Вошли, там незнакомая женщина, он хотел сказать, незнакомая ему женщина, бросилась ему на шею, это была мать невесты. Он вручил ей пакет, она положила его в угол и сказала: ну что вы, не нужно было, мне даже неловко, это слишком дорогой подарок. Свекор сказал: ничего особенного, зато от всего сердца. Покойная свекровь стояла в стороне. Знаешь, рассказывал он мне, у этой женщины в глазах стояли слезы, она только что не расплакалась, как будто мы пришли на похороны. Проходите, она взяла меня под руку, нет, нет, не туда, там кухня, пожалуйста, в комнату, где подарки. Мне даже не по себе было, сказал свекор, прямо взяла под руку и ведет в комнату. И плачет. Столы заставлены подарками, и дом богатый такой. Стояли коробки с миксерами, телевизорами, пылесосами. К ножке огромного стола были прислонены картины, завернутые в темную бумагу, на столе блестел фарфоровый сервиз — миллион предметов. Мы так специально расставили, чтобы было видно, что это на двадцать четыре персоны, сказала она мне. Я смотрел на эти горы тарелок, тарелочек, всякой другой посуды разного размера, там было даже несколько больших, огромных фарфоровых мисок. Да, сказал я, действительно, очень, очень красиво. Не нужно было, сказала опять эта женщина и сжала мне руку, она смотрела на меня мокрыми глазами, не нужно было, это слишком, ваша жена любит мою дочь, но это слишком, дорогой мой господин… Она сделала паузу… Она бы произнесла мое имя или фамилию, если бы их знала. И тут до меня доперло, еб твою мать, ведь это я заплатил за все, за всю эту дрянь, да еще и за сахар, и ром, и кофе, это же я заплатил, у нас задолженность за свет и квартиру, а я за это заплатил!! Она, он имел в виду мою покойную свекровь, эту историю он мне рассказывал когда мы стояли на высохшей от жары пожелтевшей траве перед домом, где они жили, так вот, она все это время стояла в коридоре. Потом мы вместе прошли на кухню, там сидели какие-то незнакомые люди, и там, на кухне, я решил, как только мы отсюда выйдем, я ее прикончу, прямо на улице! Задушу суку, толкну под грузовик! Никогда в жизни незнакомые люди больше не будут брать меня под руку и благодарить за подарки! Никогда! Моя свекровь, покойница, была неглупой женщиной. Свекор, покойник, напился с незнакомыми людьми на незнакомой кухне. Когда дарители затянули песню о любви, которая нас соединяет и в которую мы все верим, и которая все равно боль моего сердца, моя покойная свекровь потихоньку ушла домой. Старик вернулся не настолько пьяным, чтобы не разбудить ее, он схватил ее за горло, вытащил из кровати и ногой в тяжелом сапоге врезал ей по бедру, кажется, по правому. Я это бедро видела. С огромным, темно-синим, налитым кровью пятном, темно-красные, лопнувшие капилляры, наверное, целый миллион, страшный целлюлит, какие-то выпирающие сосуды, толстые, как веревки! Вены? Артерии? Ух, а что если когда-нибудь и мои ноги будут так выглядеть, кто тогда захочет меня трахать? Ты только подумай, вот старая сука, да как она позволяет себе распоряжаться чужими деньгами и так врать, так обманывать, она от меня получила по заслугам. Бедный, несчастный мой муж, что у него за мать, я буду хорошей женой, я не буду покупать дорогие сервизы на двадцать четыре персоны незнакомым людям, я и дешевые покупать не буду, я и знакомым людям не буду покупать подарки, он это сумеет оценить по достоинству, он скажет: она совсем не такая, как моя мать, транжира. Старуха, если бы ты не купила этот дорогущий сервиз у жены моряка, который привез его из Китая, где заплатил за него гроши, а тебе его втюхал за огромные деньги, ты бы не получила трепку! Старуха, тебя не любит твой муж, тебя не любит твой сын, у меня с тобой проблем не будет. Мой муж не будет тратить время на телефонные разговоры с дорогой мамочкой. Это меня успокаивало.

