— Я приехала сюда потому, что люблю тебя. Убей, если хочешь, делай все, что пожелаешь, мне все равно.

Из горла Стива вырвался почти звериный рык, пальцы сами собой сомкнулись на горле Джинни, лишая ее воздуха.

Перед глазами девушки заплясали цветные искорки; тиски сжимались медленно, очень медленно, голос Стива доносился будто издалека:

— Именно это я мечтал сделать с тобой, шлюха! С того момента как увидел тебя в Оризабе, во всем белом, словно ангел! Такая чистая и невинная на вид, такая грязная и продажная в душе! А я… я стоял по колено в грязной вонючей воде и наблюдал, как ты, весело смеясь, проскакала мимо… а твой любовник целовал тебе руку! Не следовало вам приезжать сюда, мадам Дюплесси!

Несмотря на окутавший мозг туман, Джинни поняла: он собирается ее убить, медленно и неуклонно сжимая пальцы.

Но вместо того чтобы сопротивляться, она, повинуясь какому-то глубоко скрытому в душе инстинкту, позволила телу обмякнуть, тяжело навалилась на Стива и из последних сил отчаянно притянула его губы к своим.

Голова Джинни откинулась, девушка словно добровольно предлагала себя в жертву.

«Неужели упорству этой женщины нет предела? — подумал Стив. — Почему она не борется за жизнь? Чего надеется этим достичь?» И действительно ли он хочет убить ее? Сможет ли перенести ее смерть? Стив неожиданно ощутил, как упираются ему в грудь упругие маленькие холмики; в ноздри ударило знакомое благоухание, присущее только Джинни. Сам того не сознавая, он припал к ее губам, словно проголодавшийся — к хлебу, охваченный внезапной волной желания, почти вырвавшей из горла отчаянный стон.

Будь она проклята! Он почти убил ее, и все же она продолжала льнуть к нему! Маленький язычок скользнул в его рот… Джинни осыпала его лихорадочными поцелуями, вызвавшими в Стиве наслаждение, смешанное с отвращением.

Нельзя, чтобы она обнаружила его предательскую слабость и использовала это, чтобы поймать в ловушку… Но, целуя Джинни, он ощущал, что уже попал в плен ее красоты и собственного желания.

Сколько раз он проклинал ее имя и память о ней! Ненависть, казалось, поселилась в сердце навеки. И вот теперь Джинни появляется неизвестно откуда и бесстыдно бросается ему на шею, искушая и завлекая…

Внезапным грубым движением, рожденным ненавистью и отчаянием, он отшвырнул ее на пол, оставляя синяки на нежной коже.

— О, почему? За что, Стив? Пожалуйста…

Не обращая внимания на умоляющий вскрик, Стив из последних сил попытался взять себя в руки.

— Не испытывай судьбу, Джинни, — жестко процедил он. — Если немедленно не исчезнешь из моей жизни, тогда уйду я, и, кроме того, мне не по душе, что ты носишь мое имя. Выбирай, кто будет добиваться постановления об отмене брака — ты или я?

Внезапный страстный крик яростно заставил Стива удивленно поднять брови. Секунду назад она рыдала, молила, а теперь стоит гордо и прямо, спиной к двери; босые ноги чуть расставлены, подбородок вызывающе поднят.

— Смеешь напоминать о той ночи, которую должен был провести со мной, а вместо этого выбрал Консепсьон? Именно поэтому желаешь добиваться, чтобы брак аннулировали? Хочешь жениться на этой твари, которую имел наглость притащить сюда в мой дом?!

— Консепсьон? Какое отношение она имеет к этому фарсу между нами? И что ты и Пако сделали с ней? — Он шагнул к ней; рот зловеще дернулся. — Ты, сука! Где Консепсьон?

— Я избавилась от нее! Да-да, думаешь, я потерплю здесь Присутствие твоей содержанки? Пусть радуется, что ей не расписали физиономию и не уничтожили ее пышные прелести! По крайней мере у меня хватило мужества бороться за то, что я хочу!.. А у тебя… у тебя и этого не осталось.

— О чем ты толкуешь, шлюха? И как посмела выгнать Консепсьон?

— Напугала эту тварь до смерти. И поверь, сейчас понимаю, что ты этого не стоил, жалкий трус! Да-да, можешь ругаться сколько хочешь, думаешь, побоюсь твоих громких угроз и воплей? Ты хочешь меня, хочешь так же сильно, как я хотела тебя все эти месяцы. И какой же ты мужчина, если боишься признаться в этом. Когда-то ты был настолько уверен в себе, что брал меня, не спрашивая разрешения, но теперь… ты боишься, ведь так, Стив? Опасаешься, что не хватит сил доставить мне наслаждение? Удовлетворить меня?

