Доктор Нонна - Любовь — работа без выходных

– Таки уже дружи с ним, шо тебе в одиночку бегать. И хоть будет с кем по-русски поругаться. Пацан, как и ты, ни черта не знает по-литовски.

Родители Димки были врачами. Когда Эдик первый раз пришел к ним в гости, Димина мама, Галя, сказала: «У тебя гайморит», – и выписала рецепт, попросив передать его бабеньке. Та попыталась понять латынь в медицинской бумажке, сходила в аптеку, приценилась, после чего сложила рецепт и спрятала.

– Тратить на детский шнобель[2] такие деньги? Нет, я таки не богачка. Невроко[3], сама справлюсь.

Она лечила внука народным методом: отваривала вкрутую яйца и горячими прикладывала их через грязный носовой платок к гайморовым пазухам. Эдику было очень горячо, но насморк не проходил.

Увидев, что приятель сына по-прежнему шмыгает носом, Галя сама купила лекарства и стала делать мальчику уколы. Через неделю он был здоров.

Детская дружба окрепла во дворе. Дома у Эдика была бабенька, которая не очень жаловала гостей, а у Димки имелась маленькая сестричка Леночка, которая все время капризничала и никому не давала покоя, поэтому мальчишки с радостью носились по двору вдвоем и орали друг на друга по-русски.

Ни Димке, ни Эдику не давали карманных денег, так что они чувствовали себя самыми нищими в городе. Именно тогда, в десять лет, они решили, что, когда вырастут, будут очень богатыми.

Во дворе, за гаражами, они написали на вырванном из тетрадки в клетку листке клятву и расписались кровью – прокололи пальцы металлической медицинской «стрелкой», которую Димка стащил у мамы. У Димки ранка неделю нарывала и гноилась, у Эдика все обошлось.

Пока же, до воплощения в жизнь клятвы и обретения богатства, им приходилось перебиваться случайными заработками – за копейки они помогали теткам нести тяжелые сумки от продуктового магазина, что был во дворе, до квартиры.

Накопив необходимую сумму, Эдик и Димка купили велосипед – один на двоих. Мальчишки были настоящими друзьями и никогда не ругались, решая, кому и когда кататься.

Однажды они несли сумки пожилой даме в соседний двор.

– Ачо[4], – сказала она и расплатилась за помощь так щедро, как еще никто не расплачивался.

От таких денег закружилась голова, и Димка с Эдиком немедленно начали строить грандиозные планы на будущее – они уже давно хотели купить модель автомобиля. Перебивая друг друга, обсуждая, как все устроить получше, мальчики влетели в свой двор.

– Ты где велик оставил? – первым опомнился Дима.

– Здесь! – Эдик хлюпнул громадным носом, собираясь заплакать. – У забора.

Он прекрасно помнил, что прислонил велосипед к заборчику, ограждающему проезжую часть от газона и детской площадки.

– Тут его нет. Вспоминай! – наступал Димка.

– Да здесь он был, я его, того, всегда здесь оставляю! – Эдик заплакал от обиды.

– Правильно тебя зовут шлемазлом, – бросил ему Дима.

Тут же раздался из окна крик бабеньки:

– Эдичка! Домой!

Мальчики, обиженные друг на друга, разошлись в разные стороны.

Велосипеда не стало. Этот день остался в памяти у обоих навсегда, и вовсе не из-за потери любимого велика… Дома мальчишек ждали ошеломляющие новости.

Димка узнал, что папа ушел от мамы, от него, от Леночки и собрался уезжать в Америку.

У Эдика новости были похожие: мама Зинка тоже уезжала в Америку и бросала сына с больной и старой бабенькой. Но главное было даже не это, а то, что Димин отец, Александр, уезжал с мамой Эдика, Зиной.

Эдик растерялся. Он не боялся оставаться с бабенькой – Фаина была для него всем в этом мире, его вселенной, но то, что мама уезжает с Диминым папой, повергло мальчика в шок. До этого в его жизни еще не существовало слов «измена» и «предательство».

Мать Эдик видел редко и любил, когда Зины не было дома.

О том, что у людей бывают нормальные семьи, он узнал, только побывав в гостях у Димки. Мама Галя, со слов друга, была очень строгой, но он просто не знал, что строгая – это его бабенька! А тетя Галя была красивая, элегантная, вкусно готовила, все успевала и часто смеялась. С порога она всегда встречала их одними и теми же словами:

– Мальчики, тщательно мойте руки, особенно ты, Эдька, и за стол.

