– Генаша! – решительно закричала она, врываясь в дом. – Ты где есть-то?

– Тебе помочь донести сумки? – вынырнул из комнаты Геннадий.

– Нам нужно поговорить!

– Только не сейчас, я думаю, это не к спеху, – появилась в дверном проеме Лала и потянулась кошкой. – Мы с Геночкой прослушиваем новый альбом, так что, уж будь любезна, не ори на всю квартиру белым медведем!

Тоня даже не обернулась к бывшей подруге. Она прошла в комнату и спросила, не понижая голоса:

– Аришка еще не приходила?

– Она на танцах, – ответил Гена.

– Я же просила – рот закрой! – потребовала Клавдия.

Тоня схватила телефонную трубку и ушла к себе:

– Маринка! Сядь! Я тебе сейчас такое расскажу! Ну, конечно, про Глеба! Он мне сам сказал... И на танцы из-за меня. А глаза... Маринка, а как он... нет, я тебе не буду говорить, это не гуманно по отношению к одинокой женщине, хи-хи! Ой, ну чего ты обижаешься? Я вон со своим столько лет прожила, а всю жизнь была одинокой женщиной! Нет, ну сейчас-то никакого одиночества, сплошное счастье!

В двери уже настойчиво долбилась Клава.

– Открой немедленно! Это свинство! Ты прекрасно знаешь, что нам надо подбирать музыку к танцам! У нас концерт! А ты орешь! Можно помолчать хотя бы раз в месяц?! Хотя бы немного, пока мы здесь живем. Геннадий! Заткни ей рот!!!

Тоня вышла из комнаты, уперла руки в бока и странно улыбнулась:

– Тебе не нравится, что я по телефону ору? Неудобство причиняю, да?

– В некотором роде, – насторожилась Клавочка.

– А я подскажу тебе, что нужно сделать, – вздернула брови Тоня. – Немедленно собирать вещички и мотать отсюда, пока я не вышвырнула все ваши сценические тряпки в мусорный бак! Немедленно! Я бы на твоем месте поторопилась, я сегодня такая нервная!

Клавдия растерянно хлопнула ресницами и завопила:

– Геннадий! Ты слышал, что она вытворяет? Скажи же ей, что это и твоя квартира тоже! Что мы можем претендовать на...

– Нет, миленькая моя, ничего тебе Геннадий не скажет! – хищно оскалилась Тоня. – Он здесь даже не прописан!

– Как? – вытаращилась Клава.

– А вот так. Геночка очень боялся, что его матушка помрет, а ее квартира отойдет государству, ну и прописался там, у матушки своей. А старушка еще оч-чень недурно себя чувствует. Так что... Да какие проблемы? У вас же есть жилплощадь – твоя квартира! Вот и шуруйте туда!

– Но мы хотели продать Генину долю и завести свой бизнес! – топнула ножкой Лалочка. – Не должен же Генаша всю жизнь ковыряться в унитазах и сливных бачках!

– Это ваши проблемы, сегодня же собирайте вещи, и если завтра вы будете здесь... Гена! Ты же не хочешь иметь дело с моим братом?

Гена, видимо, не хотел, потому что они выключили музыку и обиженно удалились в свою комнату. И там, похоже, Генаша определялся, к какому берегу примкнуть, из-за двери то и дело доносились вопли нежной и трепетной Лалочки:

– Да она уже сто раз наставила тебе рога!

– Я тебя умоляю, где ты разглядел свою семью?! У Тоньки другой мужик, неужели ты не видишь?!

– Довыпендриваешься, Гена! Я сама тебя брошу, и тогда ты вообще останешься ни с чем! Не забывай, ты здесь даже не прописан!

Тоня дождалась Аришку и, хитро блестя глазами, предложила:

– Дочь, а пойдем в кафе.

– Что, есть повод? – так же хитро щурясь, спросила Аришка.

– Еще какой! Я не приготовила тебе ужин! – рассмеялась Тоня.

Девчонка насупила бровки и осуждающе покачала головой:

– Чувствую, мать, у нас грядут большие перемены. Похоже, мне придется идти в кулинарный, а то кто ж нам готовить будет? Да и папаня с Клавкой скоро ногой дрыгнуть не смогут. А еще говорят, что любовь – не гиблое дело!

Они просидели в кафе часа три, и Тоня, что смогла, рассказала дочери.

Потом потупилась и произнесла:

– Не знаю, Ариша, может, и зря я так... как в омут с головой.

– А туда по-другому никак, – по-взрослому вздохнула девчонка. – И потом, чего зря-то? Ты хоть отца на место поставила! Ну сколько ж можно из тебя домработницу делать? И ладно бы только для себя, но на кой черт он к нам еще эту нахлебницу приволок?!

– Ариша, а ты недобрая, – грустно удивилась мать.

– Ма, я просто справедливая. Сама ни у кого на шее сидеть не хочу, но и другим не позволю. Или надо не так?

