Она дважды пыталась заговорить с ним, но он упрямо избегал разговоров с ней. С каменным лицом капитан «Красавицы» не выпускал из рук румпель, всматриваясь в океан. Единственный раз он обратился к ней, когда после ужина зашел в каюту, да и то лишь для того, чтобы холодным, безразличным тоном сообщить, что вертолет с острова Рождества прибудет за ней утром, через день, а до Гавайских островов она доберется чартерным рейсом самолета.

Неожиданно набежавшие слезы затуманили ей глаза, но Джон не увидел этого, поскольку, резко повернувшись, уже вышел из каюты.

Следующую ночь она провела на острове Фаннинг, в выделенном ей друзьями Джона бунгало. Никогда в жизни Кенда не чувствовала себя так одиноко, как сейчас. Сложись обстоятельства по-иному, и все было бы прекрасно. Приезжие на острове были большой редкостью, поэтому Герберт Ленсинг, знакомый Джона Тейлора по его последней морской экспедиции, принял их, как королевскую чету, и в течение целого дня показывал все местные достопримечательности. Почти не общаясь друг с другом, они с притворно вежливым интересом наблюдали за сбором кокосовых орехов, из копры которых затем изготавливают масло, осмотрели школу и деревню, после чего снова вернулись в бунгало. Жена Герберта — Диана — приготовила чудесный ужин, который Кенда с трудом затолкнула в себя, запив тремя стаканами красного вина и, сославшись на усталость, вежливо извинилась, и удалилась в свою комнату. Рухнув на кровать, она свернулась калачиком и обхватила колени руками.

В голове царил полный хаос. Джон даже не представил ее как свою жену, а еще обвиняет ее в том, что она не любит его. Надо же было заявить — не любит его!? Кенда едва сдерживалась от того, чтобы не броситься к мужу через небольшой холл, разделявший их комнаты. Она чувствовала себя полностью опустошенной, в ней не осталось ничего, кроме всепоглощающей тоски. Сжавшись в комочек на большой, двухспальной кровати, она прислушивалась к звукам, доносившимся через раскрытое окно из темной ночи.

Кенда рассчитывала, что следующим утром Джон все же зайдет к ней, поэтому немало удивилась, когда, открыв дверь, столкнулась лицом к лицу с Гербертом Ленсингом. Всю ночь напролет размышляя о размолвке с мужем, миссис Тейлор пришла к выводу, что утро — подходящее время для того, чтобы они с Джоном могли поговорить и решить все проблемы, из-за которых корабль их любви так резко сбился с правильного курса. Мягко говоря, странные записи в судовом журнале потеряли свою былую значимость. Возможно, Джон Тейлор смог бы все объяснить ей, в любом случае теперь она была готова выслушать его.

Герберт приветливо улыбнулся.

— Джон попросил меня позаботиться о том, чтобы вы благополучно добрались до острова Рождества. Там я посажу вас на самолет до Гавайских островов, а сам вернусь обратно на вертолете. Мой друг очень беспокоился о вас.

Она разинула рот от удивления:

— А где Джон?

— Он отчалил сегодня утром. — Хозяин дома задумчиво почесал затылок. — Еще до рассвета. Диана приготовила ему завтрак, но он вообще не притронулся к еде.

Кенда ахнула, прикрыв ладонью рот, а затем, закрыв глаза, бессильно прислонилась к стене. Пронзившая ее сердце боль была нестерпима.

— Так вы готовы, мисс Вон? — озабоченно поинтересовался Герберт. — Вертолет вот-вот прибудет. — Войдя в ее комнату, он оглянулся по сторонам. — Вы собрали багаж?

Все еще прижимаясь к стене, Кенда молча указала на стоящие возле кровати сумки. Она оглушенно наблюдала за тем, как, взяв их, Герберт Ленсинг вышел из комнаты. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кенда смогла сдвинуться с места на ставших ватными ногах и последовать за ним в холл. Она была настолько выбита из колеи, что вообще ничего не соображала. Джон все-таки бросил ее. Кенда смахнула набежавшие на глаза слезы. Уплыл на «Красавице», оставив ее наедине с болью и отчаянием, которые отныне, она не сомневалась в этом, будут с ней навсегда.


