Ханна Оренстейн - Любовь с первого лайка

Когда за мной идет Радж, я вижу свою квартиру свежим взглядом. Это студия, так что спрятаться негде; все на виду, все открыто для оценки. Стул возле двери погребен под кучей всяких свитеров и неоткрытых конвертов, под ним валяется груда обуви. Кровать не заправлена и смята. Ковер, наверное, надо было пропылесосить еще на предыдущем слое пыли. Нет, мне не нравится быть отвратительной неряхой – просто всю энергию, которую можно было бы пустить на уборку, я трачу в магазине. Там младенец мог бы вылизать пол и выползти здоровее, чем раньше.

Радж явно не замечает, как выглядит моя квартира.

– Отлично у тебя, – говорит он, направляясь через комнату к двери в ванную.

И его глазами я вижу, что все, может быть, не так плохо. У меня милый коврик из овчины, который приятно щекочет пальцы ног, на подоконнике ряд пышных зеленых растений (они искусственные, но на расстоянии кто их отличит?). Я наконец-то вставила все плакаты в одинаковые черные рамки, включая оригинал дебирсовского «Бриллианты – это навсегда» 1948 года, который закрепил традицию дарить на помолвку кольцо с бриллиантом (и слава богу). Квартира у меня маленькая, ей не помешает генеральная уборка, но, возможно, за нее не должно быть так стыдно, как я думаю.

Я убираю с дивана недочитанную книгу и сажусь. Вытащив телефон, я вижу пропущенный звонок, а потом несколько сообщений от Блейка.

«Привет! Надеюсь, неделя прошла удачно», – это первое.

Второе подлиннее. «Bond and Time выкупила столик на благотворительном банкете в эту субботу. Может быть, ты свободна и составишь мне компанию? Для меня это довольно важное событие, и я бы хотел, чтобы ты была рядом».

Последнее – как удар под дых. «Я по тебе соскучился», – пишет Блейк.

Радж выходит из ванной. Он сияет.

– Слушай! Мыло у тебя просто до смешного хорошо пахнет. – Он подносит ладони к лицу и глубоко вдыхает.

Я застываю. Нет ничего плохого в том, что Радж здесь. Он же мой друг, так? Между нами не происходит ничего непотребного; я даже помогаю ему найти девушку. Строго говоря, я даже не уверена, что мы с Блейком исключили третьих лиц. Официально мы не пара, и мы никогда не говорили о том, будем мы встречаться с кем-то еще или нет. Но сообщение от Блейка жжет мне руку, и я внезапно чувствую себя виноватой. Столько поставлено на карту, я должна тратить время и силы на Блейка, а не на какого-то другого парня, какие бы у меня ни были намерения.

Я сглатываю и пытаюсь слегка сползти по дивану.

– Слушай, мне что-то нехорошо, – говорю я.

Он опускает руки.

– Правда?

– Да, что-то накатило.

– Принести тебе тайленол? Бенадрил? Адвил?

– Нет, все в порядке. По-моему, у меня все есть.

Он улыбается.

– Куриного супа хочешь? Я знаю, где самый вкусный куриный суп. Это недалеко, честно.

Меня разрывает на части. Оттого, что я вру Раджу, мне еще хуже.

– Серьезно, все в порядке. Но наверное, лучше тебе уйти.

У него на секунду вытягивается лицо.

– Да, конечно. Тебе надо отдохнуть, – говорит он.

Поддергивает рукава худи и зачесывает пальцами волосы.

Он идет к двери, я его провожаю. Мы ненадолго замираем, не зная, что делать. Он неуклюже меня обнимает, но как-то вяло.

– Поправляйся, – говорит он на пороге. – Может, увидимся.

– Да! – кричу я ему вслед, пока он быстро сбегает по лестнице от моей двери.

Когда Радж уходит, я ложусь на кровать и отвечаю на сообщения Блейка.

«С радостью пойду с тобой в субботу. Звучит замечательно. Спасибо, что пригласил!»

Он отвечает минутой позже.

«Супер. Скоро сообщу подробности».

«Отл. Кстати, как проводишь вечер?»

«Да ничего особенного… просто «Безумцы».

«Можно я приеду?»

Еще до того, как ответное сообщение звякает в телефоне, я знаю, что там будет. Пульс у меня ускоряется. Блейк мой.

Коробку доставляют в субботу днем. У Джесс выходной, так что я молча наблюдаю за группой посетителей, когда замечаю за окном движение: курьер на велосипеде пристегивает свой транспорт к телефонному столбу. На курьере желтый с оранжевым светоотражающий жилет поверх линялой футболки с длинным рукавом, на плече висит голубой холщовый рюкзак. Я с удивлением вижу, что он заходит в наш магазин.

