И действительно, из зарослей появилось несколько мужчин, с любопытством глядевших на происходящее.

Консепсьон и Джинни одновременно разразились криками, не уступая друг другу в красочности эпитетов. Бедняга Пако не знал, что делать. Ни одна не обращала на него внимания, и, к ужасу Дэвиса, Консепсьон выхватила нож: длинное лезвие зловеще блеснуло на солнце.

Не успел он опомниться, как Джинни подняла юбку и отстегнула кинжал, привязанный к бедру. Господи, откуда у нее такие привычки?

Пеоны явно не собирались вмешиваться, довольные неожиданным развлечением, поинтереснее петушиных боев, и даже начали заключать пари на победительницу.

Последовало короткое затишье; соперницы мерили друг друга злобными взглядами. Наконец Консепсьон решила пойти в атаку. Ощерившись, она с приглушенным ругательством рванулась вперед; блеск клинка отразился в глазах Джинни, почти ослепив ее. Лишь приобретенный в скитаниях инстинкт заставил ее развернуться и броситься всем телом на Консепсьон. Левая рука Джинни резко дернулась — нож вылетел из онемевших пальцев цыганки, она начала падать, но соперница вцепилась ей в руки, наклонилась и одним движением подсекла ноги Консепсьон. Та мешком свалилась на землю.

Не успела она опомниться, как Джинни уже стояла над ней на одном колене, держа у горла кинжал; другое колено с силой упиралось в живот Консепсьон.

— Пошевелись только, и я с радостью перережу твою злобную, лживую глотку, — процедила сквозь зубы Джинни.

Консепсьон сквозь удары сердца, громко отдававшиеся в ушах, со стыдом слышала издевательские реплики мужчин, восхищавшихся соперницей.

— Я никогда его не отдам! — вызывающе всхлипнула она. — Даже если уйду, он все равно найдет меня, а тебя бросит, бросит… если только не убьет раньше за все, что ты сделала!

— В таком случае, сука, может, сначала следует прикончить тебя и скормить стервятникам?!

В глазах Джинни Консепсьон прочла беспощадную решимость и дико завопила:

— Эта женщина сошла с ума! Она убьет меня!

— Может, немножко разукрасить тебе личико?! Тогда чужие мужья не будут обращать внимания на такую мразь, как ты!

— Нет! Нет! Пако, помоги мне!

Пако не мог поверить, что эта взбешенная ведьма, которая так спокойно собирается изуродовать человека на всю жизнь, — Джинни, давно и хорошо знакомая Джинни!

— Джинни, черт побери, ты слишком далеко заходишь!

Отпусти ее!

— Ни за что, пока не поклянется убраться отсюда и оставить Стива в покое!

И не успел Пако опомниться, как Джинни провела лезвием длинную кровавую линию по напряженному животу Консепсьон. Девушка закрыла глаза и завопила как сумасшедшая.

— Заткнись и дай слово, что оставишь моего мужа в покое, иначе распишу тебе физиономию, как картину!

— Клянусь, клянусь! Уберите ее! Помогите!

— Джинни! — заорал Пако, бросившись вперед. Но Джинни уже вскочила.

— Поскольку ты так трясешься над этой трусливой тварью, лучше уводи ее, да побыстрее! — И повернулась к остальным мужчинам, восхищенно взиравшим на нее:

— Ну?

Думаете нашли себе забаву? Надеюсь, хватило ума поставить на победительницу? А теперь на что глазеете? Может, отыскать ваших жен и рассказать, на что вы уставились?

— Сеньора… нет… мы просим прощения.

Один из мужчин, посмелее, ухмыльнулся:

— Зато по крайней мере у меня хватило ума поставить на хозяйку… не обижайтесь, прошу!

Услышав, что ее называют хозяйкой, Джинни громко рассмеялась:

— Ну что ж, думаю, у нас еще будет время познакомиться!

Пеоны робко заулыбались, глядя на нее с дружелюбным почтением.

— Вам понадобится помощь в доме, хозяйка? Мы пришлем женщин, — предложил кто-то, — Только не рассказывайте… о, драке сеньору, — вмешался другой.

— Лучше помогите сначала ему разобраться с ней! — показала Джинни на Пако, пытавшегося успокоить рыдавшую Консепсьон. Потом повернулась и с достоинством, которого трудно было ожидать от женщины в порванном платье и со стертыми ногами, взяла ребенка из трясущихся рук старика, все еще не сводившего с нее изумленного взгляда, и зашагала вверх по ступенькам.

Глава 47

— Должен сказать, что больше не боюсь оставлять тебя здесь одну, — заметил Пако. Уже одетый в дорожный костюм, он сидел в патио напротив Джинни.