А на столе – грибной суп, салат оливье, в духовке курочка с румяной корочкой. На десерт – это слово он узнал только в Димкиной семье – вафельный торт, который Галя делала по особому рецепту.

Эдик знал, что, если он пообедает у Димки, бабенька его отлупит грязным кухонным полотенцем, но за эти вкусности готов был терпеть все.

В злополучный день детским чутьем Эдик понял, что в том, что его мама и Димкин папа уезжают в Америку вместе, есть что-то страшное и необратимое.

По географии у него была тройка, близкая к двойке, но отличник Дима показал другу на карте, где она, эта Америка. Эдик, хотя мало что смыслил в масштабах, понял, что это очень далеко.

Бабенька причитала на весь дом:

– На шо жить? А? У меня только тощая пензия и слабая подработка на фабрике! А если я умру? С кем останется этот шлемазл?

Эдик второй раз за день услышал незнакомое слово. Для себя он уже перевел его так: шлемазл – мальчик в мотоциклетном шлеме. Причем раз шлем – значит, для защиты.

– Мама, да ты нас всех переживешь! – Зинка легкомысленно рассмеялась. – Я в момент устроюсь и сразу заберу вас обоих в тую Америку.

В доме Димки все происходило в полной тишине.

Александр взял приготовленные чемодан с сумкой, подошел к двери и повернулся к бывшей жене, сидящей ссутулившись на кровати в их спальне.

– Устроюсь и буду платить алименты.

Галя встала, позвала детей, обняла и заперлась с ними в детской.

– Теперь мужчиной в доме буду я, – пообещал сын, глядя в закрытую дверь комнаты. – Я даже умею зарабатывать деньги. Правда… – Димка нахмурился. – Сегодня у нас с Эдиком украли велосипед.

Когда за мужем захлопнулась входная дверь, Галина обхватила голову и спрятала лицо в ладонях.

Леночка играла со своей любимой куклой, не обращая на маму и брата внимания.

Диме стало страшно. Он всегда боялся, когда мама молчала. Лучше бы она накричала или стукнула.

Правда, били его всего один раз в жизни, и то скорее для острастки. Пару раз вытянули ремнем, когда он сунул в рот плачущей полугодовалой Ленке большую шоколадную конфету.

Сейчас Димка не выдержал напряжения и заплакал. Мама обняла его, положила голову сына на колени и гладила, пока он не заснул.

Утром мама заговорила первая.

– Теперь мы остались одни. Нужны деньги. Я возьму дополнительные дежурства. Леночку устроим в круглосуточный садик. Ты после школы будешь ходить к соседке с первого этажа Лайме, делать уроки. И спать вечером тебя будет укладывать она.

Неуверенность в завтрашнем дне воцарилась и в доме у Эдика.

После завтрака на скорую руку бабенька сказала:

– Из школы сразу домой! Пойдешь со мной в магазин за овощами. Потом я схожу на фабрику, переоформлюсь-таки надомницей – пуговицы пришивать можно и дома. Вечером будем мыть наш подъезд. – В ее глазах заблестели слезы и она запричитала: – Как же мы на мою одну пензию проживем?.. И так еле-еле сводим концы с концами!..

У друзей началась новая жизнь – у одного без отца, у другого без матери.

Но детство брало свое, и они постепенно привыкли к своему новому положению. Жизнь начала входить в привычную колею.

Шли месяцы, пейзаж за окном поменялся. Зеленые листья сначала распустились, потом пожелтели и съежились, словно попытались стать невесомыми и остаться на дереве до следующей весны, но им это не удалось: пришло время, и они улетели под ноги прохожим и, собранные безжалостными метлами и граблями дворников, сгорели в кострах, не оставив после себя ничего, кроме клубов дыма.

Друзья росли, все делили друг с другом поровну и продолжали понемногу зарабатывать.

А потом заболела бабенька. Она очень мучилась из-за артрита, суставы рук и ног безобразно деформировались, добавилась нестерпимая боль в спине. Ей пришлось оставить подработку и жить на одну пенсию.

Денег катастрофически не хватало. Эдик, как мог, ухаживал за Фаиной.

– Только не умирай, – просил он ее.

– На кого я его оставлю, малого и неприкаянного… – причитала бабенька.

За полгода она резко сдала. В ее глазах, всегда излучавших тепло и энергию, пропала маленькая, данная природой искорка, которая помогала в самые трудные минуты жизни. В последнее время бессонными ночами она думала о будущем Эдика и о своей несложившейся жизни, в которой ничего стоящего, кроме любимого внука, и не было.