– У меня для вас доставка, мисс, – говорит он, обращаясь ко мне.

– Я ничего не заказывала, – отвечаю я.

Он осматривает комнату.

– Это же «Украшения Бруклина»? – Он зачитывает наш адрес.

– Да.

– Тогда это вам.

Он расстегивает рюкзак, кладет на стеклянный прилавок гладкую черную коробку размером с книгу и забрасывает рюкзак обратно на плечо. Прежде чем я открываю таинственную коробку, его уже и след простыл. Клиентки, три девушки, которые, кажется, говорят по-французски, оборачиваются и смотрят на меня. Если бы было похоже, что они всерьез настроены что-то купить, я бы, наверное, повременила с коробкой. Но они последние пять минут просто слоняются по магазину и шепчутся, отказываясь от моей помощи. У одной в руках пакет из Макдоналдса с пятнами жира, а вторая как подорванная пишет сообщения вместо того, чтобы смотреть на украшения. Они не будут возражать, если я открою коробку. На ней нет этикетки, записки тоже нет, и любопытство берет верх.

Я поднимаю крышку коробки и вижу дамские часы. Браслет тонкий, из нержавеющей стали, он похож на поток сверкающих серебристых камешков. Циферблат черный, элегантно вытянутый, сверху и снизу его обрамляют одинаковые арки бриллиантов круглой огранки. Под римской цифрой двенадцать выгравирован логотип Tiffany & Co. В последний раз я надевала часы, когда в восьмом классе учитель биологии настоял, чтобы мы все пришли в часах, чтобы не опоздать на экскурсию в аквариум. У них браслет был пластиковый, запястье под ним потело. Но это совсем другое, это больше похоже на произведение искусства.

Еще в коробке лежит записка. Острым мужским почерком на белой карточке написано: «Наденешь их сегодня вечером? Б.»

И я, конечно, надеваю. Пару часов спустя Софи приходит меня сменить, и я мчусь наверх, завиваю волосы пляжными волнами и натягиваю платье – то же самое облегающее изумрудно-зеленое платье, в котором была на свадьбе сестры. Тогда я поморщилась, увидев, сколько оно стоит, даже с учетом полугодовой распродажи в «Блумингдэйле», но Софи меня умоляла его купить, настаивая, что у меня будет еще куча поводов его надеть; сегодня я вынула его из шкафа впервые за три года.

Блейк написал мне днем, предложил за мной заехать, но нет никакого смысла брать такси из Верхнего Ист-сайда, через мост Куинсберри, через весь Лонг-Айленд Сити, Гринпойнт и Уильямсбург, чтобы меня забрать… а потом развернуть машину и поехать обратно в Верхний Ист-сайд. Я совершенно не виню его за то, что он за мной не приехал. Так что вместо этого я вызываю Uber до «Густавино», где проходит благотворительный банкет. Я рада, что поеду одна. Я нервничаю сильнее, чем думала.

Три из пяти последних ночей я провела у Блейка: во вторник, после прогулки по Бруклинскому мосту; в среду, после того как ушел Радж; и в четверг, когда он среди дня прислал сообщение, от которого у меня забилось сердце: «Есть надежда, что я тебя еще раз увижу сегодня вечером? В постели без тебя будет пусто». Я поехала к нему после «счастливого часа» с Кармен.

Между нами понемногу тает неловкость: он теперь открывает дверь в белой футболке, а не в блейзерах и рубашках; я отваживаюсь лечь с ним в постель с полноценной трехдневной щетиной на ногах. В разговоре у нас все еще возникают паузы, от которых у меня все сжимается в груди. Но нам всегда удается их преодолеть, переключившись на работу или город.

И наконец в четверг ночью мы лежали в его постели, наши лица освещал только свет из окон квартир напротив. Блейк перебирал мои пальцы.

– Когда я буду знакомить тебя со всеми в субботу, как мне… как мне тебя представить? – неуверенно спросил Блейк.

– А как ты хочешь меня представить? – парирую я.

Я хотела, чтобы это прозвучало дерзко, а не отчаянно, но не уверена, что у меня в итоге вышло.

– Я думаю, «моя девушка» звучит неплохо. Что скажешь?

И я его поцеловала. Я сказала «да». В иных обстоятельствах я бы, возможно, спросила, не стоит ли нам сначала узнать друг друга получше. Я серьезно отношусь к определению «мой парень» или «моя девушка», особенно в мире, где можно с кем-то спать трижды в неделю, а тебя все равно называют «просто другом». Если бы на нас не давили внешние причины, я бы захотела подождать, чтобы мои чувства к Блейку достаточно окрепли для официальных отношений. Но если Блейк так хочет, то и ладно. Мне время терять некогда. Я благодарна, что его чувства растут стремительно – это облегчает мне жизнь.

