Ариана Ди - Любовь садиста

Сажусь на диван и несколько минут наблюдаю за мнущейся у окна девушкой.

— Иди сюда, — не выдерживаю я ее топтаний. — Правила хоть объясню.

Вступительное фаершоу с танцами как раз заканчивается и скоро объявят бойцов.

Виола слушается и вот мы уже вместе наблюдаем за представлением.

— Сегодня будут сражаться два давних врага. Роланд и Варрава. Погоняла у них такие, — уточняю во избежание недопонимания. — Они постоянно сменяют друг друга в таблице первенства. Мы раньше никогда не ставили их один на один, поэтому сегодня в своем роде эпохальное событие.

— Но тебе не очень интересно, да? — прилетает очередной странный вопрос.

При чем тут мой интерес вообще?

— Да, — нехотя отвечаю. — Это сплошной расчет. Мы наблюдаем за боями, прикидываем, из кого может получиться чемпион; выбираем двоих, поддерживаем в них соперничество, но на расстоянии, совместный бой не проводим. Они обрастают славой, поклонниками, которые на них ставят. Потом наконец позволяем им выяснить кто сильнее на ринге. Снимаем огромную прибыль. Дальше будет реванш. И не менее огромная прибыль.

— Гениально, — одобрительно кивает Виола, и я даже улыбаюсь от столь бесхитростной похвалы.

— Руслан? А чем тебе не угодил Паша?

И снова здравствуйте. Когда же у нее пройдет синдром незнайки?

— Характерами не сошлись. А тебе, я вижу, он очень угодил.

Виола неопределенно пожимает плечами и этим выводит из себя. Манипуляция в чистом виде. Она реально считает, что я поведусь? Не с тем связалась, сейчас проведу мастер-класс по управлению чужими эмоциями…

— Переспала с ним уже? — флегматично спрашиваю, и рыбка, конечно же, клюет.

— Мы знакомы неделю!

— Паша отлично умеет ездить по ушам. Сама не заметишь, как будешь молиться на него.

— Я не дура, — обижается девушка и с видом оскорбленной принцессы отодвигается на другой конец дивана.

Нет, нет, игнорировать меня нельзя. Подсаживаюсь к ней вплотную и приобнимаю за плечи.

— Ну что ты надулась? — пытаюсь говорить покровительственно, копируя женины интонации. — Пойми, я этого балбеса знаю дольше, поэтому предостерегаю. Ты пока очень юна, чтобы раскусить его.

— Какая поразительная забота, — цедит Виола сквозь зубы.

Отлично, я почти у цели. Сейчас она мне все выложит про их «отношения».

— А почему нет, собственно? По-твоему я могу ехать за тобой посреди ночи за город, но не могу дать дельный совет, который позволит избежать неприятностей? Твое недоверие ранит меня в самое сердце.

— Ты рехнулся? — выдает Виола и…охренеть… смотрит так, будто и правда ищет во мне признаки сумасшествия. — Ты садист с целой кучей психологических травм, вызванных поступками матери. Еще и бандит! И знаешь, я тут подумала: было бы странно, если б ты мне не помог тогда. Я безусловно благодарна, но наделять тебя рыцарскими качествами не стану. И доверять, к слову, тоже. Поэтому отсядь, пожалуйста.

— Нет, мы не все выяснили. Мне нужна причина.

— Чего?

— Моих поступков. Зачем я привел тебя сюда, завел этот разговор.

— Издеваешься, — ни секунды не размышляет Виола. — Каждый раз, когда мы видимся, ты играешь роль провокатора.

— Возможно, — не к чему отрицать очевидное. — Но ты не была против, я прав? Иначе избегала бы меня или на худой конец пожаловалась брату. И сейчас не ушла.

— Я все-таки хочу увидеть бои.

— Будем считать, поверил.

Какое-то время мы сидим молча и упорно делам вид, что наблюдаем за схваткой чемпионов. Я до сих пор приобнимаю Ви, и она не предпринимает попыток освободиться. Докатился, блин. Только пока сам не понял до чего.

— Руслан, — тихо зовет девушка. — А что происходит?

— Роланд выигрывает. Но могу поспорить, что скоро он сдаст и Варрава одним ударом его вырубит.

— Я не об этом. Что происходит между нами?

Мне бы рассмеяться, отделаться пространной фразой, перевести тему, но…гадство…я и впрямь задумываюсь над вопросом.

Еще в самом начале я хотел подразнить хорошенькую сестренку друга, меня забавляли ее реакции и подначивал негласный запрет. А потом…что же произошло потом? Что мне от нее надо?