Герберт Ленсинг выполнил данное Джону обещание. Расположившись в кресле самолета, следующего чартерным рейсом до Гонолулу, Кенда помахала ему рукой. Несколько минут спустя она уже была на высоте нескольких тысяч футов над морем, голубая вода иногда просматривалась сквозь пелену облаков. Пассажиров на борту было немного. Стюардесса поприветствовала каждого в отдельности. Кенда так и не запомнила имена своих попутчиков, когда они представились друг другу, и почти не слышала их разговор. На душе у нее было тяжело. В то время, как самолет с огромной скоростью рассекал воздух, мир для Кенды, казалось, совсем замер. Джон отплыл от острова, даже не сказав последнее «прощай», и теперь она самая несчастная женщина на всем белом свете. Сладостные воспоминания о проведенном вместе времени рвали ей душу на части. Устало откинувшись на спинку кресла, Кенда закрыла глаза. Постепенно к ней пришло осознание того, что те чувства, которые Джон Тейлор испытывал к ней, нельзя было назвать любовью. Он обманул ее — никакая она ему не жена. Вконец измученная бессонницей, — а последние две ночи она почти не смыкала глаз, — Кенда почувствовала, как ее веки налились свинцом. Она так любила этого мужчину, что ничего не замечала вокруг, реально не воспринимала происходящее. На этой грустной мысли Кенда погрузилась в сон.

Несколько часов спустя ее разбудило деликатное похлопывание по плечу. Медленно открыв глаза, она увидела приветливо улыбающуюся стюардессу.

— Мисс Вон, — дружелюбно сказала та, — я только что приготовила кофе для экипажа, не хотите ли чашечку?

Тяжело сглотнув, Кенда молча кивнула в знак согласия. Прошло несколько минут, и она-уже приняла чашку дымящегося напитка из рук бортпроводницы, которая присела в соседнее кресло.

— Вы не возражаете, если я немного побуду возле вас, мисс Вон?

— Конечно нет, — прошептала Кенда, — пожалуйста.

— Через несколько часов мы прибудем на место, и мне бы не хотелось упустить уникальную возможность поговорить с вами. — Она на мгновение задумалась. — Это правда, что вы провели на необитаемом острове целых семь лет?

Кенда утвердительно кивнула:

— Да, почти семь лет. — Ее вдруг охватила ностальгия, и к глазам подступили предательские слезы.

Она глотала их вперемешку с кофе, стараясь выиграть время, чтобы успокоиться.

— Боже мой! Неужели вы ни разу не заболели там? Я, наверное бы, просто с ума сошла, окажись на вашем месте. — Молодая женщина недоверчиво покачала головой. — Не представляю, как вам удалось все это вынести?!

Кенда сделала еще глоток кофе.

— Я чувствовала себя вполне здоровой. Сначала мне действительно было очень страшно, но постепенно страх прошел.

— Могу поспорить, что мужчина, который вас обнаружил, наверное, был немало удивлен. — Она хихикнула.

Кенда ответила не сразу:

— Да, он, конечно, был очень удивлен.

— Как его зовут?

— Джон. Джон Тейлор из Лос-Анджелеса.

— И все-таки, как же он вас нашел?

Кенда засомневалась, хватит ли у нее сил ответить на этот вопрос. Джон тогда сказал, что это судьба, сама судьба привела его к ней.

Наконец собравшись, она тряхнула головой:

— Я… я не знаю. В один прекрасный день я вышла из леса и увидела его.

Боже, какой беспомощной она чувствовала себя сейчас без него. Кенда машинально отвечала на вопросы стюардессы, даже не вслушиваясь в собственные слова. Она так устала, казалось, почва ушла из-под ее ног, и она парила в какой-то черной пустоте. В таком состоянии Кенда провела остаток ночи.

Утром, по мере приближения самолета к пункту назначения, ее внимание привлекла ясная голубизна за окошком иллюминатора. Сидящие вокруг пассажиры суетливо готовились к предстоящей посадке. Кенда нервным движением пригладила свои длинные белокурые волосы, поправляя выбившиеся за ночь пряди. Она представила, как где-то там, внизу, по воде мягко скользит «Красавица», услышала звуки бьющихся о ее борт волн. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и бирюзово-голубой океан, словно дорогой бриллиант, сиял в его лучах. Больше всего на свете Кенде хотелось очутиться сейчас возле Джона, на палубе мерно покачивающейся на волнах яхты. Как же это случилось, что она вдруг оказалась в этом самолете, на высоте нескольких тысяч футов над морем, одна, без него?! Внизу показалось побережье Гавайских островов, и Кенда с горечью подумала, что для нее это — не начало новой жизни, а скорее ее конец. Скоро она будет дома, после стольких лет одиночества и этих бесконечных миль, отделявших ее от всего мира, она наконец достигнет родных берегов. Но, как ни странно, это обстоятельство совсем не радовало ее — дома ее никто не ждет. Осознание этого наполнило ее сердце невыносимой болью. Она возвращается домой одна. Почему Джон вообще изъявил желание жениться на ней? Ведь она сама никогда не касалась темы брака, с ее губ не слетело ни единого слова об этом! Кому, как не ей, было прекрасно известно, что Джону вовсе не обязательно жениться на ней, точно так же, как он мог и не форсировать события. Как он сам точно выразился, это был только вопрос времени. Каждый из них не мог бы до бесконечности сдерживать свою страсть. Откинувшись на спинку кресла, Кенда невидящим взором уставилась перед собой. Она засомневалась, что после всего случившегося когда-нибудь сможет заставить себя улыбнуться.

