Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая

Мальчик помахал им рукой и убежал вслед за отцом.

К тому времени, когда сестры добрались до Вишневой улицы, было уже почти четыре часа и Лили, грохоча посудой, заваривала чай.

– Как вы посмели меня ослушаться?! – накинулась она на девушек. – Вы нарушили день отдохновения и опозорили мой дом!

Кларри не смутилась.

– Я прошу прощения, если мы вас огорчили, но мы воспитаны в уважении к чистому воздуху, созданному Творцом.

– Вас воспитали ненамного лучше, чем язычников, – прошипела Лили. – Вы и в церкви-то почти не бывали, так что не надо говорить мне о Творце. Он объявил воскресенье днем отдыха, а это значит, что в этот день нужно оставаться дома и читать Библию.

– Днем отдыха?! – воскликнула Кларри. – Я с полседьмого на ногах, выполняю домашнюю работу! И, прежде чем уйти в парк, мы с Олив потратили час на уборку. Воскресенье – день отдыха от рабочей недели, а это значит, что всем нужно идти на улицу и наслаждаться солнечным теплом, а не только сном после обеда.

Побагровевшая Лили потеряла дар речи. Хлопая сонными глазами, вошел Джейред.

– Что тут за шум, девочки?

Лили ткнула пальцем в Кларри.

– Она дерзит мне…

– Мы ходили прогуляться, дядя Джейред, – объяснила Кларри. – Я приношу свои извинения за доставленные вам огорчения.

Джейред вытаращился на нее, потрясенный ее смелостью и не зная, что ответить.

– Скажите ей, – потребовала Лили, – чтобы она никогда так больше не поступала.

Джейред дергал свои густые бакенбарды, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Ну…

– Я не понимаю, что в этом плохого, – быстро проговорила Кларри. – И мистер Сток, и его сыновья считают воскресные прогулки в парке достойным занятием.

– Мистер Сток? – спросил Джейред. – Вы его видели?

Кларри кивнула и рассказала им о происшествии с обручем.

– Берти Сток отметил, что ваши пироги очень хороши, миссис Белхэйвен.

– Это замечательно, не так ли? – Джейред неуверенно улыбнулся.

На лице Лили отразилось замешательство, но она не смягчилась.

– Если Стоки решили попирать день отдохновения, то пусть это будет на их совести. Но этого не будет в моем доме, и, пока вы живете с нами, вы будете поступать так же, как мы.

Кларри хотела спорить дальше, но вдруг взглянула на обеспокоенное лицо Олив. Девочка была напугана возможными неприятностями, ведь Лили могла отыграться на ней среди недели, когда Кларри будет занята и не сможет защитить сестру. Нет нужды настраивать против себя Лили. Им нужно обсудить более важные вопросы, такие как работа и оплата.

Подавив в себе желание бунтовать, Кларри сказала:

– Простите нас. Я не думала, что это может вас огорчить. Мы больше никогда не будем так поступать.

Сидя за чаем, все чувствовали себя подавленными, и только Джейред пытался внести в разговор оживление. После чая сестры ретировались в свою душную мансарду и улеглись, открыв маленькое верхнее окошко и слушая вечерний щебет скворцов и крики детей, играющих в догонялки на дороге за домом.

Кларри трудно было поверить в то, что они с сестрой прожили здесь всего одну неделю. Теперь ей тяжело было представить, что когда-то они вели совсем иной образ жизни. Индия казалась невероятно далекой, как будто она ей то ли приснилась, то ли все это было с кем-то другим. Нет сомнения, что скоро их замучит ежедневная изматывающая работа под суровым руководством Лили. Должно быть, тысячи рабочих испытывали такую же радость в конце каждого мучительного дня.

Именно тогда, в этой пыльной комнате, Кларри поняла: ей придется бороться за то, чтобы сохранить воспоминания о той, другой жизни, чтобы не потерять надежды. Вытянув за кожаный шнурок маленький розовый камешек свами из-под хлопчатобумажной рубахи, она погладила его пальцами и закрыла глаза. Кларри снова скакала верхом через прохладный лес и въезжала на поляну отшельника как раз в ту минуту, когда рассвет забрезжил над горами.

Девушка дала волю слезам, сжимая в руке камень. Никто и ничто, поклялась она, не отнимет у нее этих драгоценных воспоминаний и не сломит дух дочери Джона Белхэйвена.

Канун Рождества, 1905 год

– Я пойду, – вызвалась Кларри, вбегая в кухню с подносом грязных кружек. – Я умею обращаться с лошадьми, и Барни меня знает.

– Но там мороз, девочка, – нахмурился Джейред. – Может, я пойду?

– Бар полон посетителей, – напомнила ему Кларри.

