– Эй, девочки! – крикнул он им. – Если вам нужен Джейред Белхэйвен, то он перед вами.

Кларри поняла, что дядя не собирается платить, чтобы зайти на перрон и помочь им. Она наклонилась, держа в одной руке скрипку Олив, а другой хватаясь за ручку сундука.

– Давай, Олив, берись за другую. Тут недалеко.

Сестра ничего на это не сказала. Но она ничего не говорила и во время их длинного путешествия, бóльшую часть которого провела в каюте, страдая от морской болезни. Пока девушки тащили свой багаж к ограждению, им на помощь поспешил улыбчивый молодой носильщик. Он погрузил их чемодан на свою тележку и что-то дружелюбно сказал, но что именно, Кларри не поняла.

Джейред поприветствовал племянниц неловким рукопожатием.

– Вы дочки Джона, так ведь? Мне жаль вашего отца. Печальная история.

Он обвел их взглядом с нескрываемым любопытством.

– Ну, кто из вас кто?

– Я – Кларисса, но отец всегда звал меня Кларри. А это Олив, – ответила Кларри.

Джейред улыбнулся Олив и потрепал ее по щеке.

– Настоящая Белхэйвен, копия отца. А Кларри, надо полагать, похожа на мать. Я слыхал, в ней была индианская кровь, – добавил он менее уверенно.

– Да, – подтвердила Кларри, краснея. – Она была наполовину англичанкой, наполовину ассамкой.

Дядя странно взглянул на нее.

– Ну, с этим ничего не поделаешь.

Повернувшись, он повел девушек к выходу.

– Снаружи стоит мой транспорт, – сказал Джейред таинственно.

Транспортом оказалась открытая телега, в которую был запряжен крепкий черный пони. Джейред велел носильщику погрузить чемодан на телегу сзади. Парень стоял, насвистывая, в ожидании вознаграждения. Поскольку Джейред не обращал на него никакого внимания, Кларри выудила одну из немногих оставшихся у нее монет – шесть пенсов серебром – и вручила носильщику. Глаза парня изумленно округлились.

– Спасибо, мисс, – заулыбался он и быстро засунул деньги в карман.

Когда он ушел, Джейред стал ее отчитывать:

– Пенни было бы достаточно. Не нужно портить их добротой.

Прежде чем Кларри успела что-либо возразить, дядя спросил:

– Где ваш остальной багаж? Его пришлют позже, да?

– Нет, это все, что у нас есть, – ответила Кларри.

Джейред посмотрел на нее с недоверием и пожал плечами.

– Ладно. Вы, конечно, можете купить себе что-нибудь из одежды. Моя Лили не откажется пройтись с вами по магазинам.

Кларри кивнула, думая о том, где же они возьмут деньги, чтобы купить новые платья. Ей нужно побыстрее найти себе работу, чтобы не быть обузой родственникам.

Тревожные мысли о деньгах быстро улетучились после того, как они влезли в повозку и она, раскачиваясь, смешалась с потоком остального транспорта. Джейред, подстегивая пони кнутом, пустил его рысью, направляясь на запад. Кларри и Олив, раскрыв рты и вертя головами, глядели на внушительные здания по обе стороны улицы. Высокие, массивные, с искусно выполненной каменной кладкой вокруг дверных и оконных проемов, дома устремляли островерхие крыши и дымоходы в серое задымленное небо.

Кларри видела большие здания в Калькутте, но там не было такого разнообразия стилей. К тому же здесь все дома были темными. В Индии светлые здания сияли на ярком солнце, а тут камень был черным как сажа.

Неожиданно Джейред резко свернул в сторону, чтобы не столкнуться с огромным грохочущим вагоном. Олив завизжала, вцепившись в Кларри, когда вагон, нависая, приблизился к ним, а затем, лязгая и звеня в колокольчик, укатил прочь.

– Что это? – обомлела Кларри.

Джейред гулко захохотал.

– Это электрический трамвай, девочка. В Индии что, таких нет?

– Там, откуда мы приехали, нет, – ответила Кларри.

– Он отвезет тебя куда надо за миг, – объяснил им дядя. – Но моя Лили предпочитает ходить пешком. «Бог дал нам ноги, чтобы мы ходили», – говорит она. К тому же все можно купить и в Элсвике[14]. Так зачем ездить в город?

Остаток этой короткой поездки Джейред говорил о своем бизнесе. Он содержит очень респектабельное питейное заведение, или, как он предпочитает его называть, гостиницу. Там есть бар и зал, в котором обслуживание официантки обходится посетителям на полпенни дороже. С обратной стороны здания находится магазин пирожков Лили, пользующийся большой популярностью.

– Люди идут к нам со всей округи за пирожками Лили. Да и богачи из Уэстгейт-Хилл тоже постоянно их заказывают.

