Оливия Уэдсли - Любовь Сары Дезанж

Хэкки сидела в своей комнате, штопая шелковый чулок. Она с удовольствием прислушалась к звонку. «Я была права», подумала она с торжеством, «я доставила ей неприятность».

Настроение Хэкки еще улучшилось, когда к ней явилась изящная Лизетта, носившая шелковые чулки и туфли на поразительно высоких каблуках.

— Поторопитесь! Звонят! — упрекнула ее Хэкки.

— Я заблудилась, — заявила Лизетта ломанным английским языком.

Хэкки повела Лизетту в комнату леди Дианы. Постучав, она открыла дверь и мягко втолкнула Лизетту. Закрыв за ней дверь, она услышала громкий взволнованный голос леди Дианы. Хотя она не понимала по-французски, но по резкому тону произнесенных слов она поняла, что леди Диана расстроена и в плохом настроении. Хэкки с удовлетворением покачала головой и вернулась в свою комнату.

Для Чарльза Картона Сара когда то была маленькой скромной девочкой, пугливой и затерянной в небольшом, уютном и шумном доме своей матери, где всегда бывало слишком много мужчин, из которых некоторые чувствовали себя, как дома.

Сара постепенно превращалась в прелестную юную девушку — подростка и Картона забавляло гулять с ней, возить ее в зоологический сад по воскресеньям, на утренние спектакли в театр, покупать ей подарки: конфеты, перчатки, изящные зонтики. Затем Чарльз однажды убедился, что Сара уже не была подростком, и она все больше и больше нравилась ему, а Сара обожала его. Сначала он был тронут ее чистым, пылким чувством, затем начал тяготиться им. Такие отношения между сорокалетним мужчиной и семнадцатилетней девушкой не могут долго продолжаться, если он не настолько увлечен ею, чтобы жениться на ней.

Чарльз Картон был светским человеком и пользовался большим успехом у женщин. Для людей такого типа любовь только мимолетное приключение, сменяющееся новым, как звенья одной цепи. Чарльз Картон был для Сары первой страстной любовью, для которой Сара была готова пожертвовать всем. Он был слишком осторожен, чтобы сделать решительный шаг, но любовь Сары была для него новым приятным развлечением, которое радовало и забавляло его. Когда же над ним начали шутливо издеваться в клубах, он испугался, что станет всеобщим посмешищем. Он начал тяготиться пылкой страстью девушки и решил положить этому конец. Он избегал бывать в доме леди Дианы и вместо писем посылал Саре подарки.

Будучи оптимистом, Картон утешал себя, что Сара поймет его. Но поведение Сары глубоко его разочаровало. Она не понимала или не хотела понять его и продолжала считать, что ничего не изменилось. Чарльз не приходил. Он не приходил так долго, что Сара, наконец, решила разыскать его. Его не было дома, когда она явилась к нему, и она осталась, желая дождаться его прихода.

Когда явился Чарльз с одним из своих друзей, он застал у себя Сару. Она увидела только Чарльза, который открыл входную дверь своим ключем и вошел первый, незамеченный лакеем. Лампы еще не горели и комната освещалась лишь пламенем камина.

Сара поднялась ему навстречу и сказала:

— Я не могла больше ждать. Я так хотела видеть вас.

Конечно, об этом потом столько говорили в обществе. Все были того мнения, что от нее всегда можно было ожидать что-нибудь подобное, «Дочь, достойная своей матери», и так дальше, и так дальше…

Леди Диана была вне себя. Она не терпела скандала и считала, что Сара погубила себя в глазах общества своим необдуманным поступком вызвав взрыв негодования, сплетен и осуждений, коснувшихся не только Сары, но и самой леди Дианы. Она отравляла жизнь Сары и не считалась с ее душенными страданиями. Клод приехал через год после этого. Он приехал погостить у леди Дианы, которая любила его отца, ненавидела его мать и уважала Клода из-за его богатства. Ей никогда не приходило в голову, что Клод может жениться на Саре, и она рассказала ему всю историю с Картоном, когда сидела с Клодом в своем уютном, ярко освещенном будуаре.

Клод встретился с Сарой во время обеда. Ему понравилась ей стройная высокая фигура и резкие манеры, при помощи которых она пыталась скрыть свое смущение. Клод не думал о женитьбе, после того как его бросила любимая женщина, но он очень жалел Сару, понимая, что она гибнет в такой обстановке. И потому он сделал ей предложение. Он сочувствовал ей и она нравилась ему.

