Парень бормочет, что «все сам выяснит», и уходит.

– Ы, – говорит Джесс, когда за ним закрывается дверь.

– Ты сделала все, что могла, – замечаю я. – Он сейчас не был готов что-то купить.

– Это точно. – Она вздыхает. – Его невесте будет с ним зашибись как весело всю жизнь.

Джесс умеет меня рассмешить. Я показываю ей статью на elle.com.

– Господи, как я по этому всему скучаю, – говорит она, проматывая до фотографий.

В прошлой жизни, до «Украшений Бруклина», Джесс подбирала аксессуары для таких вот фотосессий. В ее обязанности входил подбор обуви и украшений – вернее, помощь женщине, которая подбирала украшения и обувь. Из того, что она мне рассказывала, можно сделать вывод, что она в основном упаковывала и распаковывала коробки с аксессуарами, которые присылали рекламщики со всего города, и молилась, чтобы ничего в процессе не потерялось. Наверное, поэтому она такая аккуратная и организованная.

– Ботильоны просто отпад, – вздыхает она. – Джанвито Росси?

– Не знаю, – признаюсь я.

Она увеличивает картинку, чтобы посмотреть титры, и подтверждает:

– Джанвито Росси.

У нее хороший глаз. Она говорила мне, как благодарна нам за эту работу, но я знаю, что ее заветной мечтой всегда было работать стилистом в модных журналах. С тех пор как Glamour и Seventeen полностью ушли в онлайн, а остальные стоят на пороге, мечта эта кажется все более и более несбыточной.

– Отличное интервью, – дочитав, произносит Джесс. – Позиционирует нас как ювелирный бренд с офигенной перспективой. Класс.

Знала бы она, как шатко наше нынешнее положение.

– Ну да, – отвечаю я, забирая телефон и резко меняя тему.

Вскоре заходит еще одна клиентка. Ей, судя по всему, чуть за двадцать, у нее безупречные малахитовые стрелки и две аккуратные французские косы.

– Здравствуйте, что вам показать? – спрашивает Джесс, отрываясь от витрины с застывшей на лице улыбкой.

– Здрассьте, – отвечает девушка. – Я просто смотрю. У меня никого нет. В смысле, я правда просто смотрю.

– На здоровье. Обращайтесь, если будут вопросы.

Девушка заглядывает во все витрины, понемногу приближаясь ко мне.

– Вы ведь Элайза, да? – спрашивает она.

– Да.

Она бросает быстрый взгляд на мою руку. Кольца на мне нет. Я кладу руку на поясницу, и она отводит глаза.

– Можно с вами сфотографироваться? – робко спрашивает она. – Мне так нравится ваш Инстаграм.

Пока я обхожу прилавок и встаю от нее в нескольких дюймах, мне кажется, что я смотрю на себя со стороны, словно вышла из тела. Она обнимает меня одной рукой, привстает на цыпочки и вскидывает подбородок, чтобы дотянуться до моего роста, потом вытягивает вперед руку с телефоном. Щелк. Раньше никто не просился со мной сфотографироваться.

Она почти полчаса топчется перед витринами с самыми недорогими нашими вещами. Выходит в прямой эфир в Инстаграме, выбирая, что ей нравится больше всего, и нервно примеряя. В итоге останавливается на тоненьком обруче из розового золота, трижды проверив цену. Пока Джесс заворачивает ее покупку в бумагу, покупательница тихонько рассказывает мне, что решила сделать себе подарок после того, как с ней в прошлом месяце расстался парень.

– Поверьте, с украшениями меньше сложностей, чем с мужчинами, – говорю я ей.

Джесс смеется. Последнее, что я слышала о ее личной жизни, – это что она три месяца тискается с одним и тем же парнем, но боится ему сказать, что хочет большего.

У меня опять жужжит телефон. Сегодня не день, а просто клад: проверив сообщения, я вижу длинный пост от только что ушедшей покупательницы, полный похвал статье на elle.com, – и как результат новый поток подписчиков, две продажи в интернет-магазине и кучу писем. Одно мне приходится прочитать дважды, чтобы полностью его осмыслить.

Нора Мизрахи, маркетолог, пишет, что представляет несколько первоклассных площадок для мероприятий, в том числе отель «Уит», снобское заведение в нашем районе, у которого на крыше офигенный бар с панорамным видом на Манхэттен. Я там была на днях рождения и «счастливых часах». Судя по всему, в отеле проводят и свадьбы. И, если я правильно понимаю смысл письма – а я вроде бы его понимаю, – Нора пишет, что у них внезапно отменилась свадьба в октябре и они смогут принять мою свадьбу на крыше «Уита» совершенно бесплатно. Есть небольшое условие, как без них: я должна буду усиленно рекламировать отель в соцсетях и в интервью. Я перечитываю письмо в третий раз, просто удостовериться, что не брежу, но, кажется, Норины слова не растекаются. Она предлагает мне бесплатную свадьбу. Я понимаю, у меня сто тысяч подписчиков, я в каком-то смысле инфлюэнсер. Если я захочу, то, наверное, смогу получить бесплатную одежду, макияж, обеды. Но свадьба? В голове не укладывается.

