытен, чтобы не заметить хрипотцу в ее голосе.

В обычном случае Константин отпустил бы какое-нибудь игривое замечание, но сейчас ему было не до остроумных намеков. С помощью Джейн он снял окровавленную рубашку, поморщившись, когда присохшая ткань оторвалась от раны.

— И вправду, это всего лишь царапина. — В голосе Джейн сквозило облегчение. Она осторожно смыла кровь с его руки, потом промокнула шестидюймовый порез на бицепсе. — Я видала и худшее. Мои кузены, — пояснила она, — вечно попадали в переделки.

Приглядевшись, Константин с радостью увидел, что рана совсем несерьезная.

— Бренди, — пробормотала Джейн и щедро опрыскала рану, заставив Константина вздрогнуть. Взглянув на него, она чуть улыбнулась: — Ты настоящий стоик.

— Ты должна мне конфетку за мужество? — Дразнящие слова слетели у него с языка раньше, чем он успел остановить их.

Ее взгляд метнулся к его глазам, губы удивленно приоткрылись. Этот миг казался вечностью.

Джейн заколебалась и опустила взгляд. Она потянулась за присыпкой, припудрила рану, потом перевязала ее.

— Вот, — сказала она, чуть задыхаясь. — Повязка довольно тонкая, и сюртук будет сидеть нормально.

— Спасибо.

Константин помолчал немного. Потом сказал:

— Для меня не было никого другого, с тех пор как я уехал из Лейзенби. — Лучше сразу прояснить это.

— И для меня не было никого, — призналась она.

Неистовая ярость, охватившая его при мысли о Джейн в объятиях другого мужчины, чуть не сбила его с ног. Константин пытался скрыть это, но не был уверен, что у него это хорошо получилось.

Взглянув на Джейн, он увидел вспыхнувшие в ее глазах озорные огоньки.

Ох, наверное, он заслужил это. Поднявшись, Константин взял руки Джейн в свои.

— Никогда никого не будет, — посерьезнев, сказала Джейн. — Даже если я проживу сто лет. Даже если завтра мы расстанемся.

Константин притянул ее к себе.

— Это очень хорошо, миледи, потому что я, кажется, обещал, что убью каждого, кто прикоснется к вам.

Когда-то это были самые трудные для него слова. А сейчас казалось, что он просто не может не сказать их.

— Я люблю тебя, Джейн.

От ее сияющей улыбки у него перехватило дыхание. Обвив его шею руками, Джейн запрокинула голову.

Приподняв пальцем подбородок Джейн, он заглянул в ее серебристые глаза.

— Сегодня, моя дорогая Джейн, ты будешь вальсировать только со мной.

— Я бы с удовольствием, — состроила гримасу Джейн, — но я не танцую.

Когда она потянулась к Константину за очередным поцелуем, он пробормотал, почти касаясь губами ее рта:

— Принцесса, ты будешь танцевать на балу. Поверь мне.

Монфор никогда не танцевал, но ценил музыку и восхищался грацией вальса, когда его искусно исполняли. К тому же этот танец давал внимательному наблюдателю массу информации, ведь очень мало мужчин и женщин способны скрыть эмоции, находясь так близко друг к другу.

Розамунд грациозно кружилась по залу со своим кавалерийским офицером. Красавец смотрел на нее с обожанием, напомнив Монфору своими печальными глазами щенка спаниеля. Вот что значит юность и препоны в любви.

Розамунд казалась встревоженной. Несмотря на всепоглощающее внимание партнера, она то и дело украдкой огладывала зал. Высматривала Джейн? Что ж, Монфор не мог отрицать, что и сам тревожится.

— Какой богатый событиями вечер! — произнесла появившаяся рядом с ним леди Арден. — И воодушевляющий.

Она верила в счастливый исход. Монфор был не столь оптимистичен.

— Розамунд сегодня настоящая красавица, — продолжала леди Арден. — Капитан Лодердейл просто пожирает ее глазами.

— К несчастью, да. — Монфор твердо сжал губы. — Но я с этим справлюсь.

— Не сомневаюсь. — По ее лицу медленно растекалась улыбка. — Но если этот ваш нежный бутончик так и не сможет переварить того, кого выбрал ей в мужья этот грубиян Девер, то я приберегла бы для нее именно этого мужчину.

— О, не бойтесь, леди Розамунд преуспеет! — парировал Монфор. — Я отдал вам одну наследницу Уэструдеров. Не жадничайте.

— Задаюсь вопросом: не получу ли я вторую? — пробормотала леди Арден. — Где эта парочка может быть?

И вдруг в толпе замелькали красные блики.

У Монфора поднялись брови. Джейн? Танцует?! Ни больше ни меньше, вальсирует в объятиях Константина Блэка.

Кружась, они приближались к Монфору и леди Арден. Джейн смотрела на Роксдейла, и в ее глазах отражалось сердце, а на щеках цвел прелестный румянец. Неловкая застенчивая девушка исчезла навсегда, ее место заняла уверенная любящая женщина.

Константин смотрел на нее с такой нежностью, что даже Монфор немного смутился. И все-таки не мог отвести глаз от этой пары.

— Ох! — воскликнула леди Арден, схватив его за руку. — Я сейчас расплачусь.

Монфор вытащил носовой платок и подал ей.

— Миледи, вы становитесь сентиментальной.

— Нет! — Схватив квадратик батиста с вышитой монограммой, она тщательно вытерла глаза. Шмыгнув носом, леди Арден быстро заморгала. — Они так счастливы вместе, правда?

Да. Правда. Монфор заставил себя признать это.

— Ну, принцесса? — Константин кружил Джейн, едва не приподнимая ее над полом. — Разве я тебе не говорил, что ты можешь вальсировать?

У Джейн было такое чувство, что с ним она может летать.

— Сегодня могу, — едва переводя дух, сказала она. — Я просто плыву в воздухе. Не могу поверить, что мы наконец вместе. — Джейн вздохнула: — Жаль, что мы не можем пожениться в эту самую минуту. Не хочу продлевать разлуку ни на секунду.

Константин притянул ее скандально близко:

— Что, и не устраивать великосветскую свадьбу?

— Ты знаешь, что свет меня мало волнует. — Джейн облизнула губы, почувствовав привкус помады. — Если бы ты сейчас поцеловал меня на глазах у всех во время вальса, — хрипло сказала она, — меня мнение света не заботило бы ни капли.

Его взгляд скользнул к ее губам, рука крепче сжала ее пальцы.

— В самом деле? — мягко сказал Константин. — А вот мне следует позаботиться. Моя жена, как жена Цезаря, должна быть вне подозрений.

— Это звучит ужасно скучно.

— Тем не менее.

Джейн надула губки.

— Где ты этому научилась? — проворчал Константин.

— Чему? — захлопала ресницами Джейн.

— Не изображай святую невинность. Пока я отсутствовал, ты посещала школу искусительниц?

Джейн искоса взглянула на него, ее взгляд был торжествующим.

— Значит, это работает?

Пробормотав себе под нос проклятие, Константин повел ее в танце к дверям и вывел на террасу. Не переставая двигаться, он схватил Джейн в объятия и целовал. Глубоко, страстно, пока весь мир вокруг не исчез, оставив их таять в ночи. Сегодня Константин требовал ее, как человек, имеющий на это право.

— Я люблю тебя, Джейн. — Он прижался лбом к ее лбу, его дыхание согревало ее губы. — Я с ума сходил без тебя.

Она взяла его красивое лицо в свои ладони и нежно поцеловала.

— И я тебя люблю. Давай поженимся завтра.