Лицо Стива побелело от ярости под градом уничтожающих оскорблений.

— Иисусе, — тихо процедил он сквозь стиснутые зубы, — неужели ты вправду способна на все? Моя беда в том, что я стою здесь и впустую трачу время. Думай, что хочешь, Джинни, и делай, что хочешь. Не желаю ввязываться в бесплодные споры!

Стив попытался протиснуться мимо Джинни, когда напряженный, отчаянный оклик заставил его остановиться. Он резко, рассерженно обернулся и в мгновение ока застыл, искоса глядя на неизвестно откуда появившийся приставленный к горлу кинжал. Стив не успел опомниться, как новое молниеносное кошачье движение застало его врасплох — Джинни прижалась к нему, обвила левой рукой талию, кончик кинжала прижимался к шее как раз над ухом.

От неожиданности он начал хохотать:

— Господи, это уж слишком… даже для тебя!

Сталь чуть сильнее вжалась в кожу, по шее поползли теплые капли. Стив замолчал, потрясенно глядя в ее глаза.

— На случай, если гадаешь, как далеко могу зайти, — холодно объявила Джинни, — позволь сказать, что я однажды убила человека, перерезала ему глотку. Так что подними руки и не вздумай делать глупости — клинок легко может соскользнуть… надеюсь, ты это понимаешь. Руки за голову?

А теперь шаг за шагом, медленно…

Нет, этого просто не может быть! Сумасшедшая стерва, чего она добивается этой идиотской игрой?

Стив сцепил зубы от гнева и возмущения, думая, что он сделает с этой тварью, когда доберется до нее.

Джинни, почти не смея дышать, заметила бешенство, полыхавшее в суженных глазах Стива. Но он все же без сопротивления повиновался ей, хотя мускулы были так напряжены, что Джинни опасалась: вдруг клинок в самом деле соскользнет.

— Собираешься объяснить, чего надеешься добиться этими дурацкими фокусами? Сколько хлопот — и все для того, чтобы прикончить меня сейчас?

К удивлению Стива, на губах Джинни появилась легкая дразнящая улыбка:

— Но я не хочу твоей смерти, Стив! Я приехала сюда, чтобы найти мужа. И поскольку мне слишком часто напоминали, что наш брак так и не был осуществлен, думаю, это необходимо срочно исправить. В конце концов, у меня тоже есть права! Я все еще твоя жена, кем бы ты меня ни называл!

— Проклятие, — выругался Стив, не веря собственным ушам. — Да ты спятила! Скажите, мадам, вы серьезно ожидаете, чтобы я играл роль вашего чертова жеребца, да еще под угрозой оружия?

— Поскольку ты будешь наслаждаться милостями самой дорогой куртизанки Мехико, и притом бесплатно, — мило ответила она, — не думаешь ли ты, что это очень выгодная сделка? Почему ты так ошеломлен? Сколько раз ты брал меня силой, помнишь? Помнишь, как насильно срывал с меня одежду?

— Помню. И помню, как ты уже однажды ударила меня ножом, — прохрипел Стив.

Джинни резко приказала, закусив губу, чтобы скрыть обуревавшие ее чувства:

— Опусти левую руку… очень медленно… расстегни ремень. Ну как чувствуешь себя, любовничек, когда приходится раздеваться для меня?

— Просто не верю, что ты можешь творить нечто подобное. Черт возьми, Джинни, — взорвался он, но острие кинжала вновь уперлось в тело, кровь закапала быстрее. Стив недоумевая уставился на Джинни.

— Расстегни ремень, Стив, — сухо велела она, и на этот раз он молча подчинился.

— А сейчас? — странно задушенным голосом спросил Стив, справившись с пряжкой.

— Сними брюки.

Стив пожал плечами:

— Да, ничего не скажешь, впервые я снимаю штаны для женщины, которая приставила мне нож к горлу. Ты часто такое проделываешь?

— Только если мужчина чрезвычайно упрям, — прошептала она; тонкие пальчики ласкающе пробежали по шее Стива.

Голос его звучал язвительно, но Джинни показалось, что она различает нотки сдавленного смеха.

— Скажите, мэм, я должен следовать точным указаниям или мне иногда будет позволено импровизировать?

Джинни внезапно почувствовала на своем животе его руку, ползущую ниже, ниже…

— Ну, мэм, как вам это нравится? На все готов, чтобы угодить леди с острым кинжалом.

Джинни задохнулась и обнаружила, что не может отвести взгляда от глаз Стива, синих, с пляшущими искорками пламени от камина.

— Не надо!

— Почему? Знаешь, я не забыл, какие у тебя мягкие волосы… даже там.

