Витька начал оправдываться за свое молчание. Нести чушь, что ему нужно было подумать. Кристина отвернулась. Слишком поздно. Она не сможет быть той, которой была. Да ее вообще больше нет прежней. Внезапно его речь оборвалась на полуслове, словно он что-то понял. Витька с удивлением разглядывал ее лицо, потом, осторожно опустив руки, прошел мимо нее в гостиную. Увидел рассыпанную крупу, пустые полки, зачем-то открыл холодильник, который Кристина давно уже отключила. Потом рванулся к ней, встал на колени и прижал губы к ее руке.

— Прости меня, прости. Я не должен был тебя оставлять. Мне и в голову не могло прийти, что все так плохо. Я хотел зайти позже, но увидел баннер, что дом продается. А потом ты сказала, что нет чаю. Я идиот. Но я не знал, что… — Витька смотрел на нее с жалостью, которую уже не могла выносить Кристина.

Вся ее борьба — а точнее то, что она называла борьбой, когда перестала выходить из дома и решила не занимать денег и довела себя до обморочного состояния недоеданием — вдруг показалась ей глупой и бессмысленной. Через его полные жалости глаза до нее дошло, как она была не права. Это была не борьба, а уход из жизни. Она сложила лапки, как побитая собачонка и позволила себе отдаться на волю кукольника.

Кристина опустилась на пол рядом с Витькой и тихо сказала:

— Только не надо меня жалеть. У меня уже все хорошо: нашлись покупатели на дом, — Кристина почувствовала, как защипало глаза. Она изо всех сил моргнула, удерживая слезы внутри.

— Ты не сможешь продать Двенадцать сосен!

— Мне придется. Нет другого выхода. Как только я взяла этот кредит, все пошло кувырком. У меня сразу закончились сделки. Я не заплатила ни одного взноса, — она вытерла слезы рукой, — мой начальник кинул меня, а потом я перестала зарабатывать. — она всхлипнула. — Меня уволили из двух агентств и даже не взяли на работу в магазин.

Витька обнял ее, и она уткнулась в его шею, вдыхая родной запах, убеждая себя, что сейчас прогонит его. Немного успокоившись, сама отстранилась.

— Я напоила бы тебя чаем, но его правда нет.

— Господи, какая же ты гордая! — он смотрел в ее бледное лицо, не веря самому себе. — Зачем тебе понадобилось доводить себя до этого?

— Я решила, что не дам выиграть кукольнику. Уж если он решил наказать меня деньгами, я не буду их занимать. — она вымученно улыбнулась.

— Почему ты мне не сказала?

Кристина вдруг почувствовала, как ее обожгло, словно он ударил ее по щеке. Она вся подобралась, как кошка, готовая прыгнуть.

— Сказать тебе?! Но кто я такая для тебя?! Ты даже мне номер телефона не оставил, потому что на расстоянии не потрахаешься. А кроме секса тебе от меня ничего не нужно. Ты ведь и сейчас пришел ко мне за сексом, да? Но только я, извини, слегка не в форме.

— Мой телефон был включен по прежнему номеру. Другое дело, что ты не звонила и не собиралась звонить. А сейчас одевайся, Крис.

— Зачем? Тебе что, не нравится моя футболка?

Он обнял ее и прижался щекой к щеке.

— Мы пойдем в магазин. Я мог бы сходить один, но боюсь тебя оставить. Ты куда-нибудь исчезнешь или не откроешь мне дверь. А я все-таки хочу выпить с тобой чаю или кофе. И поговорить.

Кристина отстранилась.

— Зачем ты приехал, Вить? Я не хочу больше мучиться. Я не хочу так, как было.

Он грустно кивнул.

— Я понял. Собирайся. Давай мы это обсудим за чаем.

Магическое слово «чай» подействовало на Кристину, словно бальзам. Как ей хотелось сегодня чаю, и вот судьба смилостивилась над ней и прислала ей Витьку. Да разве так она представляла себе их встречу после разлуки? Думала, что они накинутся друг на друга, срывая одежду прямо у двери, а потом он возьмет ее на руки и войдет в нее, держа на весу, а она обхватит его ногами, прижмется всем телом, чтобы глубже вобрать его в себя, запуская руку в его мягкие волосы… И вот как оно вышло. Вряд ли она вызывает у него такое же желание, как раньше. Это просто жалость.

