Но пока, справедливо рассудив, что так будет лучше, Ник решил отложить этот разговор до возвращения из Окленда. Сегодня им и так предстояло нелегкое объяснение с родственниками Шэрен, а все, что он успел узнать о Джанетт Прескотт без сомнения намекало на тяжелые выходные. Ник весело хмыкнул. Ну что ж, поделом ему! Жениться без благословения, да что там, без элементарного знакомства на любимой и единственной внучке — шаг рискованный, а с таким характером, как у бабули Прескотт — опасный для жизни.

— Ник, — после короткого стука, прозвучал усталый голос начальника отдела безопасности.

— Кингсли, проходи, — улыбнувшись своим рассуждениям, Ник указал на кресло. Мартин подошел к столу, но присаживаться не стал.

— Ты был прав, по сделке с «Вотеркрафт» есть утечка информации, — осторожно начал он.

Ник кивнул. Его предположение подтвердилось, но мыслями он был настолько далеко, что и разозлиться толком не мог. Сейчас его больше волновал вопрос, где Шэрен захочет провести медовый месяц, а еще, будет ли он сегодня спать в постели с женой, или бабуля Прескотт разгонит их по разным комнатам, почему-то Ник не сомневался в том, что она способна выкинуть нечто подобное.

— И не только там, — тем временем проговорил Кингсли, кивком указав на черную папку в своих руках.

Ник нахмурился, наконец уловив обеспокоенные нотки в голове старого друга, и взглядом велел продолжать.

— Я обнаружил слив инсайдерской информации по многим направлениям, а также злонамеренное разглашение коммерческой тайны: наших ставок на госконтракты и цен на общественных торгах. В будущем это грозит немалыми финансовыми потерями.

— Ты выяснил кто? — с тихим бешенством спросил Ник.

— Я даже выяснил для кого.

— И?

— Фрэнсис Колвилл.

— Кто? — изумился Ник, затем громко рассмеялся.

— Я вижу, тебе знакомо это имя, — заметил Кингсли.

— Я слышал, что он приторговывает секретами, но и подумать не мог, что Колвилл сможет пробраться к нам. Вот сучонок! — в сердцах воскликнул Ник. — Кто шпионит для него?

— Это женщина, — с несвойственной ему неуверенностью произнес Кингсли. — В этой папке всё, вплоть до распечаток с ее личной почты.

— Сука! — выругался Ник, затем шумно выдохнул, мысленно велев себе успокоиться. Его ждала Шэрен, и отравлять день ненавистью и злостью не хотелось. Но он чувствовал, что заводится, что бешенство уже начало опасно клокотать в груди, толкая на необдуманные действия. — Надеюсь, этого хватит, чтобы посадить их обоих? — Мартин кивнул. — Кто она?

— Шэрен Прескотт.

— Кто? — тихо переспросил Ник, не веря собственным ушам.

— Сынок, — успокаивающе начал Кингсли. Он краем уха слышал, что эта молодая леди пользовалась особым расположением президента «Беркшир», но, признаться, до этой минуты не верил досужим сплетням. А вот теперь видел явное тому доказательство: мужчина, к которому он давно относился как к родному ребенку, энергичный руководитель, с которым они рука об руку проработали не один год, побледнел, как мальчишка, которому рассказали, что чудовище под кроватью существует на самом деле.

Ник протянул руку и дождавшись, когда черная папка окажется в ней, угрожающим шепотом произнес:

— Оставь меня.

— Ник…

— Оставь, я сказал! — не сдержавшись, крикнул он. Оставшись в одиночестве, Ник преувеличенно спокойно опустился в кресло и начал читать.

С каждой страницей, с каждым словом белый шум настойчиво охватывал голову, поедал мысли, оставляя только оболочку. Если бы Ник оказался в эпицентре ядерного взрыва, то навряд ли почувствовал бы такую же невыносимую боль и устрашающую пустоту, внутри и вокруг. Его мир рухнул. Женщина, которой он открыл сердце, сделал женой, с которой желал создать семью — настоящую и крепкую — предала его.

Шэрен. Предала. Его. Эта мысль отрезвила, прогнала пелену, затуманившую разум, а на смену ей пришла ярость, страшная и разрушающая. В сердце, еще несколько минут назад, переполненном любовью, поселилась ненависть, черная и пугающая. Ник резко вскочил, схватил пиджак и, не выпуская злосчастную папку из рук, выбежал из кабинета.

***

Шэрен стояла в небольшой ванной, опершись руками о раковину и, кусая губы, с неверием рассматривала разложенные перед ней экспресс-тесты на беременность. Две полоски, плюсик, а на одном даже срок с точностью до недели. И если ему верить, она уже пять-шесть недель как в положении.

