Оливия Уэдсли - Любовь Сары Дезанж

Несмотря на свой расстроенный вид, лицо его сияло.

— Хорошо, что вы приехали этой дорогой. Другой путь испорчен и его починяют. Мой автомобиль испортился. Тебе придется прислать человека за моей машиной и отвести ее в гараж для починки.

Колин позвал его и он только сейчас заметил Чарльза.

— Как вы поживаете, Картон? — вежливо спросил он.

Чарльз поздоровался с ним.

— Вы уезжаете, я слышу?

— Да, сегодня ночью.

Юлиан положил свой чемодан в автомобиль и начал одевать перчатки.

Картон продолжал:

— Я завидую вам. У вас такая интересная работа. Между прочим, я чуть не забыл. Я должен поздравить вас.

Взгляды обоих мужчин встретились. Взгляд Юлиана был холодный и спокойный, взгляд Чарльза — вызывающий.

— Благодарю вас, — спокойно ответил Юлиан.

— Это тайна, неправда ли? — спросил Чарльз.

— Что именно? — резко спросил Юлиан.

Чарльз рассмеялся:

— О, я не хочу быть нескромным.

Пустив машину в ход, он скоро скрылся из виду.

Юлиан сел у руля и посмотрел вслед удалявшемуся автомобилю. Он был уверен, что Сара никого не примет сегодня, даже Картона.

Он все еще видел ее бледное, залитое слезами лицо, вспоминал об их последнем поцелуе. Вчера в это время он приехал к ней в замок Дезанж, а теперь он покидал ее. Как сон пролетели последние недели; они так часто говорили о предстоящей разлуке, но в душе им казалось, что час разлуки никогда не настанет. И вот, этот час настал!

Юлиан глубоко вздохнул и пустил в ход автомобиль. Машина быстро понеслась вперед. С болью сердечной Юлиан вспомнил часы, проведенные вместе, сладость поцелуев, полное забвение всего остального, кроме их страстной и нежной любви. Как долго продлится разлука, когда они снова будут принадлежать друг другу навсегда?

Колин громко позвал его.

— Юлиан, вы забыли ваш портфель с бумагами.

Он рассмеялся, Когда Юлиан быстро повернул автомобиль, даже Доминик Гиз печально улыбнулся.

— Я пойду в замок через парк, — сказал Юлиан.

Он остановил автомобиль под тем же вязом, спрыгнул на землю и быстро удалился. Колин и Гиз прислушивались к его шагам, затихшим в отдалении.

— Мы можем подождать. Здесь хорошо и прохладно, — заметил Колин, зевая.

Гиз очень устал. Последние недели были для него сплошным страданием. Он рассеяно согласился с Колиным. День разлуки с сыном казался ему кошмарным сном. Она ничего не рассказала Юлиану, а теперь она уже ничего не успеет сказать ему.

Выйдя из автомобиля, они медленно направились в парк. Замок виднелся между деревьями. Гиз увидел большую террасу с навесом, широко открытые окна, лужайки снежно зеленой травой, пестрые клумбы цветов, площадку для тенниса под тенью густых каштанов. В парке было очень прохладно и тихо. Казалось, все спало вокруг под ярким светом солнца.

Колин с громким восклицанием восторга оглянулся кругом. Старый Гиз молчал, погруженный в свои тягостные мысли.

Чарльз не встретил ни одного лакея. Остановив автомобиль близ самого здания, он вошел в замок через террасу. На пороге прохладной гостиной, где воздух был напоен запахом цветов, он остановился. Сара лежала на диване. Она не спала и не рыдала, но слезы беспрерывно катились из ее глаз и падали на руки.

Чарльз вздрогнул, пораженный ее горем и беспомощностью. Он бесшумно подошел к дивану и прежде, чем Сара успела крикнуть, он обнял ее и прижал к себе с такой силой, что она не могла сопротивляться. Ее беспомощность еще больше разжигала его страсть, мутившую разум и горевшую в его крови.

— Вы думали, что избавились от меня, — прошептал он, низко склонившись лицом к ее лицу. — Вы думали, что можете безнаказанно играть мной. Я мог кое-что рассказать Гизу, неправда ли, но я жалел вас, несмотря на то, что вы были жестоки ко мне. Вы не доверяли мне, вы даже скрыли от меня, что вы помолвлены, но нам не удалось обмануть меня.

Он рассмеялся, почти задыхаясь. Сара побледнела. Она ненавидела ею. Его прикосновение вызнало в ней отвращение и бешенство, но она была бессильна и не могла вырваться из его объятий, сжимавших ее, словно железные тиски.