Неожиданно Кристина почувствовала теплоту, словно подул легкий ветерок, так, как было в прошлом, когда они на расстоянии чувствовали желание друг друга. Витька смотрел на ее голые коленки. Она перевела взгляд на его сильные жилистые руки. Не может быть?! Она снова чувствует желание. Он ласково посмотрел на нее.

— Ты зря обижалась, что мне нужен только секс. Я хотел через секс показать мою любовь.

— А других способов не было?

— В то время нет. Одевайся.

— Может, ты один сходишь, а я пока себя в порядок приведу.

— Приводи, я подожду. Но без тебя не уйду. — он положил руку на ее голую коленку. — Мне нравится эта футболка. Ты в ней выглядишь сексуально.

— Не выдумывай, я похожа на смерть, — хихикнула Кристина. — Сама пугаюсь себя в зеркале.

— Ты для меня всегда красивая, — он поднялся и протянул ей руку, поднимая ее с пола. — Иди, собирайся. На улице замечательно, солнышко светит и тепло.

— Мне надо принять душ, накраситься.

Витька кивнул.

— Я никуда не спешу. Вот телевизор пока посмотрю. — он взял в руки пульт, и Кристине ничего не оставалось делать, как отправиться наверх, чтобы привести себя в порядок. В результате усилий зеркало оказалось не таким жестоким, как прежде. Благодаря румянам и косметике, она больше стала похожа на выздоравливающую, чем на умирающую, даже в усталых глазах чуть затеплился озорной огонек.

Витька скользнул взглядом по ее бежевому в разводах летнему платью и босым ногам. Выключил телевизор, поднялся навстречу. Наверно, этот поцелуй был самым жадным и откровенным за время их знакомства. В конце у нее так закружилась голова, что она упала бы, если бы он ее не поддержал.

— Нужно срочно тебя кормить. Ты стала совсем слабенькая.

Глава 45

Когда Кристина вышла за калитку, она озиралась, словно впервые увидела это озеро, загорающих людей, вытоптанную тропинку и зеленую траву. Она подняла вверх глаза и засмотрелась сквозь игольчатые шапки сосен в голубое небо. Какой прекрасный мир, подумала она. Зачем же я лишила себя всего это? Почему сидела за забором, словно в клетке? Кристина медленно направилась к озеру, Витька шел следом. Некоторое время она смотрела на воду, потом повернулась и увидела такие родные зеленые глаза, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди от нежности. Снова лето и Витька рядом.

Его глаза ласкали ее лицо. Казалось, он читает мысли. Мир хорош, это правда. Внезапно ей стало больно. Как же невыносимо будет жить где-нибудь, кроме этого места. Она отвернулась и быстро пошла по дорожке вперед. Пусть Витька купит продуктов, потом они выпьют чаю, и она объяснит ему, что больше не может так жить. Невозможно жить с вырванным сердцем. Вся эта история произошла с ней, потому что она жутко влюбилась. И у нее просто не осталось сил для борьбы. Все, что ей нужно было тогда: его крепкие руки, его любовь и его присутствие. Если бы он был с ней, она перевернула бы для него мир. А он бросил ее, уехал. И скоро снова уедет, а если не уедет, то уйдет к жене и дочкам, вывернув ее наизнанку своей временной нежностью. И что удивительно, ему будет хорошо, он успеет и там и здесь, дома трахнет жену и почитает дочкам сказку, и даже на карьеру хватит времени, а она останется жалкой нищенкой. Страшное понимание навалилось так сильно, что она почувствовала, что сейчас ударит его. За все, что могло быть и не состоялось, за обман и потерянную веру в жизнь. Кристина замахнулась, но от резкого поворота закружилась голова и она, вместо того, чтобы ударить, лишь покачнулась и чуть не упала.

— Ты что?

Витька держал ее в своих руках так, как ей хотелось бы, чтобы он делал всю жизнь. Но это было временно. Она оттолкнула его, но он обнял ее за талию, и Кристину опять пронзило удивительное ощущения удобства, когда они были вместе. Ей было хорошо идти с ним под одним зонтом, когда был дождь, уютно под одеялом, когда их тела сплетались одним клубком после секса, уютно идти, обнявшись. Тела настолько подходили друг к другу, что, казалось, даже их сердца бились в такт. Вот и сейчас это сумасшедшее чувство комфорта мешало сбросить его руку и пойти вперед. Ее принадлежавшее ему тело желало чувствовать эту руку именно там, где она была, точно на том же месте, ни сантиметром ниже или выше и, несмотря на узкую тропинку, идти было удивительно удобно. И станет совсем волшебно, если еще обнять его. Он коснулся губами ее щеки.