Когда мать и дочь вернулись домой, чета танцоров уже мирно храпела.

– Раньше это была моя комната, – печально вздохнула девочка.

– С завтрашнего дня она опять станет твоей, – пообещала Тоня. – А сейчас – ко мне и спать!

Завтра Глеб уезжал, но сегодня он разбудил Тоню звонком с самого утра и весело произнес в трубку:

– Ну сколько ж можно спать? Я ее тут возле подъезда жду-жду! Ты что, неужели еще не собрана?

Конечно, она только от его звонка разлепила очи, но ответила бодро:

– Да я уже смотрю в окно, смотрю – куда ты запропастился? Прямо, такой необязательный!

Глеб весело хохотнул и бросил:

– Тебе на сборы десять минут, постарайся успеть. Да! И каблуков с рюшами не надо!

– У меня и нет каблуков, чтобы в рюшах, – ответила Тоня, торопливо напяливая джинсы.

Конечно, по Тониному мнению, он должен был показать ей свою квартиру, но у него планы были несколько другие.

– Поедем в лес, хочешь?

Еще бы она не хотела! Да она с ним хоть в тайгу! Хоть на крайний полюс! Хоть к медведю в берлогу! Хоть в загс! М-да, и чего-то он все не туда зовет!

Лес в эту пору был прекрасен! Если честно, то Тоню устроило бы и болото, лишь бы рядом с Глебом, но они остановились возле светлой поляны, вокруг которой, точно в хороводе, стояли молоденькие елочки и стройные березки. Так и хотелось взять холст и попробовать себя в художестве!

Из машины доносилась музыка, а два взрослых человека бродили между берез и не знали, как сказать друг другу самые важные слова. Хотя оба думали об одном и том же. А может быть, Тоне только казалось, что Глеб думает так же. Потому что как раз в тот миг, когда она мечтала, как он подойдет к ней, нежно положит руки на плечи и со слезой в голосе произнесет слова любви, в нее неожиданно полетела охапка желтых и красных листьев.

– Ты чего?! – в недоумении вытаращила она глаза.

– Осень! – крикнул Глеб. – Листопад!

– Так все правильно, лето-то кончилось, – мудро рассудила Тоня. И даже собралась добавить, что после наступит зима, чтоб готовился. Но в нее снова полетели листья. – Нет! Ты так и собираешься драться?! Тогда...

Она быстро наклонилась, схватила листья, и он не успел увернуться.

– Ух ты кака-а-ая! А прикидывалась... Белоснежкой! Ну смотри...

Они устроили нешуточный бой. И Глеб только успевал кричать: «Шишки не бери! Не кидайся шишками, синяки будут!»

Потом он тихо, осторожно снимал губами листья с ее волос. Она уткнулась в Глебову куртку и пьянела от его запаха, а он говорил, что больше без нее не может и что им обязательно надо быть вместе. И вот когда он вернется, то сразу же возьмется за переезд, потому что жить они должны у него, вот так он решил. Большая семья: мать Глеба, сам Глеб, Тоня, Оська. И Аришка, кстати. Оська уже ему все уши о ней прожужжал. И жить они станут очень дружно. Тоня будет заниматься семьей и ждать любимого с работы. А Глеб обеспечит их финансовый комфорт. И пусть она ничего не боится, потому что он уже сейчас знает наверняка, что Тоня и его мама станут ближайшими подружками! А самое главное, какое счастье, что они, Тоня и Глеб, встретились, и какие они были дураки, что не нашли друг друга еще лет двадцать назад!

Тоня бурно соглашалась и готова была сию же минуту упаковывать вещи и переезжать даже в разрушенную квартиру. И с мамой она хотела подружиться. И обещала с радостью забыть про работу, потому что уже давно мечтала сидеть дома и ждать с работы любимого мужчину. А работала только потому, что... ну Генаша же был! С ним много не насидишь...

Часов в пять вечера Глеб взъерошил ей волосы и сообщил:

– Едем ужинать. Я недалеко отсюда чудесное местечко знаю!

– Так а сам же говорил, чтоб без кружев!

– Ну, милая моя! Мало ли что я тебе наговорю! А ты бы все равно кружавчики-то поддела! И как теперь с тобой в приличное место? – издевался Глеб.

– А хоть в платочке меня принеси! Что делать – сам такую выбрал! – весело кривлялась Тоня.

Никаких особенных нарядов не потребовалось, потому что там, куда они пришли, весь народ был одет по-простому – кафе находилось возле дороги, недалеко от леса, и вечерние платья там не практиковались.

– Давай сядем здесь, – кивнул Глеб на пустой столик возле окна.

Тоня и сама бы выбрала это место, правда, ее смущали две накрашенные девицы, которые довольно откровенно разглядывали их с Глебом.

– Вау! Смотри, какой мэн! – толкнула одна девица другую, нимало не смущаясь тем, что их прекрасно слышит все кафе.