– Да, ты нужен здесь, Джейред, – бросила Лили, сердито взглянув на лежащего на голой скамье Харрисона. – От этого парня никакого толку. Нужно отвезти двадцать пирогов.

Харрисон лежал, тихо постанывая, с забинтованной лодыжкой. Он упал с лестницы в подвале, куда спускался за бочонком пива. Это был самый напряженный день в году, и Лили была еще более сварливой, чем обычно.

– Придется идти Кларри, – вздохнула Лили. – Олив поможет в зале. Пора ей учиться обслуживать посетителей.

Кларри собиралась уже возразить, что Лили сама могла бы поработать в зале, раз пироги готовы, но Олив быстро согласилась.

– Я все сделаю, – сказала она, вытирая руки и приглаживая свои рыжие локоны.

– Тогда давай я тебе покажу, – предложила Кларри.

– Я знаю, что надо делать, – ответила Олив, хотя вид у нее был обеспокоенный. – Я наблюдала за тобой.

Кларри удивленно посмотрела на нее. Лили произнесла с одобрением:

– Вот видишь, ты слишком сильно опекаешь девочку. Она уже не ребенок. Я прослежу, чтобы она все сделала правильно. А ты отправляйся развозить пироги.

Сказав Харрисону пару утешительных слов, Кларри погрузила пироги на телегу и вывела Барни за дорогу позади двора, похлопывая его по шее и шепча ласковые слова. Пони нервничал и оскальзывался на льду, и Кларри твердо вела его за вожжи, даже не помышляя о том, чтобы залезть на телегу.

Взобравшись по склону, она облегченно вздохнула. Морозный воздух щипал лицо, а серое зимнее небо быстро темнело. И все равно Кларри чувствовала приятное волнение, оказавшись в наступающих сумерках на Элсвик-роуд, с лавками, украшенными к Рождеству ветками падуба и разноцветными стеклянными игрушками.

На скудное жалованье, которое ей удалось выжать из Белхэйвенов, Кларри купила Олив альбом и карандаши. С Лили по этому поводу произошла еще одна стычка. Кларри скоро поняла, что они не намерены ее отпускать.

– Никто не наймет вас обеих, – сказал Джейред. – Так что нет смысла и искать.

– Это нам благодарность за то, что мы взяли вас к себе, хотя никто другой этого не сделал бы? – оскорбилась Лили. – Вы остались бы без крова над головой, если бы не наша доброта. За это вы должны, по крайней мере, помогать нам.

– Мы благодарны за все, что вы для нас сделали. Но мы здесь тяжело работаем уже целый месяц без всякой платы. Если мы останемся у вас, вы должны нам платить, – настаивала Кларри.

– Мы предоставили вам жилье и еду, – сказала Лили.

– Но нам не на что купить одежду, и на зиму нужны ботинки. Мы нуждаемся в деньгах. Вы могли бы платить нам столько же, сколько платили другим девушкам, и вычитать из этих денег плату за содержание.

Неохотно, при одобрении Джейреда, Лили согласилась выдавать Кларри и Лили четыре шиллинга в неделю на карманные расходы, из которых один шиллинг они должны были жертвовать в церкви по воскресеньям. Сестры научились находить недорогие вещи в лавках подержанной одежды на Скотсвуд-роуд и шить себе нижнее белье и ночные рубахи из отрезов дешевой ткани. Но скудное жалованье не позволяло им ничего отложить, и они по-прежнему не могли подыскать себе другое жилье. Кроме того, Кларри даже не знала, с чего начинать поиски. Со времени приезда она еще не бывала за пределами Элсвика и западного района Ньюкасла и пока не видела центральной части города. Девушка пыталась отвоевать дополнительный выходной среди недели, но эта затея не увенчалась успехом.

– Слишком много работы, – отрезала Лили. – У нас самих не было выходных уже много лет.

– Небезопасно ездить в город без сопровождающих, девочки, – поддержал супругу Джейред. – Как-нибудь мы возьмем вас с собой, и вы все увидите, хотя там не так уж много интересного.

Кларри им не поверила. Даже отсюда, из Элсвика, с самой верхней его точки, ей кое-что было видно: стройные остроконечные башни церквей и кафедрального собора и череду высоких крыш под облаками смога.

Сейчас, ненадолго вырвавшись на свободу, Кларри была в приподнятом настроении и разносила заказы с легким сердцем, сверяя маршрут и адреса с записями на клочке бумаги. Нужно было посетить четыре дома в северной части Элсвика, а еще приют для пожилых, одну гостиницу и кафе на Вестгейт-роуд. Когда Кларри заглянула в последнее заведение, в котором позвякивала чайная посуда и группы людей сидели у камина, играя в карты и шашки, ее сердце сжалось от тоски по прошлому. Они в Белгури тоже проводили холодные зимние вечера за чаем и настольными играми. Воздух был наполнен ароматом горящих дров в очаге. Правда, тут стоял резкий запах горящего угля, к которому она уже начинала привыкать.