Примерно столько прошло с того вечера, когда Ник приехал к ней домой после дикой ссоры в издательстве. Тогда он в первый раз произнес заветные «я тебя люблю», и это признание бальзамом пролилось на ее израненное сердце, а после все перестало существовать. Они были настолько поглощены друг другом, так сильно желали близости, что, утонув в страсти, совершенно забыли о защите. В те волшебные мгновения это казалось правильным и логичным, да и беспокойства не вызывало. Шэрен, абсолютно уверенная в своем цикле, и представить не могла, что дни были не такими уж безопасными.

Первое беспокойство тревожным звоночком ударило по нервам, когда месячные не пришли в срок, но Шэрен легкомысленно списала небольшую задержку на перевозбуждение и гормоны, а вот когда ее в Вегасе чуть не стошнило от запаха креветок, который неожиданно сильно и жутко неприятно ударил в нос, то всерьез задумалась. Сегодня догадка, занимавшая все ее мысли во время перелета из Лас-Вегаса, подтвердилась.

Шэрен взглянула на свое отражение и, натянуто улыбнувшись, прикрыла глаза. Ей было страшно. Она и сама не понимала, откуда взялось сосущее чувство глубоко внутри, ведь Ник хотел детей, и последние дни без устали доказывал это.

Она глубоко вздохнула. Нет, Шэрен все прекрасно знала, поэтому и боялась. Ей давно надо было рассказать Нику, кто ее отец и что предлагал сводный брат. Тянуть дальше нельзя! Шэрен постоянно убеждала себя, что ничего страшного в этой информации нет, что это никак не отразится на их отношениях, на их чувствах. Ведь, по сути, ни отца, ни брата она толком не знала и тем более никаких сомнительных дел не вела, но каждый раз, когда представлялась возможность открыться Нику, малодушно трусила и обещала себе, что в следующий раз обязательно все расскажет. Сегодня она это сделает. Сегодня они должны избавиться от последней недомолвки между ними.

Шэрен собрала тесты и спрятала глубоко в шкаф. Этой новостью она поделится с мужем после визита к врачу. Нужно убедиться наверняка, что это все же не ложная тревога, хотя это было больше формальностью, чем необходимостью. Она чувствовала: так и есть. Она беременна.

Искренне улыбнувшись, Шэрен наконец-таки позволила себе вспышку безграничной радости. У них с Ником будет ребенок! Их малыш! И как же быстро и просто все случилось. Выйдя из ванной, она вспоминала знакомые пары, которым долго не удавалось забеременеть, а некоторые даже прибегали к искусственному оплодотворению. Шэрен остановилась у окна и с улыбкой подумала, что, наверное, они с Ником действительно подходили друг другу во всех отношениях, а их встреча десять лет назад во Франции — судьба.

Она рассмеялась, когда ее судьба не заставила себя долго ждать: черный внедорожник резко затормозил у ее дома, водительская дверь распахнулась и показался Ник. Шэрен по резким движениям и стремительным, быстрым шагам поняла, что он чем-то возбужден, поэтому тут же побежала открывать. За несколько шагов до двери она велела себе успокоиться. Ник все поймет, потому что знает, как она любит его. Сделав глубокий вдох, отгоняя страх и постепенно расслабляясь, Шэрен ощутила, как тревога отпустила, а желание обнять мужа стало нестерпимым. Они расстались каких-то пару часов назад, а она уже безумно соскучилась по нему.

— Привет, — поздоровалась Шэрен, когда Ник оказался в нескольких футах от нее. Он остановился в дверях и со странным блеском в глазах спросил:

— Чем занималась?

— Думала о тебе, — отступая от двери, мягко произнесла она.

— Думала обо мне, — задумчиво повторил он.

Шэрен подошла к нему вплотную и обвила шею руками, наслаждаясь близостью и заряжаясь силой, которую олицетворял собой ее муж.

Ник крепко прижал ее к себе, зарылся носом в волосы и громко вдохнул их аромат, вызывая этим улыбку Шэрен. Она запрокинула голову, ожидая его поцелуя, но Ник просто смотрел, обжигал взглядом, заставлял дрожать всем телом от свирепого огня, полыхавшего в его глазах.

— Ты такая красивая, — Ник провел большим пальцем по нежно-розовым губам. — И такая лживая. — Она даже не успела удивиться его словам. Он больно обхватил ее подбородок и зло процедил: — А когда предавала, ты тоже думала обо мне?