Отодвигаюсь немного и сажусь вполоборота к Виоле, она копирует мою позу. Теперь нам удобней считывать друг друга.

— Почему ты постоянно о чем-то спрашиваешь? Неугомонная, — за усмешкой прячу отсутствие ответа.

— Ты поступаешь так же, — говорит Виола. — Это называется общение.

Любопытно. Не замечал.

— В любом случае я не сбираюсь тебя соблазнять. В отличии от Паши. Стоит прислушаться ко мне.

— Он кажется хорошим…

— В отличии от меня, — озвучиваю витающую в воздухе недосказанность.

Виола поджимает губы, будто ей неловко, но мои слова не опровергает.

— Я хочу попросить тебя не устраивать больше…подобное, — она обводит рукой помещение. — Не к чему нам встречаться тет-а-тет.

— Неужели боишься влюбиться? Или уже? — наигранно удивляюсь.

— Нет. Никогда. Мне в какой-то степени льстит твое внимание, но, повторюсь, я не дура. У нас нет ничего общего, кроме парочки неоднозначных разговоров. И к Паше ты несправедлив. Вы не виделись долгое время и, предполагаю, у вас много нерешенных проблем из прошлого. Ко мне это не имеет никакого отношения.

— Ты давишь на корню все мои благородные мотивы, — усмехаюсь я.

— Я просто не понимаю, почему ты внезапно озаботился моей личной жизнью. И без тебя разберусь.

— Смешно, Женя ответил почти также.

— Вот! Тебе стоит прислушаться к тому, что мы говорим, — возвращает она мою фразу. — Я же не настаиваю на вашем с Пашей примирении.

— А ты попробуй, — забавы ради прошу ее.

Виола морщится, отрицательно качает головой, что совсем не вяжется с ее последующими словами.

— Он рассказывал о вашем детстве. О трудностях и переживаниях. Он о многом жалеет и, мне кажется, хочет все исправить. Но ты ведь… — мучительно подбирает определение девушка.

— Зло в чистом виде? — помогаю я.

— Сложный.

— Согласен. А все потому, что не настроен выслушивать мнимые стенания инфантильного мальчишки.

Виола закатывает глаза.

— Какой же ты…

— Сложный?

— Придурок!

Опа! Оскорбления? Неожиданно.

— Паша ничем не хуже тебя. Он на минуточку тоже жертва эгоизма ваших родителей.

— Осторожно, Ви, — предостерегаю распалившуюся девчонку, которая ни с того ни с сего возомнила, что дохера много понимает.

Но она отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи.

— Нет уж! Я выскажусь, ты сам разрешил! Так вот, — начала вщать она и зачем-то вскочила с места, — твоя мать отвратительный человек. Она сделала очень больно своим близким, простить такое не просто. Я бы сказала — невозможно. Но твой отец, которого ты восхваляешь, поступил не лучше! Вдумайся, он растил вас в адских условиях. Заставлял каждый день видеться с этой женщиной и делать вид, что все нормально! Он использовал вас, чтобы свести с ней счеты.

— Я вижу ты очень плотно успела пообщаться с Пашей, — еле сдерживаюсь, чтобы не размазать зарвавшуюся девку по стеклу. — Меня не интересуют его интерпретации «несчастного» детства. Они продиктованы обидами и комплексами.

— Но это правда! — по-детски выкрикивает Виола. — Ты не замечаешь очевидного.

Поднимаюсь и в два шага делаю то, что хотел: прижимаю девушку за плечи к стеклу.

— Я по-твоему тупой? — спрашиваю обманчиво спокойным тоном. — Отвечай!

— Нет.

— Ты зря тут распиналась, пересказывая мысли моего брата. Он слаб, и поэтому жалостлив. Это ведь была не единоличная месть со стороны отца.

Виолины глаза расширяются и в них появляется страх. Дошло наконец-то.

— Я был очень зол. И моя злость требовала выхода. А Паша…он притворщик. Хотел, чтобы все было как прежде и с чего-то решил, что это возможно. Надо только забыть и принять раскаяние матери. Но мы с отцом не могли, по понятным причинам. Поэтому и стали теми самыми монстрами, которые все испортили.

— Он ее тоже не простил. Но при этом был не способен на столь изощеренную месть. это привело к тому, что он остался один. Разве плохо желать спокойствия?

— Его выбор, — холодно отвечаю я и отпускаю Виолу.