– А ты видела, на какой он тачке прикатил? – согласно кивнула другая. – Ну ващще! Слышь, пойду к нему закурить попрошу...

Тоня посмотрела на Глеба с интересом – и как же он отреагирует?

Тот только пожал плечами и стал крутить головой в поисках официанта.

– Мла-адой чла-авек, угстите даму аганько-ом! – вальяжно подплыла к их столику девица, томно закачалась и одарила Глеба многозначительным взглядом.

– Я б эту даму с большим удовольствием ремнем угостил, – растянул губы Глеб в надменной, ледяной улыбке. – Чтоб родителей не позорила. Домой беги! Завтра в школу!

– В какую школу на фиг? Я уже в институ-уте! – прогнусавила красавица. – А если зажигалку зажал, так и скажи! Тож мне – пыдагог!

– А мы сейчас узнаем, – фыркнул Глеб, поймал за пиджак пробегающего мимо парня-официанта и ткнул пальцем в диву. – Вот этой даме есть восемнадцать, вы проверяли? Или проверить вас?

Парнишка мгновенно забыл, куда бежал, послушно кивнул и пробормотал:

– Сейчас... у нас там охрана... Коля... Он проверит.

Колю девушки решили не дожидаться, проворно стали собирать вещички, изъясняясь теперь совершенно открыто.

– Не, ну ты видала – хлыщ! – презрительно морщилась одна, кидая в сумку помаду и сигареты.

– Да ваще отстой! – вторила ей подруга. – Главное, сам на крутой тачке, да? Такая фотокарточка, да? А с собой какую торбу притащил! Блин, умереть не встать! Нашел Брунгильду!

– Я тебе и гыварю – альфонс! Стопудово тачка ее, сейчас эти бабцы, знаешь, как мужиков покупают!

Тоня сгорала от стыда, ей казалось, что все кафе осуждает ее бесстыжий поступок. Это ж надо! Такого мужика взяла и купила, сволочь!

Глеб, наклонив голову, разглядывал Тонино лицо и усмехался одними только уголками губ.

– Ну хочешь, я размажу их по стене? – лениво спросил он.

– Что ты! – испугалась Тоня. – Они же... молоденькие дурочки.

– Они просто дуры, – вздохнул Глеб. – И ладно, если поумнеют. – И вдруг уткнулся в свои ладони. – Ну я-то каков! Позарился на машину! А почему ты до сих пор мне еще не платишь?! Я слышал, что у меня ничего фотокарточка!

– Нечего баловать, – строго произнесла Тоня. – Будем считать, что ты некрасив, беден, умственно отсталый и... самую малость кривоног, вот.

– Э... почему? – крайне удивился Землянин. – Чего это я кривоног? У меня, может быть, ножки, как у балерины! Главное, сама не видала. А говорит!

– В целях воспитания, – склонила голову набок Тоня. – Чтоб не зазнавался.

– Ах так, хорошо, пусть я буду некрасив! Беден! Умственно отсталый вычеркиваем, что там еще? А да, кривоног... ну, это вопрос спорный. Хорошо! А ты?

– Будем считать, что я – красивая, летящая, стройная, фигуристая, молодая леди, очень удачлива в бизнесе и еще... удивительная умница! – кокетливо заиграла глазками Тоня.

Глеб недоуменно пожал плечами:

– Это понятно, это все верно, я и сам так считаю, а что сочиним?

– Ты... ты в самом деле думаешь, что я... красивая... фигуристая и...

– Ты самая красивая. Самая летящая. И самая лучшая женщина, – глядя ей в глаза, серьезно проговорил Глеб.

В мгновение ока забылись и глупые девицы со своими ужимками, и все переживания по поводу фигуры. Захотелось гордо поднять голову, выпрямить плечи и надеть высокие каблуки – любуйтесь! Я самая красивая! Я самая желанная, понятно?!

Прощаясь возле ее дома, Глеб крепко поцеловал повеселевшую Тоню, и у той вдруг в голове мелькнула нехорошая мысль: «А вдруг всего этого больше никогда не будет? Как же мне дальше без него жить?» Но уже в следующую секунду она забыла обо всем.

Утром Тоня проснулась чуть свет. Разбудила Аришку и стала быстро собираться на работу. Она и сама не понимала, отчего так торопится. Хотя... все объяснялось просто. Никого не хотелось видеть. Она знала, что сегодня Землянины уедут, опустеет город, но останутся все эти Генаши, Лалочки! И будут нудить, портить ей жизнь, надоедать своими претензиями! Ведь сказала же – чтобы вас здесь больше не было! И куда они делись? Никуда! Спрятались в комнату и не высовываются! А у Тони сегодня больше не хватит сил с ними бороться. Но она все равно будет! Только не сейчас. Потому что сейчас Глеб собирается сам, собирает Оську, и они уезжают. Нет, он, конечно, позвонит, обязательно позвонит, но только разговаривать с ним, когда к тебе прислушиваются всякие ненавистные уши, совсем не хочется.