Джейред взглянул на Кларри.

– Ты писала, что умеешь готовить. Сможешь помогать нашей Лили на кухне, а Олив станет работать со мной в баре. Ее молодое свежее личико будет радовать посетителей.

Кларри бросила на сестру полный ужаса взгляд.

– Я с радостью буду помогать вам в свободное время, – ответила Кларри. – Но с Олив дело обстоит иначе. У нее слабое здоровье. И я надеюсь, что здесь она пойдет в школу.

Джейред резко обернулся, едва не свалившись со своего сиденья.

– В школу?! И сколько же ей лет?

– Недавно исполнилось пятнадцать.

– Пятнадцать! Здесь девчонки начинают работать в двенадцать-тринадцать лет, – выпалил он, захохотав, словно услышал очень смешную шутку. – Нет-нет, вы обе должны отрабатывать свое содержание.

У Кларри екнуло сердце, но она ободряюще улыбнулась сестре. Чем дольше они ехали, тем сильнее на лице Олив отражалось беспокойство. Огромные здания вскоре уступили место рядам изрыгающих дым одинаковых кирпичных домов, громоздящихся на крутом берегу. С левой стороны вниз уходили промышленные строения, краны, а на грязно-коричневой реке свистели буксиры. Телега покатилась по длинной улице, застроенной лавками. Их окна были затенены навесами. Здесь было многолюдно.

– Это Скотсвуд-роуд, – с гордостью объявил Джейред. – Тут можно купить все, что только есть на белом свете.

Кларри разглядывала покупательниц на пыльных тротуарах, одетых в юбки из плотной ткани и плащи, хотя день обещал быть по-летнему теплым. Как будто для того, чтобы уравновесить тусклые цвета их одеяний, на них были удивительно разнообразные широкополые шляпы, украшенные лентами, перьями и искусственными цветами.

Двое босоногих мальчишек, приглядывающих за ломовой лошадью, удивленно уставились на проезжающих мимо сестер.

– Эй, глянь на этих девчонок! – воскликнул один из них, тыча пальцем.

– Едете на бал-маскарад, мисс? – закричал второй.

Их непосредственность напомнила Кларри о деревенских мальчишках в Индии. Она помахала им рукой, чем вызвала новый взрыв заливистого смеха.

– Не обращай внимания на этих подонков, – сказал Джейред.

– Я не обиделась, – улыбнулась Кларри. – Мы, наверное, смешно выглядим в своих шляпах от солнца.

– Ага, – проворчал он. – В Элсвике они вряд ли вам пригодятся.

Он вдруг резко повернул и въехал в боковой переулок.

– Это Вишневая улица, – сообщил Джейред.

Кларри постаралась скрыть смятение. Она представляла себе широкую улицу, обсаженную вишневыми деревьями, бросающими тень на дома, и ухоженные сады за красивыми оградами. Кларри видела картины с изображением таких английских улиц на стенах отеля «Пайнвуд» в Шиллонге. Но Вишневая улица оказалась узкой, мощенной булыжником, со сплошными рядами кирпичных домов по обе стороны и полным отсутствием всякой растительности. Тут не было даже травы, не говоря уже о деревьях.

– Вот и приехали! – радостно объявил Джейред, останавливаясь у ряда окон с мутными от пыли стеклами.

Над дверью была вывеска с потускневшей золотой надписью, которая сообщала о том, что здесь находится гостиница «Вишневая».

– Заходите, а я отведу Барни на задний двор.

Кларри открыла входную дверь, и в нос ей ударил знакомый тошнотворный запах виски и табачного дыма. В точности как в кабинете ее отца. Девушка сглотнула, чтобы избавиться от тошноты, и постаралась прогнать внезапно возникший образ – изможденное тело отца, лежащее на походной кровати. Сестры оказались в крохотной прихожей, отделанной темным лакированным деревом. Слева была дверь с табличкой, на которой значилось: «Бар». Табличка на двери справа сообщала о том, что за ней находится «зал». Гул мужских голосов доносился из-за двери в бар. Неужели кто-то может пить в такое раннее время? Прямо перед ними была третья дверь, которую Кларри поспешно распахнула.

– Тетя Лили! – позвала она.

Девушки очутились в помещении, которое одновременно было и гостиной, и кухней. Там стоял запах вареного мяса. На плите испускали пар большие кастрюли, а на массивном столе, обсыпанном мукой, лежало раскатанное тесто. Выскобленный деревянный пол был не застелен. Обстановка была весьма аскетической, за исключением мягкого кресла у очага. На стенах не было ни картин, ни иных украшений, не считая аляповато оформленной цитаты из Библии, предупреждающей о том, что «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их»[15].