Внезапно он перестал смеяться.

— Сара, Сара, — прошептал он, — я хочу что бы вы были моей. Разве вы забыли о тех поцелуях! Все эти месяцы я ждал и надеялся, и вы не оттолкнули меня. Это было лишь игрой, но вы сами не верили, что мы можем остаться только друзьями после того, что было когда-то. Вы помните наши поцелуи, тогда вы еще любили меня. Но вы поцелуете меня теперь…

Сара ответила гневным шепотом:

— Нет, я лучше умру.

— Вы думаете о поцелуях Юлиана?

Вы рассказали ему о нашей прежней любви?

Ее глаза сверкнули:

— Вы — подлец!

— И несмотря на это, вы все же когда-то любили меня. Вы забыли, Сюзетта! Вы поцелуете меня снова и тогда я уйду!

— Я уже сказала вам, что лучше умру, чем поцелую вас. Я презираю вас.

— Не будьте такой пылкой! Вы ненавидите меня. Может быть и моя любовь к вам сейчас ни что иное, как ненависть, ненависть за то, что вы оскорбляете меня. Может быть, я хочу отомстить вам за паши оскорбления. Вам безразлично — люблю ли я вас или ненавижу? Но я схожу с ума по вас, я не могу жить без тебя, Сюзетта, и ты будешь принадлежать мне!

Он нагнулся над ней и поцеловал ее в губы.

Юлиан, вошедший неслышно через открытые двери террасы, сразу охватил эту картину, сердце его замерло, затем забилось с бешенной силой. Он хотел крикнуть, но не мог. Он знал, что сейчас в следующее же мгновение, убьет Чарльза. Он протянул руку, словно его пальцы уже обхватили горло Чарльза.

Сдавленный хрип вырвался из его горла, и Чарльз выпустил Сару из своих объятий.

Она ничего не услышала и лежала неподвижно с закрытыми глазами.

Чарльз поднялся навстречу Юлиану. Его лицо побледнело, глаза сверкали. Он рассмеялся тихо, почти беззвучно, и этот смех подействовал на Юлиана, точно удар.

Одним прыжком он очутился около Чарльза.

Услышав его движение, Сара открыла глаза. Она увидела лицо Юлиана, искаженное, неузнаваемое.

С громким криком она бросилась к обоим мужчинам.

Громкое дыхание, сдавленное проклятие, затем раздался прерывистый голос Чарльза.

— Все лето… она со мной… а теперь она и вы… глупец!..

Его голос пресекся от ненависти.

Саре казалось, что перед ее глазами проносились черные и багровые полосы, среди которых мелькало бледное, искаженное лицо Юлиана. Затем раздался глухой стук, глубокий вздох и Юлиан, покачнувшись, упал, ударившись головой о подножье мраморной колонны. Белый мрамор окрасился кровью.

Сара подбежала к нему, опустилась около него на колени и заглянула в безжизненное лицо Юлиана. Она подняла его красивую голову и прижала ее к своей груди. У него были такие мягкие блестящие волосы, которые она так любила. Неясная мысль мелькнула в ее мозгу: «Рана… кровь… нужно перевязку…».

— Юлиан, — шептала она, — Юлиан.

Какая-то тень появилась над ней. Она подняла голову и отпрянула в ужасе. Сквозь черно-багровые полосы, мелькавшие перед ее глазами, она увидела лицо старого Гиза. Оно было неподвижно, словно застыло в ужасе. Он даже не остановился около Юлиана, а подошел к Картону и нагнулся над ним. Затем он вернулся к Саре.

— Картон умер, — сказал он беззвучно.

Стоя над ней, старик пристально глядел на нее. Затем он внезапно обернулся, подбежал к двери, запер ее и закрыл все ставни на окнах, так что в комнате воцарился полумрак. Он оттолкнул Сару от Юлиана, но она успела обвязать ему голову своим шелковым платком, который окрасился кровью. Гиз взял вазу с цветами, обмакнул свой носовой платок в воду и начал вытирать кровь на мраморном подножьи колонны, пока не осталось ни малейшего следа.

Тем же беззвучным голосом он заговорил:

— Вся его карьера, его жизнь… погибла… из-за вас…

Она старалась остановить его, поймать его руку, но он оттолкнул ее так, что она чуть не упала. Сквозь туман, окружавшей ее, она услыхала его беспощадные слова.

— Вот до чего вы довели его. Вот к чему привело ваше тщеславие, за которое поплатились оба, за которое поплатился Юлиан.

Он стоял над ней, подняв руку, словно для удара. Глаза его угрожающе смотрели на нее.