Я глянула… Это я опять в том лесу, который и не совсем лес, где мы лежим на животах на краю огромного луга… Значит, я, умирая от желания писать, глянула на сына моей покойной свекрови. Он лежал рядом со мной, не совсем рядом, немного в стороне. Тем не менее я видела, я чувствовала, в каком он напряжении, он крепко стиснул ружье, суставы пальцев у него побелели. Я сжимала ноги, пыталась занять свое воображение какой-нибудь историей, чем-нибудь, что отвлекло бы мое внимание от жуткой потребности присесть на корточки, пернуть и нассать. Побелевшие суставы, побелевшие суставы… Я смотрела на его руки, это я уже говорила, и вдруг вспомнила бензозаправку в восточной части города. Он вышел из машины заплатить за бензин и сказал девочке, которая протирала стекла, что нам протирать не надо. Тем не менее она с губкой в руке направилась в нашу сторону. Заплатив за бензин, он сел в машину, его руки крепко сжимали руль, и тогда суставы его пальцев тоже были побелевшими. Девочка брызгала мыльную пену на ветровое стекло, я достала из бардачка десять кун. Правой ногой он наступил на мою босую левую ногу, было лето. Я держала в руке десять кун, девочка посмотрела на нас, я правой рукой нажала на кнопку и опустила стекло. Он изо всех сил жал ногой на мою левую ступню. Когда я давала девчонке деньги, из глаз у меня текли слезы. Мы тронулись, метров через сто остановились на обочине. Он схватил меня за волосы и треснул моей головой по передней панели. Шлюха, шлюха, шлюха! Эти маленькие сучки не моют стекла, а только пачкают, если ей не хватает на дозу, пусть пойдет и заработает пиздой! Время от времени мне приходило в голову, что нужно от него уйти. Отфутболить его, вернуть к маме, послать на хуй! Но я тут же говорила себе так же решительно, как только что сказала, что нужно уйти от мужа: от мужа я не уйду. Не уйду от этого мужа! Не уйду от этого мужа! Я иногда просто молча кричала это.

А я бы могла, раз уж я разговаривала сама с собой, сказать это тихим голосом, без истерики. Уважаемые господа, если бы я была спокойной, контролирующей себя женщиной, неужели бы я убила своего мужа?! Если бы я была благопристойной дамой, я не ждала бы вашего вызова и не скакала бы на небесной кляче, и не раскачивалась бы, не раскачивалась, не раскачивалась. Я бы вломилась на ваш суд! Пусть, пусть все будет так, как есть. Я процитирую вам некоторые свои мысли, вы увидите, какие сомнения меня грызли, что меня мучило, вы кое-что узнаете обо мне. Мне трудно говорить внятно из-за того, что вы ничего не говорите, мои слова остаются без реакции тех, к кому они обращены. А это большая проблема. Понимаю, вы делаете это умышленно, чтобы виновные себя раскрыли, чтобы они полностью обнажились. Пройдохи! Какие же вы пройдохи, вы, небесные судьи! Мы строим дом, орала я про себя, орала только для того, чтобы лучше себя слышать! У нас долги, мы в минусе! У него стресс! Я стану лучше, я исправлюсь, я не буду его провоцировать, я стану хорошей, я ему докажу, не все женщины шлюхи, если я буду хорошей, если я стану лучше, если я перестану быть такой чокнутой, все будет по-другому! Я забуду своего любовника! Все любовники одинаковы! С кем только не трахаются, а потом все равно возвращаются к женам! И у них тоже долги, и они тоже в минусе! Что такого может любовник дать женщине, что она бы уже не получала?! Сперма у всех одинакова, и на вкус, и на запах, если любовник моется. У одних желтее, у других бледнее, кстати, разве желтое противоположно бледному, нет! Одни кончают струей, другие цедят, иногда у тебя полон рот, иногда только зубы запачкаешь! Никакой существенной разницы нет! Все стонут, я иду к тебе, держи меня, сожми, чуть-чуть, вот и я, потом засыпают, одни дышат тихо, другие громко храпят на боку или на спине, у кого-то есть пузо, у кого-то его нет, у одних мощные бицепсы, у других руки тонкие, как куриные кости, они бывают высокими, среднего роста, низенькими, волосатыми или без волос, одни тебя бьют, другие нет, но все они одинаковые, все одинаковые, одинаковые!