— Говорила же, что смогу позаботиться о себе, — бросила Джинни. — А вот за тебя стоит беспокоиться — как ты перенесешь путешествие в Веракрус с этой цыганской сукой на шее! Смотри, чтобы она не воткнула в тебя нож, пока спишь!

Пако укоризненно взглянул на Джинни:

— Обязательно сыпать соль на рану? Честно говоря, девушка, я бы предпочел твою компанию, но, поскольку ты жена моего лучшего друга, придется довольствоваться тем, что есть! Не волнуйся, думаю, что сумею справиться с Консепсьон и заставить ее забыть о Стиве. Неужели считаешь меня неопытным юнцом в любовных делах? Я тоже умею сделать женщину счастливой.

Джинни громко расхохоталась:

— О Пако, мне будет так недоставать тебя! Надеюсь только… — Она неожиданно смолкла, закусив губу, и Дэвис тактично сменил тему:

— Эй, знаешь что? Эти развалины просто не узнать после той уборки, которую ты закатила! Только настоящая женщина может столько успеть за такой короткий срок! Ну, что думаешь о своем новом доме?

Лицо Джинни смягчилось.

— Знаешь, я словно во сне! Так и тянет ущипнуть себя неужели это и вправду мое? Не могу налюбоваться, Пако, — такие большие прохладные комнаты, и этот дворик, увитый виноградом, и запах цветов.

— Значит, решила осесть? Трудно представить тебя в роли домохозяйки! Постараюсь скоро навестить тебя — смотри не забудь отвести мне комнату для гостей!

— Мой дом — твой дом, — серьезно ответила она, сияя глазами, и, несмотря на простое платье, Пако подумал, что никогда не встречал дамы красивее и благороднее.

«Если Стив сделает что-нибудь… обидит ее… я сам с ним поговорю», — неожиданно решил Пако, удивив самого себя.

— Ну что ж, — выдавил он намеренно небрежно, — думаю, пора в путь, пока не стемнело. Через три дня я должен быть в Веракрусе. Не забыла, о чем я говорил? И что обещала Бишопу?

— Помню, — спокойно кивнула она и внезапно вскинулась, ошеломив Пако признанием:

— Я боюсь, Пако! Но не дам ему это заметить! И не беспокойся, если он не захочет, я не буду навязываться. Просто хочу убедиться, как Стив ко мне относится. В своих чувствах я уверена.

Пако встал и, наклонившись, поцеловал Джинни в щеку.

— Знаю, девочка. Но все равно будь осторожнее. Не позволяй ему… о черт, это не мое дело! Только помни, я твой друг. Всегда.

— С Богом, Пако, — тихо сказала Джинни ему вслед, но он не оглянулся.

Она вернулась в дом, чтобы помочь Сальвадору зажечь лампы.

По ночам становилось довольно холодно, и Джинни велела развести огонь в небольшой комнате, которую выбрала для себя. К одиннадцати часам она так устала, что погасила последнюю лампу и легла. Огонь в камине бросал кровавые отблески на большую постель, в которой без сна ворочалась Джинни.

Сегодня она столько сделала! И самое главное — очистила комнату, которую Консепсьон, очевидно, делила со Стивом, приказав отныне использовать ее под кладовую. Ноги и руки Джинни ныли от тяжестей, которые пришлось перенести, но она повторяла себе, что приводит в порядок дом, отгоняя неприятные чувства, возникшие при виде их спальни, — повсюду разбросаны яркие платья Консепсьон, а кровать слишком узка — вдвоем на ней можно лежать только обнявшись! Как странно бороться за любовь собственного мужа… Что он скажет ей, когда увидит? Даст ли возможность объяснить?

Мысли кружились хороводом, не давая покоя. Да-да, что сделает Стив, обнаружив здесь Джинни вместо Консепсьон?

Она нервно натянула одеяло повыше. Прозрачная шелковая сорочка, которую Джинни ухитрилась сунуть в узелок с пожитками, совсем не защищала от холода. Сумеет ли Джинни заставить мужа забыть прошлое?

И с этим последним вопросом на губах она уснула, измученная событиями долгого тяжелого дня. Разбудил ее оглушительный грохот ударившейся о стену двери. Джинни испуганно вскочила, не сразу вспомнив, где находится.

— Какого дьявола тут творится! Ни огонька во всем доме, чуть шею не сломал, наткнувшись на всю эту гору мебели в спальне. Что это тебе опять в голову взбрело?

Она бы узнала этот резкий гневный голос повсюду, и теперь, когда Стив наконец явился и к тому же принял ее за Консепсьон, горло ее так пересохло, что сказать что-то было невозможно. Джинни просто сидела не двигаясь, глядя, как он подошел к камину, подбросил дров и разворошил уголья, так что пламя мгновенно взметнулось к потолку. Она заметила, что Стив словно стал еще выше… Вот он подносит к губам бутылку… капли падают на грудь, видневшуюся в вороте простой белой рубашки… на широкие крестьянские штаны… и тут он наконец повернулся, проворчал что-то и окаменел.