В общем, сегодня вечером у нас дебют. Я встречусь с его коллегами и знакомыми – профессиональными ювелирами. Может быть, там и фотографы будут. Мы впервые будем выглядеть настоящей парой. Благотворительный бал – это не просто особенное свидание. Если все пройдет как надо, он станет еще одним важным шагом к воплощению моего плана. Если пройдет плохо… об этом я думать не хочу.

Uber тормозит перед вытянутым зданием под мостом на Пятьдесят девятой улице. Фасад украшают высокие гранитные арки. В окнах сияет мягкий янтарный свет. Я осторожно вытаскиваю хвост платья из машины и делаю глубокий вдох, прежде чем зашагать по парадной мощеной дорожке, которая ведет внутрь.

«Захожу».

«Иду тебя встречать».

Он открывает двойную стеклянную дверь раньше, чем я дохожу до здания. Первое, что я замечаю, – это смокинг; Блейк словно родился, чтобы его носить. Второе, что я вижу, – улыбка Блейка, с морщинками у глаз, искренняя.

– Ты такая красивая, – говорит он издали.

Я ничего не могу с собой поделать, я краснею. От его комплиментов у меня бабочки в животе. Я цепляюсь каблуком за слегка выступающую плитку и теряю равновесие, но успеваю выровняться, избежав конфуза.

– Привет-привет! – говорю я, указывая на смокинг Блейка. – Ты и сам ничего.

Смотреть ему в глаза, пока я прохожу последние несколько шагов, разделяющие нас, было бы слишком волнительно, поэтому я позволяю взгляду скользнуть ему за плечо к толпе внутри. Когда я наконец подхожу к Блейку, он кладет руки мне на бедра и привлекает к себе, чтобы поцеловать. Я стараюсь соблюсти баланс между ответом на поцелуй и размазанной губной помадой. Когда мы отстраняемся друг от друга, он со значением проводит пальцами по часам на моем запястье.

– Ты их надела, – говорит он с гордостью.

– Конечно, надела. Спасибо тебе большое. Это было так неожиданно!

– Я подумал, будет весело устроить тебе сюрприз на работе.

– Тебе это нравится, да?

– Надо, чтобы девушка временами привставала на цыпочки, – говорит он, берет меня за руку и ведет внутрь.

Если бы он только знал. Я так часто стою рядом с ним на цыпочках, что могла бы носить пуанты.

Внутри «Густавино» потрясает, как и снаружи. Потолок – море облицованных плиткой арок, которые поддерживают величественные колонны. На каждом столе стоит впечатляющая композиция из белых цветов. В толпе полно элегантных смокингов и сверкающих шелковых, ярких платьев. Блейк уверенно ведет меня к группе возле бара.

– Не возражаешь, если я тебя кое с кем познакомлю? – спрашивает он.

– Конечно, – отвечаю я, надеясь, что он не почувствует, какими влажными у меня стали ладони.

Парни много лет меня ни с кем не знакомили – в последний раз это было так давно, что в общем-то единственное, что сразу вспоминается, – это знакомство с друзьями Холдена в залитом пивом подвале в колледже. Не сравнить с благотворительным банкетом Блейка.

Он легко входит в общий круг; все расступаются, чтобы впустить нас обоих. На лицах ожидание, как будто они знали, что я приду.

– Друзья, это моя девушка, Элайза, – произносит он, легко вворачивая мой новый статус. – Элайза, это мой Дэн, его жена, Ариэль, Питер, он возглавляет отдел развития, и его партнер Джефф.

Дэн. Ариэль. Питер. Джефф. Я стараюсь удержать эти имена в памяти; я пока не понимаю, кем Блейк считает этих людей: коллегами или настоящими друзьями. Я пожимаю руки мужчинам и жду, что Ариэль тоже протянет свою, но она заключает меня в объятия и целует в щеку. У нее светлые волосы, заплетенные в высоко уложенную косу, так, чтобы открыть сверкающие серьги, свисающие почти до плеч; китч, бижутерия, но из тех, что получше, ценник на такую может быть и трехзначным. Я выдыхаю – если других общих тем не найдется, сойдемся на украшениях. На мне изумрудные гвоздики от «Украшений Бруклина», в тон платью. Хотелось бы, чтобы больше моих клиентов интересовали какие-то камни кроме бриллиантов; когда есть разнообразие, торговать куда веселее.

– Вот мы и встретились, – говорит Дэн, игриво улыбаясь Блейку.

– Я же говорил, что она настоящая, – отшучивается тот.

Настоящая? Меня снова охватывает чувство вины за то, что я с ним не до конца честна. Я с внушительным звуком стучу себя сбоку по голове костяшками.