Сюзанна Баркли - Любовь преград не знает

Северо-Запад Шотландии. Июль 1384 года

Ну где же он?

Ровена Макбин закрыла глаза и опустила голову. Она машинально провела рукой по плоскому животу. Судя по словам старой повитухи Мег – а уж ей-то положено в этом разбираться, – недолго ему оставаться таким плоским, ведь Ровена носила в себе ребенка Лайона Сатерленда.

Но радость от этого известия померкла, и ее начал терзать страх, поскольку время шло, а Лайон не появлялся. Она вздрогнула, представив себе скандал, который ждет ее дома.

– Дура, – станет кричать мать. – О чем ты думала, связавшись с ним? Знаешь ведь, что он не женится на тебе. Для таких важных господ, как Сатерленды, подавай богатую и благородную жену, а не какую-то там скромницу Макбин. Да и зачем ему жениться, когда ты сама ему отдалась?

Мать наверняка, задаст ей трепку, старший брат осудит, а младшие будут насмехаться.

– Лайон не такой, – шептала Ровена, прижавшись спиной к старой сосне. Здесь, в лесу, на полпути между Тарбертской башней и пышным замком Сатерлендов в Киндуине, они в течение двух месяцев встречались тайком.

Лайон придет. Он всегда приходит, твердила себе Ровена. Он честный человек, хотя и вырос в роскоши. И сказал, что любит ее. Через три года, когда он вернется из Франции после обучения, он пообещал жениться на ней.

– Тебе тогда исполнится восемнадцать, и мы вместе станем жить в моем замке в Гленши.

Лайон любит ее и обязательно придет. Просто он задерживается.

Но за два месяца он ни разу не опоздал, часто шел встречать ее, едва завидев выходящей из Тарберта, чтобы подольше побыть с ней. Он с удовольствием провожал бы ее до ворот дома, но Ровена, боясь материнского гнева, настаивала на том, чтобы их никто не видел.

Наверное, его задержали приготовления к путешествию во Францию – ведь он уезжал через две недели.

А что будет, когда она скажет ему о ребенке? Сомнения нахлынули на Ровену, но она тут же их отбросила, вспомнив жаркие поцелуи Лайона, его улыбку, от которой замирало сердце, теплый взгляд его блестящих янтарных глаз. Нет, неукротимый черноволосый Лайон не оставит ее. Он убедит своих родителей позволить им пожениться и возьмет ее с собой во Францию, а она не растеряется от великолепия королевского двора, раз Лайон будет с ней рядом, и постарается стать достойной его.

Ровена поплотнее закуталась в плащ. Она все ждала и ждала… Плечи у нее устало опустились. Лайона все не было. Скоро наступит ночь, и если она тотчас же не уедет, то придется добираться домой в темноте.

Солнце медленно опустилось за величественные вершины гор, когда Ровена отвязала лошадь от дерева и села на нее.

Было совсем темно, когда она добралась до деревянных ворот Тарберта. Беззубый Уилл высунулся из-за ограды и окинул ее хмурым взглядом.

– Ты, девочка, что-то поздно.

– Да. – Ноги у Ровены оледенели, и она с трудом слезла с лошади. Темная Тарбертская башня зловеще нависала над ней. Свет падал только из прорезей для стрел в зале верхнего этажа. Живот у Ровены подвело от голода, но она была не в состоянии никого видеть и потому пробралась через кухню по лестнице черного хода в свою комнатушку.

Дрожа от холода, она разделась в темноте и забралась под грубое одеяло. Не сдерживая обжигающих веки слез, Ровена разрыдалась так сильно, как никогда в жизни. А потом сон сморил ее, и проснулась она уже на рассвете.

Что ей делать? Свернувшись в комочек под одеялом, она придумывала все новые планы и отвергала их. Ей ничего не оставалось, как ехать в Киндуин и повидаться с Лайоном.

Ровена быстро умылась и оделась в лучшее праздничное платье. Она тщательно расчесала волосы и заплела их в косы, которые уложила кружком на макушке, как это делали знатные дамы. Ее единственным украшением была брошь в форме лебедя – подарок отца в день тринадцатилетия. Ровена торопливо застегнула брошью ворот плаща и тихонько вышла из комнаты.

Никто не заметил, как она оседлала лошадь, а сторожу у ворот она соврала, сказав, что ее послали с поручением в деревню. В полном смятении она проскакала пять миль[1] до Киндуина. Дрожащим от страха голосом она назвала свое имя караульному из сторожки. Наконец раскрылась дверца сбоку подъемного моста и оттуда вышел солдат в темной клетчатой накидке.