Жизнь трудна, мы пережили войну, мужчинам тяжело, мы сильнее них, мы дольше живем, просто нужно иметь терпение, продолжительность жизни у мужчин постоянно сокращается, если мужчина дожил до сорока пяти, это уже большой успех, куда тебе спешить, ну-ка притормози! Наташа! Не надо, не надо этого говорить, уважаемая, не повторяйтесь! Не надо этого говорить! Да знаю я, что повторяюсь, но мне нелегко! Примите это во внимание! Повторение — это тоже разрешенный законом вид защиты! Я повторяюсь, хорошо, знаю, я повторяюсь, но я рассказываю вам о своей жизни, ничья жизнь не бывает постоянно напряженной и волнующей историей без скучных повторений, жизнь — это повторение, скучное повторение. Поэтому я буду повторяться, ничего не поделаешь, извините! Наташа!

Наташа — это секретарша нашей редакторши. Я ей сказала: знаешь, собираюсь уйти от мужа! У нее тоже есть любовник. Когда они трахаются, музыкальный редактор пускает в эфир Арету Франклин. Терпеть не могу Арету. Ты ненормальная, сказала Наташа. Ты хоть представляешь себе, что это значит — уйти от мужа и снимать квартиру с любовником, у которого жена и двое детей? Тебе никто не рассказывал, на что способны эти брошенные сучки, жены? Весна рассказывала, сказала я. Отлично, давай повторим пройденный материал, сказала Наташа. Она будет звонить ему днем и ночью. Его дочери тут же начнут ходить на французский, английский, испанский, теннис, математику, подводное плавание, горные лыжи, кроме того, она переведет их в частную школу. В полночь, в три часа утра, в любое время у этих оставленных детей будут постоянно возникать какие-то проблемы. Они будут приходить к вам на обед и спрашивать: папа, почему ты нас бросил? А если бы не папа, им нечем было бы прикрыть их толстые жопы! Их мама зарабатывает недостаточно. Ты знаешь, сколько стоит прием у зубного, а все эти проволоки и устройства для выравнивания зубов, видимые и невидимые. Брошенные суки имеют в запасе сто способов погубить твою жизнь. Его дети станут твоей заботой. Что придумать на выходные, чтобы им не было скучно? Твой второй муж из года в год до самой смерти будет покупать подарки на день рождения бывшей жене, чтобы хоть как-то смыть с себя вину перед детьми. Тебе придется выбирать духи и шелковые платки для бабы, без которой ты бы прекрасно обошлась в своей жизни. Ты будешь работать сверхурочно, чтобы вы смогли оплачивать репетиторов этим детишкам, которым сам бог не помог бы исправить отметки. Хотя вы оплачиваете им целую роту репетиторов, о каждой двойке эти дети будут с веселым визгом сообщать по телефону: а мне поставили кол за контрольную! Ты знаешь, что такое жить с разведенным мужчиной, который из первого брака тащит на своем горбу двоих засранцев? Впустить в свою жизнь бывшую жену и мать его двоих детей?! Дорогая моя, ты стоишь перед страшным выбором — остаться с мужем, который тебя колотит, или уйти к ебарю, который тебя прекрасно ебет, но который из-за всех этих проблем очень скоро перестанет ебаться! Хорошо, не будем сбрасывать со счетов то обстоятельство, что он не станет тебя бить! Мы с ней сидели в кабинете начальницы, там было спокойно, работал кондиционер, мы попивали холодное серое пиво, Наташа покрывала свои длинные крепкие ногти лаком. Светло-розовым. А зачем тебе, она подняла на меня большие светло-карие