Кристина откинулась на спинку диванчика и села по-турецки, опершись локтями в коленки. Переписка взволновала ее. Не так уж часто у тебя просят продолжения, и это очень лестно для автора, но сейчас она чувствовала себя усталой и измученной. К тому же сама цель — она хотела показать роман Сергею перед замужеством — абсолютно потеряла свою значимость. После их последней встречи ей стало совершенно ясно, что она никогда не выйдет за него замуж. Она вздохнула и, попрощавшись со своими читателями, вышла из интернета и открыла файл с рабочим названием «Ворона». В Самиздате роман назывался «Двенадцать сосен».

Открыла первую страницу и углубилась в чтение, автоматически делая нужные исправления. Где-то в середине файла обнаружила, что события, мучающие ее всю жизнь, в частности эпоха Петровича, перестали цеплять. Роман о своей жизни читался как произведение чужого автора. Неужели произошло исцеление? Кристина усмехнулась. Написав двадцать глав и выложив их в интернете, она избавилась от прошлого лучше, чем если бы занималась с психологом. История убийцы-беженки, насколько она могла судить беспристрастно, показалась ей глубже и серьезнее ее предыдущих работ. «Конечно, — подумала Кристина, — ведь я описывала собственные, а вовсе не выдуманные чувства и хотя начинающим писателям не рекомендуется использовать свою жизнь для сюжета, события моей злосчастной судьбы оказались достаточно интересны для читателей».

Кристина полночи не могла оторваться от своей книги и, прочитав последнюю главу, поняла, что, если она собирается продолжать, то главной героине чего-то не хватает. «Но если главная героиня — я, то что из своей жизни нужно включить в роман?» Ответ появился в голове в виде образа с зелеными прищуренными глазами и тоненькой полоской усов и хорошо узнаваемой щемящей болью в сердце. Витька! Как же я по тебе соскучилась! Сцены их любви замелькали перед глазами так быстро, словно она смотрела фильм на перемотке. Если уж им не суждено быть вместе, так она снова переживет их сумасшедшую страсть, описывая ее в романе. И пусть завидуют читательницы сумасшедшим чувствам, которых не бывают у обычных людей. Она вдруг почувствовала небывалый подъем и благодарность к кукольнику, что несмотря на все его западни, он дал ей возможность почувствовать, как это должно быть между мужчиной и женщиной, как высоко можно подняться, когда тебе дано чувствовать так, как им. И может даже хорошо, что у него есть жена, и они расстались на самом пике волшебства обладания друг другом.

Воодушевленная собственными воспоминаниями, Кристина нетерпеливо листала страницы своего романа, прикидывая, куда и что она вставит. Структуру книги придется изменить. Она начнет с настоящего времени, а то, что выложено в интернете, станет дневником главной героини.

Решив поделиться своими мыслями с читателями, она открыла Самиздат и, оказавшись на своей странице «Ворона», с удивлением заметила, что дискуссия продолжается. Пока она читала о себе, появилось новое письмо. Редактор издательства «АСТ» интересовался, когда планируется окончание рукописи, идеально вписывающегося в новую серию остросюжетных романов. Кристина замерла, уставившись в экран ноутбука. Этого не может быть!? Семь ее предыдущих романов постигла неудача и вот последний, который она и посылать-то не собиралась, неожиданно стал пользоваться популярностью. Не в силах усидеть на месте, Кристина решила спуститься вниз, чтобы заварить с чаю. Было три часа ночи, но о том, чтобы спать не было и речи. Удивительно, что в конце такого поганого дня, она вдруг получила этот кусочек счастья, слишком приправленного перцем, чтобы оказаться съедобным.

Только спускаясь по лестнице в темноту гостиной — мама уже давно спала — она вдруг вспомнила о призраке и замерла. Ступенька скрипнула под босыми ногами. В голове состоялся диалог со своим внутренним голосом.

«Может не стоит портить своего счастья? Оно так недолговечно. И так ли уж ты хочешь чаю?»

— Но я же не могу все время бояться! — вслух сказала Кристина и быстро включила свет.

Марина «лежала» на полу. Уложенные волосы красивой волной раскинулись на ковре. Прелестная рука придерживала горло. Огромный язык вывалился изо рта, лицо исказилось от страха. Кристина почувствовала дурноту. Зажмурилась. Когда открыла глаза: на ковре никого не было. Трясущейся рукой она щелкнула кнопкой электрического чайника. Рассыпала по столу чай. Чертыхнулась. В голове стучала одна единственная мысль: «Об этом ты тоже должна написать».