Кларри отправилась по последнему адресу, к Стокам в Саммерхилл, когда на улицах уже зажглись фонари. Девушка размышляла о том, что она увидит в большом красивом особняке, расположенном на тихой площади в стороне от шумной Вестгейт-роуд. Месяц назад Луиза Сток неожиданно перестала посещать церковь.

– Наверное, она теперь сидит дома со своим младенцем, – предположил Джейред.

– Да, миссис Сток мы теперь не увидим до крестин, – согласилась Лили. – Как и положено.

Но о крестинах так и не было объявлено, и, что озадачило Кларри еще больше, у Стоков были мрачные лица, когда они поспешно покидали церковь после воскресной службы, не останавливаясь для того, чтобы побеседовать. Только Уилл задерживался возле скамьи Белхэйвенов и застенчиво улыбался Кларри, но даже он теперь не подходил поболтать об обручах и о лошадях, как это бывало после их встречи в парке. Что-то произошло, и, спускаясь по ступеням в кухню, расположенную в полуподвальном помещении, Кларри надеялась, что с дружелюбной Луизой не приключилась беда.

Первым, кого встретила Кларри, был Уилл. Мальчик сидел на краю кухонного стола, болтал ногами и ел банан.

– Кларри! – воскликнул Уилл. – Что вы тут делаете? Вы принесли пирожки с мясом? Пахнет пирожками с мясом, моими любимыми!

Девушка в переднике и колпаке прогнала его со стола.

– Уходи, а то повариха тебе задаст, – сказала она и добавила, обращаясь к Кларри и забирая у нее поднос с пирогами: – Спасибо. Вы новенькая, да?

– Это племянница мистера Белхэйвена, Долли. Она приехала из Индии, – вставил Уилл.

– Не рассказывай басни, – рассердилась девушка.

– Это правда, – засмеялась Кларри.

Долли уставилась на нее так, как будто у Кларри было две головы.

– Подумать только!

Она понесла поднос с пирогами в кладовку.

– Лучше спрячу это от поварихи. Она злится из-за того, что господину пироги Белхэйвенов нравятся больше, чем ее. Она отнесет их в Армию спасения, если первая их найдет.

– Идемте, посмóтрите на мой вертеп, – сказал Уилл, хватая Кларри за руку.

Она взглянула на свои грязные ботинки и потертый жакет и засомневалась.

– Я не могу идти в таком виде.

– Можете, можете, – настаивал Уилл. – Это в холле, вам не придется ступать по ковру.

Вновь появилась Долли.

– Не беспокойтесь, никто вас не увидит. Мистер Герберт и мистер Берти все еще в офисе, а госпожа в спальне.

– Я думала, здесь полон дом гостей, – сказала Кларри.

– В этом году нет.

– Что-то случилось?

Долли покосилась на Уилла.

– Я не могу об этом говорить.

– Кларри, идемте, – сказал Уилл нетерпеливо и потащил ее к двери.

– Но только на минутку, – сдалась она. – Я не могу надолго оставлять Барни на морозе.

Мальчик повел ее вверх по каменной лестнице. Они оказались на первом этаже. В открытую дверь на другой стороне темного холла была видна большая гостиная, также темная, освещенная лишь льющимся сквозь незанавешенные окна тусклым сиянием уличного фонаря. Широкая лестница уходила во мрак. На ее перилах не было никаких украшений. Да и нигде в доме украшений не было. К разочарованию Кларри, жилище Стоков оказалось пустым и холодным.

Она сжала руку Уилла, не зная, куда идти в темноте.

– Это вон там, на верхней площадке, – сказал он, направляясь к лестнице.

– Ты говорил, что это в холле, – неуверенно произнесла Кларри. – Я не думаю, что мне следует здесь находиться.

– Ну пожалуйста, Кларри!

В голосе Уилла прозвучало отчаяние, и Кларри позволила отвести себя на верхнюю лестничную площадку. Там мерцал мягкий свет, и Кларри увидела вертеп, установленный на низком деревянном сундуке. Дом был объят такой тишиной, что Кларри и Уилл крались к сундуку затаив дыхание. Подойдя ближе, девушка увидела, что фигурки искусно сшиты из ткани с набивкой внутри и одеты в яркую одежду. Здесь были крохотные быки и овцы и вырезанная из дерева колыбелька, в которой лежал младенец, завернутый в белую ткань. Вся композиция была освещена рядом миниатюрных свечек, распространяющих вокруг уютное сияние.