Как-то, когда боли были просто нестерпимыми, Фаина написала письмо дочери. Написала обо всем: и о своей болезни, и о безвыходном положении, и об Эдике. Но на следующий день, когда ей стало немного лучше, она передумала его отправлять.

– А вдруг у нее совесть проснется и она заберет ребенка в Америку? Таки не дождетесь! – Ни к кому не обращаясь, пробормотала Фаина и порвала письмо.

Видимо, Господь не забыл о бабушке и внуке. Бабенька пошла на поправку.

Димка был худым, с большими еврейскими глазами и вечными синяками под ними – давали о себе знать вечное недосыпание и постоянная зубрежка. Он с удовольствием таскал голодному Эдику свои бутерброды, котлеты и сладости, но бабеньке из этого редко что перепадало. Чувствуя свою вину перед Фаиной, мальчики решили украсть деньги. Вот только у кого?

Они часто помогали соседке Доноте донести тяжелые сумки. Женщина при этом рассеянно кивала, мол, киньте у порога, а сама шла в гостиную. Свою сумочку она ставила на трюмо у входной двери.

Насмотревшись на сумку с толстым, торчащим из нее кошельком, ребята выработали план. Димка должен был отвлечь Доноту, а Эдик, взяв немного денег из кошелька, положить его обратно.

Димка очень боялся этого, целую неделю отговаривал Эдика, но когда в очередной раз зашел за ним домой, то увидел бабеньку. Старуха корявыми артритными пальцами сыпала в кастрюлю с кипятком серую вермишель. Та просыпалась сквозь страшные пальцы на плиту, а Фаина пыталась подцепить просыпавшиеся вермишелины и тихо, чуть не плача, ругалась.

Димка решился.

Все шло как по маслу. Донота прошла в комнату. Эдик быстро сунул руку в сумку, нащупал кошелек, открыл, захватил наугад несколько купюр… и вдруг заорал:

– Помогите!

Со шкафа, стоящего рядом с трюмо, на плечо Эдику прыгнул огромный серый кот, вцепился когтями в рубашку, а сквозь нее в кожу, раздирая ее.

Соседка обернулась на крик… Словом, их поймали с поличным.

Эдик побледнел как полотно и воззвал к чувствам Доноты:

– Если вы сдадите меня в милицию, моя бабенька умрет!

Димка стоял рядом и рыдал, размазывая по лицу слезы грязными после улицы кулаками.

На крик прибежала соседка сверху, и сразу за ней – ее муж. Оба были в одинаковых халатах, с газетами в руках. Толстые и спокойные, они, не торопясь, схватили растерявшихся мальчишек за руки.

Соседка перестала кричать и показала мальчикам на входную дверь.

– Вон, воришки неблагодарные! А еще евреи. Хуже русских!

Вечером Димка не выдержал и рассказал все маме. Галя сказала, что их соседи во дворе, в большинстве своем, хорошие люди.

– Пройдите по дому вместе с Эдиком и попросите помощь на лечение бабеньки, – посоветовала она.

– Ты хочешь, чтобы мы были попрошайками?

– Это лучше и честнее, чем воровать! – строго ответила мама. – Спросите, может, вам предложат какую-то работу.

Мальчишки так и сделали.

Первой помогла соседка Димки, Лайма, дав для бабеньки целых десять рублей. Другой сосед, бывший военный, предложил мальчишкам раз в неделю мыть у него полы. Соседи из дома напротив – гулять с собаками. И почти все соседи хоть что-то дали, кто рубль, кто анальгин.

Неожиданно в гости к Фаине приехала Лора. Она уже два года жила в новом квартале на окраине Вильнюса. Сейчас, услышав от знакомых о случившемся, привезла немного денег и кастрюлю цеппелинов.

– Не ожидала я, тетя Фаина, что Зинка уедет в Америку и вас не заберет. Она всегда была легкомысленной, но что бросила сына – это неправильно. – Лора старательно выговаривала русские слова. – Я сейчас полы у вас помою и поеду. Я замуж вышла, муж любит, чтобы дома был и обед, и ужин.

Фаина расплакалась, наблюдая, как располневшая Лора, с наметившимся животом, тщательно мыла полы в их захламленной квартирке.

Прибежавший с улицы Эдик стеснительно шмыгал носом, здороваясь с бывшей маминой одноклассницей. Но, как только он почувствовал запах любимых цеппелинов, вся его скромность пропала, и он побежал на кухню. Он съел половину кастрюли, прежде чем вспомнил о бабеньке. Та уверила, что уже пообедала – пусть Эдичка доедает.