— Ник! — от боли взвизгнула Шэрен. Он отдернул от нее руку с таким выражением лица, словно она прокаженная, и ему противно прикасаться к ней. — Я… я не понимаю, о чем ты?

— Об этом, любимая! — Ник швырнул папку на бирюзовый диван. Шэрен, предчувствуя катастрофу, дрожащими руками открыла документы и ахнула.

«Господи, господи, господи», — она не верила своим глазам. Строчки расплывались, а рассудок отказывался воспринимать прочитанное, а увидев фотографию, сделанную в день их с Фрэнсисом встречи — первой и единственной, папка выпала из ее рук. На снимке они пили кофе в ресторане, он даже улыбался.

— Ник, это все неправда! — кинулась к нему Шэрен.

— А что правда? — угрожающе прорычал Ник, убирая ее руки от себя. — Лги, Шэрен, у тебя это прекрасно получается!

— Послушай! — пыталась объяснить она. — Он просил меня, но я никогда!.. — истерично всхлипывала Шэрен, едва сдерживая слезы.

Ник коротко, зло засмеялся, сделав определенные выводы из бессвязной речи жены: он — идиот, а она — расчетливая лживая сука. Когда слезы, прозрачные, чистые, совершенно не портившие ее красоты, покатились по лицу, он, не выдержав, разыгранной перед ним комедии, взорвался:

— Лучше расскажи под скольких мужиков ты ложилась, чтобы воровать инсайдерскую информацию?

— Ник… — простонала Шэрен, снова кидаясь ему на шею. Он резко перехватил ее руки и оттолкнул от себя. Она, оступившись, упала на диван, но попыток достучаться до мужа не оставила.

— Ну дай же мне сказать! — рыдая, умоляла она. Надо все объяснить. Она должна все объяснить! А он выслушает и поверит. Он просто обязан поверить!

— Колвиллу нужно отдать должное: ангельская внешность, невинные глазки — идеальная шпионка… и шлюха, — презрительно выплюнул Ник.

— Я никогда не шпионила, поверь мне! — всхлипывала Шэрен, медленно сползая на пол и размазывая слезы по лицу. — Я клянусь…

Она осеклась, увидев с каким брезгливым отвращением Ник рассматривал ее заплаканное лицо, какая жгучая ненависть заполнила любимые голубые глаза и какой страшной, едва контролируемой яростью дышала его поза.

— Я так люблю тебя, — тихо произнесла Шэрен, надеясь пробиться признанием через глухую стену злости и неверия.

— Думаю, несколько лет тюрьмы охладят твои чувства ко мне, — Ник резко сорвал с пальца обручальное кольцо и, бросив его на пол, схватил злополучную папку и буквально перешагнул через распластавшуюся у его ног жену.

Куда ехать Ник не знал, но, прыгнув за руль, моментально рванул с места. Только подальше отсюда, только подальше от нее. Машина могла увезти его далеко от Шэрен, но от боли и шипящих мыслей — увы…

Раньше ему казалось, что самой сильной обидой и самым гнусным предательством в жизни был поступок отца. Ник боготворил мать и помнил ее слезы, даже спустя годы они не стали слабее. Поэтому Ник точно для себя определил: ничего подобного с ними больше не произойдет! Он задался целью добиться в жизни всего, и никогда больше не зависеть от чьей-то милости: деньги, чувства, внимание — неважно. И он добился. Только сейчас все это пустое. Ник зависел. Зависел от любви женщины. Зависел от продажной суки и предательницы. И никакие деньги, успех, внимание противоположного пола не могли унять его боль.

Ник остановился на светофоре и медленно выдохнул, стараясь обуздать свою ярость. Ему нельзя оставаться одному. Нельзя вариться в собственных мыслях. Иначе он совершит непоправимое. Ник боялся того, что может сделать. Боялся, что вернется к Шэрен и убьет своими руками, или, наоборот, простит все, если она еще раз скажет, что любит его.

Приемная его кабинета в «Уайли» встретила необычайным оживлением. Стейси бросала озабоченные взгляды на стоявших в холле, тихо переговаривающихся мужчин, явно пытаясь уловить суть, чтобы иметь хоть малейшее представление, чем вызван всеобщих переполох руководителей из «Беркшир».

Ник подошел к ее столу, привлекая внимание всех присутствующих, и устало обратился к секретарю:

— Позвони в аэропорт и скажи Терри Свитчетту, пусть готовит самолет, я хочу сегодня вылететь в Нью-Йорк.

— Конечно, мистер Хейворт, — бросившись выполнять поручение, проговорила Стейси.