— Нет, Стив!

Ярость и вызов куда-то исчезли, Джинни задрожала.

— Поосторожнее с ножом, Джинни, по-моему, он мешает.

Его правая рука почему-то запуталась в ее локонах; нож с грохотом упал на пол.

— Теперь мы на равных, — тихо сказал он и, подхватив ее на руки, понес к кровати. — Какая же ты настойчивая маленькая колдунья. Боюсь, что не смогу устоять ни против призыва твоего тела, ни против твоих угроз — видишь, как легко меня взять силой?

Он почти швырнул ее на постель и сбросил рубашку, не отрывая взгляда от соблазнительных изгибов ее тела. Джинни здесь — маленькая зеленоглазая страстно-чувственная женщина, о которой он мечтал, которую вожделел и ненавидел.

И она принадлежала ему… Стив с трудом верил, что Джинни решилась на такое, лишь бы вернуть его, заставить признаться, что и он хочет ее. Несмотря на то что все инстинкты предостерегали его, требовали бежать прочь, Стив хотел, хотел, хотел ее.

Джинни протянула к нему руки, забыв обо всем, прижалась к груди Стива, когда он наконец пришел к ней. Страсть вновь завладела ими, и Джинни была готова принять его, не ожидая ласк и уверений в любви. Ее тело конвульсивно выгнулось в нетерпеливом болезненном ожидании слияния.

«Она одна обладает силой победить меня, — внезапно подумал Стив. — Эта женщина — моя погибель, роковая слабость, но я больше не способен противиться ей. Она стерва, шлюха… но в эту минуту принадлежит только мне».

Никогда раньше, отдаваясь ему, она не кричала, как теперь, от счастья и наслаждения, изливая в слезах и стонах свою любовь, желание и нетерпение…

Стив почувствовал укол ревности, но ее нежные руки, самозабвенные движения тела вытеснили все, кроме сознания ненасытного, безумного вожделения к этой женщине, этому дикому смелому чувственному созданию, так беззаветно отдающемуся ему, что было невозможно поверить, что между ними когда-нибудь было что-то, кроме желания.

Глава 48

— Да, ты многому научилась, — задумчиво протянул Стив, наклонившись над Джинни и рассеянно лаская обнаженное тело.

Он впился губами в ложбинку на шее, чувствуя, как бешено бьется пульс. Рука поползла ниже, и Джинни тихо вздохнула, закусив губу, раскрываясь, словно цветок, под его ласками.

Стив неожиданно отстранился, насмешливо взглянул в ее полузакрытые глаза:

— Да… Ты действительно изменилась, крошка. Потеряла восхитительно-интригующую скромность и застенчивость…

Значит, теперь, когда я велю тебе раздвинуть ноги, повинуешься без дальнейших возражений? А если прикажу повернуться на живот, потому что будем делать это так, а не по-другому, — тут же подчинишься? Скажи, осталось ли на свете что-то, чего ты не умеешь?

Джинни, закрыв глаза, отвернула лицо, словно не желая видеть Стива.

— Стив, ради Бога! Я рассказала все без утайки, и за это ты собираешься наказывать меня?

— Возможно, я и себя наказываю. — Стив накрыл ее обнаженное тело своим, зарылся лицом в нежную шею, запустил пальцы в густую медь волос. — Знаешь, — тихо сказал он, — сотни раз я спрашивал себя, почему не убил тебя, когда ты так бесстыдно бросилась мне на шею. И почему я по-прежнему тебя хочу? Может, потому, что ты почти так же порочна, как я… и это вызывает во мне любопытство. — Голос стал жестче:

— Кто научил тебя всем этим проституточным фокусам?!

Джинни неожиданно почувствовала, как его зубы бешено впились в мягкую плоть плеча, и взвизгнула, вонзив ногти в его спину, опомнившись, только когда он так же внезапно начал целовать место укуса очень нежно и бережно.

«Почему он по-прежнему обладает такой властью надо мной? — безнадежно думала Джинни. — Потому что все еще люблю его, люблю и не могу забыть, несмотря на то что он ни разу не сказал, что любит меня!»

Стив сжал ее лицо в ладонях, вглядываясь суженными синими глазами так, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти ее образ.

— Ты стала еще прекраснее… Эти чуть заметные впадинки на щеках подчеркивают разлет бровей и косо поставленные глаза. Выглядишь как венгерская цыганка, а твой рот… — Он нежно поцеловал ее. — Самый чувственный рот в мире. Наверное, я должен считать себя счастливчиком, потому что удалось вернуть тебя… пусть немного и поношенную.

Он снова стал бешено целовать ее, так что Джинни не успела слова вымолвить, только сердито охнула от неожиданной жестокости обладания.