Из них выйдет отличная пара. Недолговечная, правда. Жаль, время впустую потратил — Виола определенно не стоит моих усилий. Стягиваю подаренный напульсник, очень даже красивый и в моем стиле, но я не сентиментальный придурок. Пусть валяется здесь, кто-нибудь да заберёт.

Виола.

Просыпаюсь как от толчка и быстрым взглядом окидываю комнату. Пытаюсь поймать какую-то ускользающую мысль, но она не дается. Наверно, сон страшный приснился. И не мудрено, вчерашний вечер оказался хуже любого кошмара.

На часах девять утра, можно было бы поспать, но надо заняться чем-нибудь полезным, пока Рустам спит. Выхожу в коридор и встаю как вкопанная, потому что в воздухе витает аромат свежесваренного кофе. Точно! Как я могла забыть, что Руслан вчера остался с ночевкой.

Я затаилась словно вор и боялась пошевелиться. Глупо, нелепо, но бешеное сердцебиение не удавалось унять. Как мне себя вести? Холодно и отстраненно? Или продемонстрировать злость? А есть ли она, эта злость?

— Соберись, — шепчу еле слышно и делаю пару осторожных шагов в сторону кухни. Заглядываю — пусто. Дверь в ванну открыта и там тоже никого. Уже без прежней паники осматриваю детскую и гостиную.

Ушел. И прихватил дубликаты ключей, потому что на полке я их не обнаружила.

Умываюсь и вопреки недавним планам возвращаюсь в постель. Укрываюсь с головой одеялом и до боли зажмуриваю глаза. Почему все так сложно? Я борюсь, рвусь изо всех сил, стремлюсь куда-то, но ничего не получается.

Никому не ведомо будущее, но большинство людей хоть немного представляют, каким оно будет. А я не могу, потому что жизнь в определенным момент превратилась в американские горки. И управляет ими Руслан Бестужев.

С самой первой встречи он поразил меня, околдовал, подчинил. По сравнению с ним все остальные мужчины казались скучными и безликими. Я пыталась сопротивляться, внушала себе, что рассчитывать на искренние чувства с его стороны смешно. Но наши встречи, наши разговоры не позволяли угаснуть интересу. Даже обычное упоминание Руслана в речи других людей усугубляло мое состояние. Я хотела знать о нем больше, хотела понять, что им движет. Искала ли я во всей собранной информации хоть каплю надежды на отношения? Возможно. Сейчас трудно сказать, ведь я старалась мыслить здраво и не окунаться в омут собственных фантазий.

И в итоге случилось невозможное. Я стала девушкой Руслана, приняла его садистские склонности и получала от них своеобразный кайф.

По телу прошла дрожь, когда воспоминания запустили фантомные ощущения чего-то терпко-сладкого и невероятно приятного. Те самые эмоции, которые проникают в тебя, делая счастливой, потому что есть стопроцентная уверенность в том, что тебя любят, что ты нужен, что все будет хорошо.

Взаимность.

Как много в этом слове. Радость и боль, свобода и плен, вопрос и ответ.

Случится ли она снова в моей жизни?

Руслан.

— Все, друг, это пи*дец! Жопа полная. Денег нет, дыра вот такенная, — Степа разводит руки в стороны, после чего с размаху опускает кулак на мой новенький дубовый стол. — Падлы узкоглазые! О всех счетах знали.

— Допустим, не о всех, — спокойно говорит Женя, сидящий напротив меня в кресле. — Большая часть хранилась налом. Я его обезопасил.

— Но гниду эту надо найти! — не унимался Степа. — И заменить всех!

— Там есть и нормальные ребята, — не соглашается Женя.

— А ты их нормальность как проверял? Раком? Зачистить, срочно, чтобы рисков не возникало.

— А нормальность новых ребят ты как проверять будешь? Риски были всегда и подставы тоже, но мы почему-то не визжали словно конец света наступил.

Я уже минут десять следил за диалогом друзей и боролся с желанием послать их к черту. Но, к сожалению, пока работа не налажена придется действовать сообща. Зато потом каждый займется тем, в чем разбирается: Женя цифрами и переговорами, Степа безопасностью и сопровождением.

— Стоп! — вмешиваюсь, когда мат начинает литься сплошным потоком. — Вместе отберите самых надежных, а я решу, кого оставить. Женя, на тебе Левко, пусть обновит системники. Степа займется подбором новых сотрудников. В первую очередь в казино на Мойке. Оно неделю как открыться должно. А я с московскими порешаю. Товар пора переправлять, а они тупят.

Парни уходят, но долго в одиночестве я не остаюсь.