С чашкой приготовленного чая Кристина поднялась к себе и села перед ноутбуком. Последний комментарий от Садко.

«Ворона, почему бы тебе не написать еще про одно случайное убийство?»

Кристина похолодела. Да кто такой этот чертов Садко? Может, это Сергей? Она хмыкнула. Представить Сергея, сидящего на форуме в Самиздате, такое придет в голову только сумасшедшему. Тогда кто же это? Кто этот неизвестный подстрекатель? Ну нет, она не собирается прятаться.

«Всем дорогим читателям и Садко в том числе, — быстро печатала Кристина, — спасибо за комментарии. Они помогли мне принять решение продолжить роман». Не дожидаясь ответа, она закрыла свою страницу и вышла из интернета.

Кровать показалась слишком большой для нее одной. Она свернулась калачиком на холодной простыне и вытянула руку на пустующую рядом подушку, кутаясь в пуховое одеяло.

Витька, где ты?

Я умираю без тебя.

Глава 36

Кристину разбудил звонок менеджера из банка. Сон слетел сразу, когда она услышала под какой процент ей согласны дать кредит.

— Но это же грабеж! — возмутилась она. — Я работаю с ипотечными кредитами и никогда такого не слышала.

— Вам решать, принимать наше предложение или нет, — голос менеджера звучал вежливо и холодно. Похоже, он прекрасно понимал, что у Кристины нет выхода.

— Я подумаю, — Кристина бросила телефон на подушку и села на кровати, обняв колени руками.

Сколько же ей придется делать сделок, чтобы ежемесячно выплачивать такую сумму? Конечно, можно отказаться, но в других банках с ней даже не стали разговаривать. А мама последнее время выглядела такой похорошевшей, что расстраивать ее не представлялось возможным. Привычная тоска в глазах Иларии сменилась надеждой. Кажется, она даже стала лучше себя чувствовать и вчера впервые за год нашла в себе силы погулять с Кристиной по берегу озера.

Нет, отступать нельзя. Придется ей быть с Мухиным поласковее. Похоже, кроме него рассчитывать не на кого. Кристина хмыкнула и, надев стоящие под кроватью кроссовки, перешла в соседнюю комнату, где был ее маленький тренажерный зал, в котором она занималась зимой. Достала из шкафчика гантели, сделала несколько глубоких вздохов и принялась выполнять комплекс для бедер и ягодиц. Закончила отжиманиями и упражнениями для груди. Пот лил ручьями, но в голове прояснилось. Она возьмет этот кредит. Невозможно разочаровать маму. Вспомнив слова Сергея, что она чокнутая со своей любовью к матери, мысленно послала его к черту. Знал бы он, что в маме для нее заключен весь мир, они вместе прошли через ад и теперь заслужили самое лучшее. Все получится. Должно получиться. Всегда получалось. К тому же теперь ей больше не надо ни отдаваться чужим рукам, ни убивать, а всего лишь работать. А это она умеет и любит.

После душа Кристина позвонила в банк и дала согласие. Потом спустилась вниз и зашла к маме в спальню. Илария, сидя на краешке кровати, расчесывала щеткой длинные волосы. Кристина села рядом и обняла ее.

— Мы можем заказывать билеты в Испанию.

На глазах Иларии выступили слезы, и она крепко прижала к себе Кристину.

— Детка моя, солнышко, на всем свете нет лучшей дочки, чем ты. — внезапно она отстранилась и посмотрела на Кристину. — Сколько ты должна будешь выплачивать ежемесячно?

Кристина мотнула головой.

— Неважно.

— Я не могу согласиться, пока ты не скажешь. — Кристина назвала сумму в три раза меньшую. Илария ахнула. — Это невозможно. Ты не справишься.

— Я справлюсь, если ты будешь верить в меня. Пойми, я не смогу себе простить, что мы не попробовали.

Они еще долго препирались, но Кристина, как всегда, победила. Уже слишком давно они поменялись ролями: дочка стала мамой, а мама дочкой. Кристина только делала вид, что прислушивается к маминым советам. Позавтракав, Кристина, усадила Иларию перед камином и отправилась в банк подписывать документы.