Джинни, не отрывая взгляда от его лица, наблюдала, как ошеломленное недоумение постепенно сменяется неистовой, безумной яростью. Но она не испытывала страха, пока они у продолжали молча смотреть друг на друга. Черные волосы Стива были теперь чуть длиннее, чем она помнила, темные густые бачки доходили почти до челюсти, смыкаясь с тонкой линией усов. Холодные синие глаза резко выделялись на загорелой коже. Их взгляд пронзил ее тысячью кинжалов. По-прежнему ни слова не говоря, Стив откинул голову и снова припал к бутылке.

«Не могу. Не вынесу, — с отчаянием думала Джинни. — Пусть лучше убьет, только не смотрит так… Я должна что-нибудь сказать…»

Но когда наконец ей удалось открыть рот, все холодные, рассудительные слова, приготовленные заранее, куда-то улетучились, и с губ слетело лишь его имя.

— Стив… я… — прошептала она.

Презрительный гнев в голосе снова ударил, словно ножом.

— Клянусь Богом, — с таким же омерзением бросил он, — мой злой ангел не дремлет! Сначала наткнулся на два отрада карателей, а теперь на тебя… да еще здесь!

Сила его гнева была такова, что Джинни испуганно сжалась.

— Ах, какая честь для меня! Мадам Дюплесси, самая дорогая куртизанка в Мехико! Женщина, бросившая французского графа ради мексиканского полковника! Танцовщица-босоножка на интимных вечеринках Максимилиана — моя жена-шлюха!

И, увидев, как вспыхнули щеки Джинни, жестоко расхохотался:

— Неужели все еще способна краснеть?! Ты меня поражаешь! Должен сказать, что почти восхищаюсь твоей наглостью! Какой грязный трюк приготовила на этот раз? Спрятала солдат в каждой комнате, чтоб меня схватили?

Или решила сделать это сама, вероятно, у тебя под подушкой револьвер? Что случилось, мадам, с вашим острым язычком? Никогда не видел вас такой молчаливой!

Лишь Холодное отчаяние заставило Джинни найти слова, которыми можно было бы защищаться, любые слова, лишь бы заставить его понять, не изводить ее презрением и ненавистью.

— О Стив, почему ты так безжалостен? Почему не хочешь выслушать меня, попытаться узнать, что случилось. Если бы ты только дал мне шанс…

— Шанс, мадам? Какой шанс? Снова предать меня? Злорадствовать и радоваться собственной хитрости, как в последний раз, когда я вас видел? Будь ты проклята, лживая сука!

Нет, хватит, я сыт по горло твоим враньем и обманом! Почему ты сюда явилась? Что заставило тебя оставить веселье и развлечения Мехико? Какого черта тебе здесь надо?

Джинни не успела ничего ответить: Стив осушил бутылку и с бешенством запустил ее в стену; тысячи сверкающих осколков рассыпались по полу. Звон словно вывел Джинни из гипнотического состояния. Она вскочила, сияя полными непролитых слез глазами:

— Может, все-таки позволишь объяснить? Твой мистер Бишоп передал тебе со мной письмо. Пако привез меня сюда.

— Пако?! Клянусь Богом, твоя наглость не знает границ!

Неужели умудрилась и его соблазнить? А Бишоп, должно быть, рехнулся?! Доверять тебе… такой, как ты…

— А ты так же невыносим и тупоумен, как всегда, Стив Морган! Неужели не понимаешь: я думала, ты мертв! Как же не можешь сообразить, что Деверо сыграл с нами обоими небольшую шутку в тот день… и одурачил тебя так, что ты посчитал меня предательницей, его сообщницей… его… О Господи! Если я и стала такой шлюхой, то ради тебя, Стив.

Он обещал спасти тебе жизнь, если я…

— Спасти мне жизнь? Ты имеешь в виду тюрьму, в которую послали меня? Смеешь называть этот ад на земле жизнью?!

— Стив! Только выслушай меня…

— Нет! — Слово прозвучало пощечиной. — Что вы можете сказать мне, мадам Дюплесси? Если хотите спасти свою гнусную душонку, советую убраться с глаз моих, потому что, клянусь, если мне придется провести еще несколько секунд, глядя в это лживое лицо шлюхи, я сверну вам шею!

Но вместо того чтобы бежать, скрыться от обвиняющих глаз, Джинни, как была босиком, подошла к нему совсем близко, обняла и прижалась с силой, изумительной для такой хрупкой женщины.