Я никогда не была особенно осторожной. У меня на коленках по-прежнему видны шрамы от падения с первого двухколесного велосипеда, на котором я скатилась с холма возле нашего дома. В колледже я всегда первой вставала в очередь за еще одной рюмкой текилы. Да и сейчас я занимаюсь ювелиркой, хотя знаю, что миллениалы, по общему мнению, «убивают» бриллиантовый бизнес. Меня не то чтоб не волнуют последствия. Поверьте, волнуют. Но преимущества – прилив адреналина, который переживаешь, когда идешь на риск, вознаграждение от принятия смелого решения – всегда окажутся у меня в уме весомее. Жизнь не продвинется вперед, если сидеть дома и говорить «нет».

Поэтому, еще не успев толком обдумать, что следует из предложения Норы, я говорю «да» и нажимаю «Отправить». Она тут же отвечает, спрашивает, есть ли у меня сейчас время обсудить подробности по телефону. В течение часа мы обо всем договорились по телефону, она прислала мне контракт, я его подписала и отправила обратно. Хорошо все делать быстро; я боюсь, что иначе пойду на попятную. Я выкладываю в Инстаграм улыбающееся селфи и объявляю в подписи, что только что забронировала место своей мечты на 19 октября. Тридцать секунд спустя я обновляю фото, и там уже десятки комментариев, все меня поздравляют. Моя свадьба ровно через полгода. Все, что мне остается, – это найти жениха.


– Так, у меня отличные новости и, эээ, не совсем отличные, – час спустя говорит мне Кармен. – С чего начать?

На этой неделе «счастливый час» мы проводим в Le Boudoir, баре, посвященном Марии-Антуанетте в Бруклин Хайтс. Мы заходим через потайной книжный стеллаж из ресторана наверху, на уровне улицы, и спускаемся в зал с красными бархатными диванами и бюстом самой королевы, который служит краном. Обе заказываем коктейль «Гильотина» из мескаля с медом.

– Выкладывай хорошие новости, – говорю я, отпивая коктейль.

Она выпрямляется во весь свой стопятидесятисемисантиметровый рост и перебрасывает волосы за спину.

– Новость о-го-го, – предупреждает она.

– Я справлюсь, – отвечаю я.

Глаза у нее блестят, губы сжаты, словно она едва может молчать. Она делает паузу, словно осознавая, что, если произнести все вслух, оно станет настоящим.

– По-моему, я хочу создать собственную компанию, – говорит она.

Я ничего не могу с собой поделать – мои руки сами перелетают через стол, чтобы схватить за руки Кармен. Я чуть не опрокидываю наши напитки.

– Рассказывай! Что ты придумала?

Она делает глубокий вдох.

– Мне нравится мое нынешнее место, правда нравится. Но мне не хватает работы с косметикой, – объясняет она.

Это видно: Кармен может провести прекрасный вечер пятницы, пробуя маски для лица и изучая активные вещества в увлажняющем креме.

– А в последние несколько месяцев эта работа в относительно молодой компании меня столькому научила. Зарядила энергией.

– И… – подсказываю я, взмахивая рукой. – Что ты придумала. Выкладывай. Хочу все знать.

Она улыбается.

– Ладно. Но только честно скажи, что ты думаешь. Я тебе верю.

– Конечно, конечно.

– Уходовое приложение. Загружаешь селфи крупным планом, и оно сразу анализирует тип кожи. Потом каждый месяц присылает коробку средств, подобранных с учетом твоих потребностей. Фото надо будет обновлять каждый сезон, когда кожа меняется.

В ее глазах читается страх, и мне так хочется ее крепко обнять. Потому что я понимаю, какой это ужас: предлагать свои мысли миру. Кажется такой наглостью, что у тебя есть годный бизнес-план, когда вокруг каждый год возникают – сколько? – тысячи или миллионы новых компаний?

– Кармен. По-моему, офигенно. Невероятно круто. И уход за кожей сейчас на пике!

Она кивает. У нее светятся глаза.

– Думаешь, у меня есть шанс?

– Думаю, да.