глаза, уходить от мужа?! Почему ты не можешь трахаться и с ним, и с любовником? Перед мужем ты всегда можешь разыграть воспаление яичников, а со вторым всегда можешь где-нибудь укрыться, два-три раза в месяц. Да у тебя за спиной стоит вся редакция! Твою мать! Сорок человек, и каждый из них в любой момент обеспечит тебе алиби! Зачем тебе менять одно дерьмо на другое. Если тебе так уж хочется уйти от мужа, уходи одна, найди себе квартиру и живи одна, снова найди себя, но одна! Он меня разыщет, сказала я, взломает дверь, убьет меня. А если я уйду от него к кому-то, он меня не тронет. Господи боже мой, сказала Наташа, ты ищешь мужчину, который сможет защитить твои тылы? Где он, такой мужчина? Если он и существует, то это определенно не отец двух малюток! Мужчин, которые способны обеспечить женщине надежный тыл, не существует, их нет, запомни ты это! Все мужчины, которых мы хотим заполучить и в конце концов заполучаем, чтобы на них опереться, опираются на нас. Очнись! Успокойся, найди себе кого-нибудь без детей, или, еще лучше, закажи убийство мужа, а перед этим застрахуй его жизнь. Я, кстати, внештатно подрабатываю в австрийской конторе по страхованию жизни. Наташа засмеялась, подняв кисточку.

Ничего смешного, сказала я. В этой жизни по свету ходят и другие мужчины, такие, которые вообще не заботятся о детях, бросают жен, меняют любовниц, женятся по десять раз, не помнят, как зовут их детей, все вы меня просто пугаете. Почему вы все твердите мне, что именно мой любовник будет заботиться о своих детях больше, чем о своем хуе, что он будет стараться угодить своей бывшей, что наша совместная жизнь превратится в постоянную головную боль из-за детишек, которых он сделал с бывшей? Все вы разведены, у всех вас любовники, вы живете с отцами чужих детей, не уходите от них, читаете чужим детям на ночь сказки, а меня пугаете?! Все! С кем ни заговоришь, каждая из вас рассказывает о том, как это ужасно — бросить мужа, и при этом вы все бросили своих мужей! Все вы врете, просто завидуете моему счастью! Вовсе нет, сказала Наташа. Мы хотим тебе помочь. Ты вся во власти чувства собственной вины, вопросов справедливости и несправедливости, веры и вечной любви. Жизнь это не то что ебля с вздохами и потом. Жизнь — это гимнастика. Сколько сил вложишь, реальных сил в реальный проект, столько и получишь назад. В любовь никогда нельзя вкладывать все. Любовь, или то, про что ты думаешь, что это любовь, то есть полная отдача себя кому-то, у кого между ног есть то, чего нет у тебя, это не любовь. Это херня. Мужчины — это не что иное, как существа, с помощью которых мы получаем оргазм и деньги, правда, не всегда в одном флаконе, но ничего большего от них не следует ждать, все остальное ложь и пропаганда. Нам с тобой, старушка, не по двадцать лет, забудь любовника, у которого дома до хренища голодных ртов, измени себя, жди меньше, получишь больше! Но я должна что-то сделать, сказала я, я не могу больше его выносить. Сру кровью, у меня началась одышка, волосы выпадают, сохнет кожа, голова в каких-то болячках, стоит увидеть его голое тело, и начинается менструация! Посмотри, как у меня грудь высохла, я расстегнула блузку, здесь все страшно чешется, сказала я и начала чесать грудь, тут же выступили капельки крови. Ох, сказала Наташа, действительно дело дрянь.