Кларри бросила взгляд на Олив. Лицо девочки посерело. Кларри быстро усадила сестру на табурет. Невысокая дородная женщина с закатанными рукавами на толстых руках, с седеющими волосами, стянутыми в тугой узел, вбежала из смежного помещения для мытья посуды.

– Тетя Лили! – сказала Кларри, улыбаясь и протягивая руку.

– Для вас – миссис Белхэйвен, – ответила женщина, не отвечая на приветствие.

– Да, конечно, – произнесла Кларри.

Она представилась сама и представила свою сестру.

– Что с тобой? – спросила Лили у Олив. – Почему ты такая бледная?

– Она себя очень плохо чувствовала всю дорогу на пароходе, – объяснила Кларри. – Олив нужно провести несколько дней в постели, и ее силы полностью восстановятся.

Лили презрительно фыркнула.

– Никто в моем доме не будет дни напролет лежать в постели.

Она подошла к Олив и положила ладонь ей на лоб. Девочка отпрянула, услышав запах лука, исходящего от грубых пальцев Лили.

– Думаю, достаточно будет тебя немного откормить. Кожа да кости. Ты любишь пирожки со свининой?

– Мы не едим свинину, – сказала Кларри.

Лили бросила на нее недоверчивый взгляд.

– Это еще почему?

– Наш кхансама, Камаль, не мог ее есть. Видите ли, он мусульманин. Поэтому мы никогда ее и не готовили.

Лили надула щеки, словно услышала что-то неприличное.

– Значит так, есть вы будете то, что вам дадут, и будете за это благодарны. Я говорила мистеру Белхэйвену, что он напрашивается на неприятности, принимая под свою крышу двух девчонок. Но он слишком мягкотелый. Сказал, что вы его родственницы и он не может поступить по-другому. Хотя я не знаю, чем он так обязан своему кузену. Джон всегда был дрянным человеком. Подумать только, он потратил все свое армейское содержание на кусок джунглей среди язычников. Разумеется, ничего хорошего из этого выйти не могло.

Не переводя дыхания, Лили продолжила, передвигая кастрюли на плите:

– И вот вы здесь, две сироты, которых мы должны взять под свою опеку, как будто у нас и без этого нет забот. Нам нужно прокормиться самим, для чего мы ведем приличный бизнес в этой части города. И тем не менее Господь послал нам эти испытания.

Вдруг Олив, испустив мучительный стон, разразилась рыданиями. Кларри бросилась к ней, чтобы обнять.

– Что с ней такое? – вскрикнула Лили.

– Вы расстроили ее разговорами о сиротах, вот в чем дело, – ответила Кларри. – Олив еще очень юная, и ее родной дом остался в тысячах миль отсюда. Разве вы не понимаете, как это ее пугает?

Лили удивленно уставилась на Кларри, как будто не ожидала такого ответа. Женщина неодобрительно запыхтела, но подошла и положила ладонь на склоненную голову Олив.

– Не надо плакать, девочка. На моей кухне слезы не нужны. Если не любишь свинину, можешь есть картофель с сыром. Люди не могут оторваться от моих пирогов с картофелем и сыром. Из всех моих пирогов их берут лучше всего. Хочешь?

Кларри кивнула.

– Спасибо, Олив с удовольствием их поест.

Лили выпрямилась.

– Боже мой, эта девочка что, сама не может ответить? Или тебе просто нравится разговаривать?

Неожиданно Кларри рассмеялась.

– И то и другое, миссис Белхэйвен.

Но, судя по мрачному лицу Лили, она была не склонна шутить. Кларри быстро поднялась.

– Чем я могу вам помочь?

В этот момент открылась задняя дверь и вошел Джейред.

– А, я рад, что вы поладили, – сказал он, широко улыбаясь.

Лили фыркнула и бросила на мужа уничтожающий взгляд.

– Иди в зал. Там посетители ждут, когда их обслужат, а я сомневаюсь, что Харрисон все сделает как надо.

Джейред смиренно удалился, подмигнув Кларри так, будто они оба знали какой-то смешной секрет.

Хотя Кларри и была очень уставшей с дороги, остаток дня она провела, помогая Лили печь пироги и слушая, как та критикует постояльцев, соседей и конкурентов. Девушка упросила Лили разрешить Олив лечь пораньше, и к тому времени, когда и ей было позволено присоединиться к сестре, у Кларри гудела голова и глаза закрывались от усталости. Мансарда, которая должна была стать их спальней, была не больше кладовки в Белгури и почти такая же темная, всего лишь с одним пыльным окошком наверху. Сестрам пришлось делить одну кровать на двоих. Еще в комнатушке был стол и один стул. Кроме того, для хранения немногочисленной одежды в распоряжении сестер были два деревянных ящика, поставленные один на другой. Несмотря на то что внизу были газовые лампы, Кларри и Олив выдали одну свечу, чтобы освещать путь от их кровати до уборной на заднем дворе.