Она облегченно выдыхает и откидывается на спинку дивана. Когда мы с Софи запускали «Украшения Бруклина», она нас поддерживала, но ясно дала понять, что собственный бизнес – это не ее; сказала, что лучше будет безупречно выполнять работу для компании и получать стабильную зарплату. Я и не думала, что она решится начать свое дело.

– У меня к тебе куча вопросов по поводу всего, – предупреждает она. – Ну, как найти денег, как все организовать, когда уйти с постоянной работы. Но… это со временем. Может, по имейлу, когда не будет алкоголя.

– Ты же знаешь, я всегда помогу, – говорю я.

Я подношу свой бокал к ее бокалу и произношу тост. Я так ей горжусь, моей совершенной, прекрасной, блестящей подругой.

– Так, плохие новости тебя интересуют? – спрашивает она, поморщившись.

– Стреляй.

– Сначала предисловие. Я хочу, чтобы ты знала: то, что я сделала, абсолютно противоречит политике Тиндера, и меня могут уволить, поэтому – ни единой живой душе, никогда.

Я смеюсь.

– Рот на замке!

– Это на самом деле был лучший фильм Мэри-Кейт и Эшли, – задумчиво говорит Кармен.

– Ну так?!

Она делает вид, что давит банку газировки о лоб, как в фильме, но я ее прерываю:

– Эй. Не зависай. Что там?

– Я влезла в базу Тиндера, чтобы взглянуть на того парня, с которым у тебя было свидание, Блейка, – морщась, говорит она. – Он вовсю свайпит и пишет… ну, десятку девушек в день. И назначает встречи.

– И что? Мы сходили на одно свидание, – говорю я.

– Да, но это было до того, как ты назначила свадьбу через полгода, – замечает Кармен.

Я написала ей про бесплатную свадьбу, как только все произошло. Теперь от того, что она это произносит с таким нажимом, я тревожно вздыхаю.

– Я только о том, – продолжает Кармен, – что, если он тебе нужен для твоей затеи, или для фальшивой свадьбы, или для чего там, тебе, наверное, лучше со всем разобраться, пока он с кем-то всерьез не замутил.

Да, конечно, я не ощутила особой химии, когда мы были в Центральном парке, но все равно обидно, что он на этом закруглился и решил ничего со мной не продолжать. Я как-то не понимала, что все это значит, – я, на минуточку, была немножко занята, пытаясь разобраться с повышением аренды и со своей сестрой, – но так и есть. Блейк мне не писал после пикника.

Не то чтобы я хотела, чтобы Блейк был Тем Самым. Нет. Я не влюбилась с первого взгляда, – он отличный чувак, красавчик, здорово смотрелся бы в моем Инстаграме, хотя искра и не проскочила. Но теперь у меня часики тикают: свадьба в октябре, роскоши выбирать я лишена. Химия может возникнуть со временем, разве нет? Мой папа впервые увидел маму на семинаре первокурсников в университете штата Мэн; встречаться они стали только на последнем курсе, когда, как говорит мама, папа наконец вырос.

От новостей Кармен у меня щелкает в мозгу: если я отказываюсь от какого-либо подобия нормальной личной жизни ради компании, то делать это надо ради правильного парня. Блейк кажется разумным выбором. Вместе мы были бы сильной парой: я занимаюсь ювелиркой, он – дорогими часами. Я почти вижу колонку с объявлениями в «Нью-Йорк таймс». Нужно найти способ заинтересовать Блейка – надолго.

Глава 7

Сначала я прыгаю в метро до района Блейка, а потом прикидываю, что я вообще собираюсь делать. Коктейли с Кармен подтолкнули меня к действию. Пока поезд несется в Верхний Ист-сайд, мой дикий порыв остывает и приобретает черты плана. Мне хочется постучаться в дверь Блейка и попросить его стать моим фальшивым женихом в Инстаграме, но даже я понимаю, что это полный бред по множеству причин – например, мы всего один раз сходили на свидание, это дурацкая просьба, а еще я не знаю, где он живет. Вместо этого я отправляю ему сообщение, спрашивая, свободен ли он.

«Привет, ты сегодня дома? Я тут оказалась неподалеку».

Я колеблюсь, добавлять ли смайлик. Добавляю. Выглядит жалко. Удаляю смайлик и нажимаю «отправить».

Проходят мучительные тринадцать минут. Я обновляю Инстаграм, сдерживаю желание пообдирать заусенцы, громко вздыхаю, глядя на мужика, расставившего колени на сиденье напротив. Начинаю играть в судоку на телефоне и бросаю на половине. Проверяю, отправилось ли вообще сообщение, – конечно, отправилось.

А потом, о чудо, Блейк отвечает.