– Чего тебе надо? – подозрительно спросил он.

– Я хочу увидеть Лайона Сатерленда.

– Ты одна? – Он хмуро огляделся вокруг, словно ждал, что из-за соседних скал повыскакивают люди.

– Да… Могу я поговорить с ним?

– Его здесь нет.

– Как нет? А где?

– Он во Франции, – резко ответил солдат.

– Но ведь он собирался туда только через две недели.

– Его планы изменились.

Нет, этого не может быть. Он не мог уехать, не сказав ей ни слова. Потрясенная Ровена пошатнулась в седле.

– Но почему? – шепотом спросила она.

– Да кто ты такая, чтобы спрашивать? Ты – ничто! Вознамерилась заманить к себе в постель богатого муженька? Убирайся вон, а не то я шлепну тебя мечом.

Ровена резко развернула лошадь и поскакала вниз по крутой тропинке. У подножия холма она пустилась во весь опор, но порывы ветра не остудили мучительную боль. Он уехал! И не сказал ей ни слова! Но, когда она доскакала до Тарберта, боль сменилась гневом.

Ровена не отличалась излишней доверчивостью, но умный, нежный и чувственный Лайон сумел обольстить ее, и она отдалась ему. Она злилась не только на него, но и на себя. Следовало думать, что делаешь!

Солдат сказал, что она – ничто. Что же, Тарберт, где она жила, действительно убог: кучка покосившихся домишек, несколько голов тощего скота. Макбины из поколения в поколение зарабатывали на жизнь, объезжая лошадей. Это занятие кормило их и одевало. В жилище поддерживалась чистота, а ее родичи считались честными людьми.

Родные обедали, когда она въехала во двор. Ее никто не встретил, так что пришлось самой отвести лошадь на конюшню. Ровена отстегнула подпругу и обхватила обеими руками тяжелое седло, чтобы снять его.

– Дай-ка я, – раздался позади нее хриплый голос.

Ровена тихонько вскрикнула и повернулась.

– Ой, это вы, лэрд[2] Падруиг! – Она поклонилась ему. Это был заказчик, пришедший за своими лошадьми.

– Где ты была? – спросил он. В темноте конюшни особенно выделялись морщины на его обветренном, грубом лице. Глаза смотрели сурово, а губы были плотно сжаты.

– Я… каталась верхом. – Ровена попыталась отстраниться от него. – Мне нужно в дом.

– Подожди. – Он снял с лошади седло, словно оно весило не больше пушинки. – Конюх займется лошадью, когда поест. – Он взял Ровену за руку и вывел во двор. Она направилась было к башне, но он потянул ее в сторону огорода.

– Лэрд Падруиг! – Ровена удивилась, но не испугалась, так как он часто бывал у ее отца, а теперь – у брата.

– Я тебя ждал.

– Зачем? Что-то случилось с мамой? Или с Джоном?

– Твоя мать и брат здоровы, насколько я знаю. – Он остановился, не отпуская ее руки, в тени огромной рябины.

– Тогда что?

– Небось и не замечала, что ты мне приглянулась?

– Я… нет. – Все ее мысли были заняты Лайоном.

– Мне нужна жена, – сказал он.

Ровена растерялась. Падруиг имел репутацию вечного жениха, так как за последнее время женился раз пятнадцать, но ни один его брак не продлился больше года, поскольку ни одна из жен не произвела на свет желанного наследника и будущего правителя клана Ганнов. Ровена вспомнила, как Джон говорил, что Падруиг не доверяет своему сводному брату Энису, который станет главой клана, если у Падруига не родится сын.

– Зачем вы мне это говорите? – настороженно спросила она.

– Да потому, что мне нужна жена, а тебе, я думаю, – муж. – Тут он уставился на ее живот своими мутными карими глазами.

Ровена смутилась.

– Я не понимаю…

– Понимаешь, понимаешь. Ты девочка умная. Ты ведь не скажешь своим домашним, что брюхата, а мужа не предвидится.

– Откуда вы это знаете?

– Я много лет наблюдаю за беременными женщинами. Смотрю и завидую. Ты вся светишься от этого. – Его губы скривились в улыбке. – А еще случайно подслушал, как ты говорила со старой Мег.

– Ох! – Ровену не держали ноги.

– Сядь. – Падруиг подвел ее к деревянной скамье. – Ты устала и можешь навредить ребенку.

– Вы собираетесь признать этого ребенка своим?

– Точно. Ты ведь наверняка слыхала, какие обо мне ходят сплетни.

– Но в ребенке не будет ни капли крови Ганнов.