У Клода было необыкновенно доброе сердце. Он знал Картона, но не питал к нему симпатии и с презрением относился к нему. Картон со своей стороны не был настолько благороден, чтобы понять благородство Клода, и в душе осуждал его и смеялся над ним. Но Картон был слишком умен, чтобы высказать свое мнение о Клоде и хранил молчание, когда речь заходила о нем. В глубине души он испытывал к нему чувство неприязни и раздражения, потому что Клод отнял у него Сару.

Если бы Сара вышла замуж за бедного человека. Картон охотно помогал бы ей. Но Клод был богат и занимал видное положение в обществе. Сару считали красавицей и общество признало ее. Картон не испытывал ни малейшего сожаления, когда узнал о болезни Клода.

Когда он теперь вошел в дом Клода, увидел всю роскошь и богатство обстановки, старое чувство неприязни к Клоду проснулось в нем. Лакей провел его в прекрасную комнату.

Вошла Сара и спокойно сказала, улыбаясь:

— Чарльз, вы?

В первое мгновение Чарльз не нашел что сказать и проклинал себя за свое смущение. Он намеревался соболезнующе спросить о здоровье Клода, но когда он очутился лицом к лицу с Сарой он настолько растерялся, что заговорил о погоде, о Париже и посторонних вещах. Его поражало самообладание Сары, которая беседовала с ним с вежливым спокойствием и безразличием светской женщины. Когда Сара нагнулась над серебряным чайником, он внимательно начал разглядывать ее лицо. Она была необыкновенно красивой и эта женщина когда-то страстно любила его.

С легкой усмешкой он внезапно спросил:

— Вы еще помните прошлое, Сара?

С некоторым удивлением он увидел, что краска залила ее лицо и белую шею, и его сердце забилось сильнее.

Сара спокойно посмотрела ему в глаза и ответила откровенно:

— О, да, — она остановилась, словно в нерешительности, затем продолжала: — Я часто вспоминаю прошлое, Чарльз, но эти воспоминания потеряли свою горечь и теперь не волнуют меня.

Картон понял, что она хотела сказать. Ее спокойный холодный взгляд говорил яснее слов, Что это была правда. Чувство разочарования проснулось в нем.

— Я рад, что играл такую небольшую роль в вашей жизни, — сказал он горько.

Сара не ответила на его замечание. Помолчав, она, как будто продолжая, заговорила о его пребывании в Париже и о его встрече с леди Дианой, которая в эту минуту вошла в комнату. Картон быстро поднялся ей навстречу.

Когда Картон разговаривал с леди Дианой, Сара внимательно взглянула на него. Она не могла определить какие чувства волновали ее, когда она смотрела на его красивое лицо. В глубине души она испытывала острую печаль, что любовь может пройти так безвозвратно, не оставив следа, кроме горьких, полузабытых воспоминаний. Когда-то она обожала этого человека, глядела в его темные, глубокие глаза, страстно целовала его высокий умный лоб, красиво очерченные тонкие губы. Как она могла любить его, радоваться его присутствию, быть счастливой в его объятиях?

Она прислушивалась к его мягкому красивому голосу, некогда так чаровавшему ее и думала с изумлением: «Я переживала все это, а теперь я сижу с ним здесь так спокойно, а прошлое ушло навсегда и воспоминание о нем стало мне безразличным». Но несмотря на это, ей хотелось доказать ему, как спокойна теперь ее жизнь.

Картон в разговоре осведомился о здоровье Клода. Новое чувство уважения к Саре, смешанное с завистью, проснулось в Картоне. Он должен был признаться, что Сара стала обаятельной женщиной. Хотя теперь она была недоступна для него, он не мог забыть, что когда-то она любила его. Картон невольно восторгался Сарой, но в его душе просыпалось смутное желание — нарушить покой ее счастливой жизни. Он был очень любезен с Сарой и вошел в роль старого друга.

Роберт, племянник Клода, быстро вошел в комнату.

Леди Диана, не знавшая его, бросила на него кокетливый взгляд и чарующая улыбка появилась на ее устах. Роберт расцвел при ее виде. Он немного походил на Клода. Он был очень молод, высокий, широкоплечий, с простодушным, но довольно красивым лицом. Немного смущенно он поздоровался с леди Дианой и Картоном и с мальчишеской улыбкой сел около Сары.