Кенда ошибалась, полагая, что в аэропорту Гонолулу ее никто не встретит. Она не ожидала такого пышного приема, и к тому времени, когда ее усадили в дорогой лимузин и привезли в отель, чувствовала себя совершенно разбитой. Миллионы вопросов, одновременно выкрикиваемых репортерами, сующими ей свои микрофоны в лицо, привели Кенду в состояние плохо скрываемого раздражения. После этих мучений, длившихся, казалось, вечность, представитель Института морских исследований, наконец, взял ее под руку и повел сквозь толпу. Он торопливо распахнул перед ней дверцу машины, и Кенда поспешно скользнула на сиденье, закрыв лицо ладонями.

— Кенда. — В его голосе прозвучали теплота и понимание. — Я постарался по возможности пощадить ваши чувства. Клянусь, мы держали факт твоего приезда в строжайшем секрете, но информация все же просочилась в прессу. Мне искренне жаль, поверь. — Она кивнула, все еще не отрывая ладоней от лица. Ее сопровождающий продолжил: — Наверное, ты забыла, но мы уже встречались с тобой много лет тому назад, в Сан-Диего. Помнишь, твой отец тогда присутствовал в качестве приглашенного спикера на семинаре?! Тогда он взял тебя с собой, и ты ночевала у нас в доме, в одной комнате с моей дочерью Нэнси?!

Кенда подняла на него глаза.

— Да, теперь помню.

Сидящего возле нее человека звали Уильямом Палмером, а для отца он был просто Биллом.

— Мы взяли на себя смелость зарезервировать для тебя номер в «Хилтоне». Теперь, когда можно будет поднять вопрос о наследстве, оставленном твоим отцом, номер в отеле — лишь временное явление. Адвокаты позаботятся о твоих интересах, ты ведь не возражаешь, правда?

— Конечно, нет. Я буду признательна за любую помощь. — Но по-настоящему мне может помочь только Джон Тейлор, мысленно добавила она.

— Вероятно, ты сердишься на нас за то, что после гибели отца осталась на острове одна, брошенная на произвол судьбы. И абсолютно права. — В его голосе чувствовалось искреннее сострадание. — От лица всех я должен сказать, что у меня просто нет слов, чтобы выразить сожаление по поводу случившегося. Мы узнали о том, что ты жива, всего несколько недель тому назад. Только подумать, все эти годы ты провела на острове одна! Невозможно выразить то чувство вины и стыда, которое переполняет вас.

— Я не виню вас, — мягко ответила Кенда, — и прекрасно понимаю: в том, что произошло, нет ничьей вины.

В глубине души она знала, что осталась на острове одна волею судеб.

Уильям Палмер ласково похлопал ее по плечу.

По достоинству оценив его искренность, Кенда все же умудрилась изобразить на своем лице слабое подобие улыбки.


Следующие несколько дней прошли в бесконечных телефонных разговорах с континентом, круглосуточной веренице визитов корреспондентов газет и журналов, телевизионных репортеров и во встречах с юристами. Казалось, ведущая в прошлое дверь медленно закрывается позади нее, а настоящее и будущее своим водоворотом событий просто окончательно выводит ее из состояния равновесия. Иногда у Кенды возникало такое чувство, словно все происходящее вообще не имеет к ней никакого отношения. Без Джона Тейлора жизнь потеряла для нее всякий смысл.

На третий день пребывания в отеле «Хилтон» ее навестила Ли, когда-то работавшая в их доме. Встреча была радостной. Ли предусмотрительно захватила с собой небольшую корзинку с домашней едой и термос свежеприготовленного кофе. После долгих объятий и потоков слез Ли принялась выкладывать на стол принесенную с собой снедь — бутерброды, запеченную курицу, булочки и пирожные.