– Он хорошего рода, а ты красивая, приветливая и умная девушка, правда, вот сглупила из-за любви. Но почти все девчонки таковы. Что касается отца… – Падруиг нахмурился. – Будет лучше о нем не вспоминать, хотя я слыхал про него много хорошего: отважный в бою, верен клану и честен. Я умру спокойно, зная, что мальчишка с таким характером наследует и сбережет все, что я с трудом нажил. – Взгляд его сделался застывшим, как горы за стенами Тарберта. – Я пойду на все, лишь бы Энис не стал после меня вождем клана. С ним весь наш клан погибнет. Сердце у Ровены разрывалось на части.

– Ты небось думаешь, что он вернется за тобой?

– Откуда вам знать, что он уехал?

– Я все про него знаю. Его отец прочит ему большое будущее. Он будет учиться во Франции, обретет манеры, подобающие шотландским аристократам. А потом его женят на благородной наследнице. Англичане поубивали знатных французов, так что осталось полным-полно богатых и титулованных дочек и вдов. Выбирай за морем любую!

Ровена со вздохом опустила голову.

– А что, если родится девочка?

– Рискну. Воспитаю сильной и здоровой, а потом выдам замуж за достойного человека. Значит, договорились?

Нет, кричало ее сердце. Но впервые за два месяца она прислушалась к голосу разума.

– Да.

Шотландия. Май 1390 года

Ночь выдалась ветреная. Плотные облака скрывали луну, и в лесистой долине, где прятался Лайонел Сатерленд, было от этого совсем темно. Резкие порывы ветра с запада хлестали стволы сосен и зловеще завывали в кронах дубов.

Как он скучал по этой промозглой погоде, по сырому воздуху, полному домашних запахов! Такие ночи шотландцы обычно выбирают для стычек друг с другом либо для набегов или тайных свиданий. Во всем этом Лайон преуспел. Он улыбнулся, и на его худощавом лице появились ямочки, которые сводили с ума всех девушек. Но не ту, что была ему всех желаннее.

Улыбка исчезла с его лица. По иронии судьбы он выбрал грозовую ночь, чтобы спасти жизнь человеку, которого ненавидел больше всех на свете. Если он не предупредит Падруига Ганна и тот умрет, то Ровена станет свободной. Но нет, он не сможет жить с такой виной.

Конь забил копытом, почувствовав нетерпение седока.

– Тихо, малыш. Уже скоро.

Он выехал из замка Блантайр задолго до Падруига, который возвращался домой той же дорогой и вот-вот должен появиться. Тогда Лайон исполнит свой долг и уедет.

Конь насторожился и навострил уши.

Лайон натянул поводья, наклонился и стал вглядываться в темноту. По берегу полноводного ручья ехал одинокий всадник.

Господи, да он с ума сошел, если едет у всех на виду!

Лайон выехал ему навстречу.

– Что за… Кто вы? – Бледный свет упал на лезвие меча, который Падруиг поднял с колен.

– Друг. – Лайон показал обе безоружных руки.

– Друзья не крадутся в темноте.

Падруиг был крупным, костлявым мужчиной лет сорока пяти, лысоватым, с покрытым шрамами лицом. Как могла Ровена выйти за него замуж?

– Ты поторопился уехать из Блантайра, а у меня к тебе особый разговор, так что для нас лучше было встретиться здесь.

– Встань на открытое место, чтобы я тебя видел.

Лайон вывел коня из-под тени ветвей.

– Лайон Сатерленд! – удивился Падруиг.

– Да. – Они не были представлены друг другу во время тех нескольких часов, что Падруиг провел в Блантайре, прибыв туда по приказу Александра Стюарта, графа Бьюкана и теперешнего сюзерена Лайона. – Откуда ты меня знаешь?

Падруиг пожал плечами.

– У меня были причины узнать, кто ты.

Неужели Ровена проговорилась и Падруиг знает, что это Лайон лишил ее невинности?

– Понятно, – ответил он, полагая, что перед ним ревнивый муж.

– Думаю, что не понимаешь. – Падруиг усмехнулся. – Ты собираешься убить меня?

Лайон нахмурился. О чем это он?

– Ты отверг просьбу графа помочь ему людьми, чтобы расправиться с разбойниками, которые заполонили Шотландию.

– Расправиться с разбойниками? – Падруиг выругался и сплюнул на землю. – Это всего лишь отговорка, чтобы лишить нас независимости и земли. Александр Стюарт уничтожит те кланы, которые не подчинятся ему, и заберет их земли, а сам станет шотландским королем, помяни мое слово.