— Что вы можете сказать теперь?

Сара встала и взглянула на него, уничтоженная силой его обвинения. Он не спускал с нее глаз, гипнотизируя ее своей ненавистью.

— Должен ли Юлиан отвечать за это?

Сара прижала руки к сердцу.

— Я буду нести ответственность за все, ради моей любви, — сказала она.

Гиз нагнулся вперед, глядя ей в глаза, и произнес очень быстро.

— Время не терпит. Колин здесь. Я позову его. Мы можем увезти Юлиана. Никто не знает, что он вернулся, всем известно, что он уехал час тому назад. Никто не знает, кроме вас.

Наступила тишина. Пробили часы. Где-то вдали раздался звук проехавшей телеги.

— Я поняла, — сказала, наконец, Сара.

Гиз посмотрел на нее, затем спокойно отпер дверь и вышел из комнаты, оставив ее одну с Юлианом и Чарльзом.

А Чарльз был мертв. Когда то она любила его, когда-то, много лет назад, а теперь она погубила его «ради тщеславия». Ее возлюбленный убил Чарльза. Юлиан был убийцей. Нет, нет, это невозможно! Юлиан, целовавший землю, по которой ступала ее нога. Только вчера в еловой роще он упал перед ней на колени…

Гиз быстро и бесшумно вернулся в сопровождении пожилого человека.

Колин вздрогнул при виде Чарльза и в ужасе облизнул пересохшие губы.

— Между графиней Дезанж и господином Картоном произошла борьба, — тихо произнес Гиз, — он упал на пол и умер. Юлиан уехал час тому назад.

Обернувшись к Колину, он резко спросил:

— Вы поняли?

— Да, да, — неслышно пробормотал Колин, — Я понял.

Нерешительно взглянув на Сару, Колин спросил:

— Вы здесь? Вы слышали? Вы согласны?

Гиз прервал его, приказав:

— Скорей!

Они нагнулись над Юлианом и подняли его. Он застонал. Сара вскрикнула.

— Боже мой, — прошептал Колин. — Гиз!

Но Гиз не слушал его. Задыхаясь, он подошел к двери, толкнул ее ногой и они оба вынесли Юлиана на террасу, а оттуда в парк. Парк был пуст. Они исчезли за поворотом тенистой дорожки. Скрипнула калитка, зашумел мотор автомобиля и его шум замер в отдалении.

Сара вернулась в гостиную и подошла к колонне. Мрамор был безупречно чист, ни единого пятнышка крови ни на камне, ни на ковре.

Взгляд ее упал на Чарльза. Вздрогнув, Сара подбежала к звонку и рванула его с такой силой, что шелковый шнур остался у нее в руках. Кто-то постучал в дверь. Она была заперта. Тревожный стук повторился.

Сара рассмеялась. Игра началась.

Снаружи постучали в закрытые ставни. Терраса наполнилась людьми:

— Войдите! Войдите! — крикнула Сара и показала вошедшим на неподвижную фигуру, лежавшую на полу.

— Он умер, — сказала она беззвучно. — Я убила его!

Мнение света разделилось. Лишь немногие были на стороне Сары, и эти немногие были большей частью ее друзья, не оставившие ее в беде, остальные осуждали Сару.

В обществе и в прессе поднялся невообразимый хаос сплетен и перессудов. Некоторые газеты старались оправдать ее и находили, что это был поступок женщины, защищавшейся от наглого насилия.

Колин присоединился к этому мнению и поддерживал его, словно находил в этом некоторое утешение.

— Да, да, я придерживаюсь этого мнения, — лихорадочно говорил он.

Колин сильно похудел, осунулся и находился в постоянной тревоге. Жизнь стала для него адом. Он не знал на что решиться и готов был сознаться в правде, но боялся больше за себя самого, чем за Юлиана. Он проклинал старого Гиза за его предательство, но знал, что не мог выдать тайны. Он сам помог унести Юлиана и даже способствовал старику увезти Юлиана на яхте одного из своих друзей. В обществе никто не знал о помолвке Сары и подозрения не могли пасть на Юлиана. Он был в безопасности.

— Да, он спасен, — беспокойно говорил Колин Саре.

Вначале не все, однако, шло гладко. Лукан не хотел поверить случившемуся.

— Почему вы не послали за мной? — спросил он Сару, внимательно глядя на нее прищуренными глазами. — Почему? Вы могли протелефонировать мне и сказать, что Картон умер от разрыва сердца. Так и было наверно, и я мог бы замять дело, если бы вы во время вызвали меня.