Сначала Кристина думала, что ей придется сопровождать маму, но на ее счастье в это же время туда собирались Валентина с мужем, которые пообещали доставить Иларию до клиники. Кристина вздохнула с облегчением, как ни хотелось слетать в Испанию, не стоило тратить лишних денег. Расцеловав маму в аэропорту и попрощавшись с Валентиной и ее мужем, Кристина почувствовала спазм в горле. Когда они теперь увидятся? Что если лечение, на которое возлагались такие надежды, себя не оправдает или, наоборот, навредит? От одной только мысли глаза стали мокрые. Хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь, на чьем плече она могла бы поплакать. Хоть кто-нибудь. Пусть даже не Витька. Корзина, Сережка, да кто угодно. Но она была одна, спешившим пассажирам не было до нее дела. Кто-то больно толкнул в спину, не извинившись. Кристина очнулась и, не обращая внимания на пелену слез, направилась к выходу. Надо взять себя в руки. Дело в том, что она никогда надолго не расставалась с мамой. Все будет хорошо. Ведь Валентина поправилась, и мама тоже поправится, и они вместе куда-нибудь поедут. Например, в Италию.

Теперь Кристина срывалась к каждому телефонному звонку и каждому клиенту предлагала свои услуги. Со дня подписания договора прошло несколько дней, а она уже вся издергалась, что не нашла новых объектов. Дело дошло до того, что она позвонила Мухину, но тот был не в настроении.

— Попробуй поработать сама, Воронцова, — раздраженно бросил он. — У меня масса проблем и без тебя.

Дав отбой и обозвав начальника козлом, Кристина почувствовала холодок в груди. Неясное предчувствие, что грядут нехорошие времена, поселилось в голове. Она взяла в руки записную книжку и стала обзванивать клиентов. Теперь ей было все равно, что о ней подумают. Она, никогда не занимавшая денег, теперь чувствовала себя зажатой в тиски. Единицы измерения времени превращались в денежные: секунды в копейки, минуты в рубли, часы в тысячи. Она перелистала записную книжку и набрала кучу номеров — результат ноль. Наступал вечер. Что она будет делать завтра, если сегодня переделано все?

Не в силах выносить одиночество в пустом доме, Кристина оделась. Надо куда-нибудь пойти. Летом можно было бы просто погулять, но что делать зимой? Удивительно, но проблема «некуда и не с кем пойти» возникла чуть ли не впервые. Раньше не хватало ни на что времени. Надо было ходить по магазинам, готовить, заботиться о маме, было полно работы, к тому же к ее услугам всегда была безотказная Корзина. А здесь, на озере, ее частенько караулил Витька. Нет, о Витьке лучше не думать.

Кристина расчесала волосы и собрала их в хвост. Критически посмотрела в зеркало. Выглядела она хорошо, а пойти некуда и не с кем. Дожила! Может, ей пора завести новых знакомых? Она вспомнила, что недалеко от станции Кратово открылся новый ресторан. Можно сходить туда и выпить пива. Кристина накрасила губы темно-красной помадой и надела короткий меховой жакет. Она скромно сядет в уголке и понаблюдает за посетителями. Усмехнулась. Не обманывай себя, Кристина: тебе просто нужно с кем-нибудь познакомиться и заняться сексом. Польстить своему тщеславию и удовлетворить ненасытные гормоны. Черт. Но ведь заранее известно, что ни с кем ей не будет так хорошо, как с Витькой. Но ведь не оставаться же монашкой? Жизнь продолжается. Уговаривая себя, она заперла калитку и спустилась к озеру. Было светло от снега и морозно. Она поежилась и надела капюшон. Проходя мимо Витькиного дома, погрозила ему пальцем и тихонько проговорила: «Я собираюсь тебе изменить».

Телефон зазвонил так неожиданно, что она его чуть не выронила. А уж от одного только звука знакомого голоса сердце сжалось так, что стало больно.

— Мне почему-то показалось, что тебе одиноко, — Витькин голос звучал нежно и как-то неуверенно. Не знал, захочет ли она с ним разговаривать.

Кристина усмехнулась: настолько одиноко, что я решила с кем-нибудь трахнуться.

— Ты угадал, мне не просто одиноко, а ужасно плохо.

— Что случилось?

— Ты готов меня выслушать? Это же дорого.

— Я готов проговорить с тобой всю ночь, если тебе это поможет.

— Хотелось бы спросить, какого же черта, ты не звонил несколько месяцев?