Роберту было двадцать лет и он должен был унаследовать большую часть состояния Клода. Он был сиротой и жил в Париже у Клода, но большую часть года проводил в имении Дезанж, которое должно было перейти к нему после смерти дяди. Он весело болтал, быстро кушая печение. С Сарой он был в большой дружбе с первого дня их знакомства.

— Вы читали газеты? — спросил он. — Какое чудное печение у тебя, Сара. Вы не читали газет? Жаль. Они переполнены отчетами о деле Люваля. Это громкое дело! Я уверен, что только Гиз спас Люваля. Вся зала суда гремела от аплодисментов после его речи, он сказал замечательную речь! Многие плакали. Я только что встретил Гиза с Адрианом. Он очень милый и вовсе не гордится своим успехом. Они выходили из суда и все смотрели на Гиза. Я поздравил его, а он рассмеялся. Он еще очень молод. Ему не больше двадцати пяти лет, неправда ли?

— Вы говорите о Юлиане Гизе? — прервал его Картон. — Умный малый! Я знаком с ним.

— Сколько ему лет, сэр? — осведомился Роберт.

— Кажется двадцать восемь или двадцать девять лет.

— Неужели так много! — наивно воскликнул Роберт.

— Что же мне остается сказать после этого, — рассмеялся Картон. Он держал руку Сары в своих и заглянул ей в глаза:

— Могу я еще придти к вам?

— Конечно.

Снова спокойная уверенная улыбка появилась на ее устах, что было неприятно Картону. Он пригласил Роберта к себе и молодой человек обрадовался приглашению.

— Он замечательно красив, — заявил Роберт, когда Картон ушел.

Леди Диана, увидев выражение лица Чарльза при прощании с Сарой, заметила, смеясь:

— Он когда то был влюблен в Сару.

Роберт тоже рассмеялся.

— У него не плохой вкус, — сказал он, с восхищением взглянув на Сару.

Закурив папиросу, он продолжал:

— Мы пойдем наверх теперь, Сюзетта? — Он взял Сару под руку и повел ее вверх по лестнице в комнату Клода.

— Я пригласил Гиза на обед, не спросив твоего разрешения. Но я уверен, что ты ничего не будешь иметь против. Я ведь собираюсь избрать карьеру адвоката и рад такому знакомству.

— Я рада, что он понравился тебе, — сказала Сара. — Я пошлю ему приглашение. В четверг, хорошо?

— Да, прекрасно! Благодарю тебя, Сюзетта. Я никогда не мог бы предположить, что леди Диана твоя мать. Она поразительно молодо выглядит. Сегодня я буду обедать дома.

— О, Роберт, — рассмеялась Сара. — Я позвоню Викгэмам и приглашу Памелу.

— Нет, не стоит, — энергично заявил Роберт. — У нас сегодня семейный обед и нам не будет скучно. Ты не находишь, что Памела еще так молода, почти ребенок?

— Конечно, между сорока восьмилетним и восемнадцатилетним возрастом существует некоторая разница, — серьезно согласилась Сара.

— Ты шутишь, — усмехнулся Роберт, но Сара заметила, как он внимательно прислушался к голосу леди Дианы, который донесся до них, когда она отдавала приказания своей горничной.

— Мы отправимся куда-нибудь сегодня вечером, — сказала она решительно. — Мы бы могли поехать в гости, но лучше пойти в театр. Франсуа по телефону закажет билеты.

Она не хотела присутствовать целый вечер при том, как леди Диана будет любезничать с Робертом.

— Вот я и привел его, — весело воскликнул Роберт.

Это было через три дня. Роберт легким дружеским движением подтолкнул Гиза.

— Он гулял, когда я встретился с ним лицом к лицу. Ты ничего не имеешь против того, что мы пришли слишком рано, Сюзетта?

— Я очень рада, — ответила Сара.

— Я также, — улыбнулся Юлиан.

— Господина Гиза сопровождал какой-то странный тип, — продолжал Роберт беспечно. — Он походил на профессора или что-то в этом роде. Он был растрепан, неаккуратно одет, в расстегнутом, развевающемся от ветра пальто, слишком широком для него, и с галстуком, сдвинутым набок.

— Очень неаккуратный профессор, — вставила Сара, смеясь.

— О, они так рассеяны, эти ученые люди, — сказал Роберт.

— Совершенно верно, Бобби, — произнес голос леди Дианы позади него.

Молодой человек покраснел, быстро обернулся и, немного задыхаясь, поздоровался с ней.

Она протянула белую стройную руку и поправила его галстук, который и так был безукоризненно завязан.