— Обними меня, Крис.

Ее рука послушно легла на то место, где она должна была быть, и по Витькиному удовлетворенному вздоху она поняла, что для его тела это так же важно, и что она точно попала на то самое место, которому нужна теплота. Так бывало и в сексе, если она хотела, чтобы он закинул ее руки в вверх, он тут же это делал, если хотела, чтобы он провел губами, он проводил, оставляя полоску именно там, где в ней нуждались. Так не бывает! Но ведь есть!

Тяжелая сумка с продуктами не мешала Витьке обнимать ее за талию и на обратном пути. Кристина хотела бы поиронизировать, с чего бы он так осмелел, что не боится соседей, но слова замерли в горле, и она лишь крепче прижалась к нему, тут же ощутив, его более крепкое ответное движение руки. Его движения всегда продолжали ее движения и наоборот. Она уже успела забыть, как это здорово.

А еще лучше было выбирать вместе продукты в магазине, шутливо препираясь из-за сорта чая или кофе. Это было так, словно они — страшно подумать — вместе живут и сейчас придут домой и начнут готовить еду. Не сразу, после секса, конечно.

Едва оказавшись за забором, Витька, бросив сумку на траву, прижался к ее губам. Языки начали свой вальс, лаская друг друга.

— Крис, я больше не могу. Так хочу тебя. А тебя надо кормить.

— Потом, — ее руки забрались под его футболку.

Витька взял ее на руки и внес на крылечко. Здесь пришлось остановиться, чтобы отпереть дверь. Дальше последовал совершенно сумасшедший наглый поцелуй в гостиной, от которого ей захотелось разорвать футболку прямо на нем. Витька встал на колени и поцеловал ее в живот, продвигаясь ниже. Его усы щекотали нежную кожу, она застонала, вцепляясь в его волосы, ощущая их мягкость и податливость. Они раздевали друг друга, целуя обнажающиеся места. Кожа прилипала к коже, руки тормозили в нужных местах, заставляя их обмирать от наслаждения. Когда с одеждой было покончено, он взял ее на руки и вошел в нее. Оба издали одновременный стон и замерли в блаженстве, осознавая свое единение и зависимость друг от друга.

До спальни они так и не добрались. Диванчик в гостиной остался нераздвинутым. Время остановилось, хотя стрелки настенных часов продолжали свой бег, до которого им не было никакого дела. А потом они лежали, свернувшись в один большой клубок с закрытыми глазами, удерживая свой мир внутри спокойной образовавшейся в телах нежности. Витька уткнулся ей в шею. Она обняла его рукой, не ощущая тяжести его тела.

«Если он сегодня уйдет, я не смогу больше жить», — поняла Кристина и зажмурилась, чтобы не заплакать. Она отдала всю себя, а то, что отдано не вернуть назад.

Витька открыл глаза.

— Не спишь?

Она мотнула головой. Спать? Как можно спать, когда тебя больше нет? Это тебе все нипочем. Ты отдаешься, забирая во много раз больше, чем отдал и веселой птицей, насвистывая, улетаешь по своим делам, дарить другим внимание и улыбки, а она остается растерянной, жалкой и несчастной, без возможности сделать что-нибудь даже для себя.

— Пойдем в душ? — Витька походил на довольного кота Матроскина из мультфильма.

Совместный душ был еще одним из их ритуалов, которые Кристина обожала. Обхватив его за шею и прижимаясь к нему, она вечно стояла бы под теплыми струями, чувствуя, как он намыливает ее тело. Она бы тоже помыла его, если бы остались силы разомкнуть руки.

— Ну что, выходим? — Витька повернул кран, выключая воду и блаженство.

Обычно это означало конец процесса. После душа они одевались, и Витька куда-то спешил, оставляя ее полностью удовлетворенной физически и с полным неудовлетворением в душе. У него всегда так много дел.

Невыносимо. Если он бросит ее и сейчас, она не выдержит.

Витька деловито подал ей полотенце, быстрыми точными движениями, вытирая свое ладное мускулистое тело, которое теперь уже стало только его. А еще пять минут назад было и ее.

— Крис, ты вытирайся, я пойду поставлю чайник, — он подошел к ней, прижался мокрыми усами к щеке. — Чаем я так тебя и не напоил.