Пахнуло старыми, затхлыми вещами, гниющим луком и картошкой. Вниз вели три ступеньки. Спустившись по ним, Ника оказалась в длинном темном коридоре, по бокам которого тянулись ряды дверей сараюшек с номерами квартир на них. Ника с дедушкой прошли почти до конца коридора и остановились перед предпоследней дверью справа, но номера на ней почему-то не было. Олег опять толкнул закрытую на замок дверь, она открылась, и они вошли в небольшую, метров десять, комнатушку. Сарай был завален всяким хламом, который обычно держат на балконах или в кладовках: старые лыжи, санки, перевязанные ремнем четыре перьевые подушки, верстак, на котором стояли банки с соленьями; возле двери слева большой деревянный короб, в котором хранилась картошка, какие-то еще вещи.

Олег прошел к противоположной двери стене, отодвинул в сторону какие-то коробки, расчистил от вещей небольшое пространство и махнул Нике рукой, подзывая к себе.

– Теперь смотри и запоминай, – сказал он, указав на стену, – пятый кирпич снизу, – он отсчитал ряды, – и четвертый справа от стены.

Он нашел нужный кирпич, ничем не отличавшийся от всех остальных.

– Надо сильно надавить. Ну-ка, попробуй.

Дедушка отодвинулся в сторону, давая Веронике возможность подойти. Ника нажала на нужный кирпич, но он не поддавался. Она сделала полшага назад и уперлась в кирпич двумя руками, навалившись на него всем телом. Раздался щелчок, кирпич немного ушел в стену и вернулся в исходную позицию.

Несколько секунд ничего не происходило, и вдруг стена дрогнула и часть ее кирпичей выступила из общей стройной конструкции на несколько сантиметров.

Дедушка Олег толкнул и открыл дверь в маленькую комнату, совсем темную, с низким, метра два, потолком, бетонными стенами, площадью не больше шести метров. В центре, на выступающем примерно на полметра бетонном уступе, стоял деревянный ящик, похожий на те, в которых перевозят оружие, зеленый, с двумя прибитыми по бокам перекладинами вместо ручек.

Невзирая на кромешную тьму, Вероника почему-то видела очертания предметов очень четко. Наверное, эта комната когда-то являлась частью какого-то стратегического сооружения. Кто его знает, что таит в себе неизвестная подземная Москва.

Олег подошел к ящику и встал перед ним лицом к двери, Ника, последовавшая за ним, с интересом рассматривала цифровой диск от старого телефона, приделанный к крышке ящика.

– Запоминай и это: надо набрать последовательно 3, 1, 9, 7, 0, 3, иначе, если открыть крышку, он взорвется вместе с людьми, находящимися рядом. Чтобы поднять ящик, нужно не меньше двух человек, но если его поднимут, не набрав код или набрав его неправильно, он тоже взорвется.

– И что там внутри? – шепотом спросила девушка.

– То, что вы ищете, но мы сейчас открывать ящик не станем, когда найдете, тогда и посмотрите.

– А где мы находимся? Этот подвал, где он?

– А это пусть твой мужчина сообразит! – озорно усмехнулся дедушка Олег.

– Какой такой мой мужчина? – смутившись и изобразив удивление, спросила Ника.

– Да этот твой Кнуров Сергей Викторович, ты же знаешь, что он твой, что ж боишься-то признаться себе? Ни у нас в роду, ни у Сонечки трусов не водилось отродясь, не стоит и начинать! – попенял ей Олег.

– Почему ты не хочешь сказать, где именно находится ящик? – уходя от темы, выспрашивала она.

– Я бы и хотел объяснить, детка, и мне спокойнее, и вас обезопасить, да не могу. Раньше нельзя было отдавать – документы в грязные руки попали бы и беды большой наделали, и золото растащили бы по карманам да по собственным банковским ячейкам. А сейчас точно знаю, что бумаги в надежные руки попадут и слитки туда, где им и положено быть. Значит, время пришло, да и поторопили вас алчные. Но у золота свой характер, своя сила, и она притягивает как хороших людей, так и плохих, плохих чаще. – Дед вздохнул и развел руками. – Вы сейчас решаете не одну задачу, а несколько, все они важные, и справиться должны вы сами. Так вот, внученька.

– А что написано в письме, которое у Агрипины?

– Это я могу сказать и обязан, но давай возвращаться, а по дороге и поговорим.

Закрывая за собой все двери, они вышли из подвала, и Вероника так и не увидела и не поняла, где они находятся и куда идут.

Олег рассказывал:

– В письме том написано: «Здравствуй, Василий! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, а тебя все-таки побеспокоили. Возвращайся в Москву, здесь, кроме этого письма, ничего нет. Отдай этим людям письмо и объясни, что то, что они ищут, спрятано и находится в одном и том же месте с сорок шестого года. Это хорошее место, надежный старый дом на красивой улице, имевший отношение к моей жизни. Уж коль лихие люди тебя, Вася, нашли, то пусть дальше сами ищут, какие дома в Москве имели значение в моей жизни, а тебя отпустят, потому что ни ты, ни они не знаете, что именно там хранится, об этом знал только я. Прощай, мой друг». И приписка про подвал, номер кирпича и код.

– Зачем так запутанно, дедушка?

– Я хотел обезопасить Васю и вас, девочек. А раз уж он ничего не знает, так какой с него спрос, да и отдавать просто так эти ценности злым людям не хотелось. Поводить, поводить, а Вася умный, он бы за время их поисков смог бы придумать, кому и как сообщить про «кладоискателей» ретивых.

– А если бы сам дедушка начал искать?

– Вася бы нашел и все понял.

Ника заметила, что фигура Олега становится какой-то размытой, нечеткой.

– Подожди, не уходи! – заторопилась она. – Как там мама, папа, бабушки?

– Хорошо, внученька, мы все ушли в свой час, не раньше и не позже, и у нас действительно все хорошо.

– И мама с папой в свой час? – не поверила она.

– Да, и они. – Он улыбнулся ей той светлой улыбкой, и Ника сразу успокоилась.

– Ты, Никуша, передай Васечке, моему единственному товарищу, привет от меня и от нас всех да скажи, чтобы не торопился к нам. Он мужик здоровый, поживет еще, да и дел у него много.

– Каких дел? – спросила Вероника, и две тяжелые горячие слезы скатились по ее щекам. Она видела, что дед становится все более прозрачным, словно растворяется.

– Как каких? – засмеялся Олег. – Где ж правнукам расти, как не в доме, под его присмотром? Для кого ж мы его строили? А ты, Никуша, бояться бросай, а то страхом счастье отгонишь!

– Я тебя люблю, дедушка Олег! – улыбаясь сквозь слезы, прошептала она.

– Я тебя тоже люблю, мы все тебя любим! Отпусти грусть, милая, не рви болью сердце, мы все за тобой приглядываем. – И он коснулся прозрачной ладонью ее головы, погладил легким, как ветерок, движением.

Проснувшись, Вероника резким рывком села на кровати и дотронулась пальцами до мокрого от слез пятна на наволочке. Девушка не чувствовала ни боли, ни обиды, только легкую грусть и какую-то небывалую радость и спокойствие, словно первый раз за много лет вдохнула полной грудью чистого, пьянящего воздуха.

Плача и улыбаясь одновременно, она вскочила с кровати и принялась бегать по комнате в поисках ручки и листа бумаги, чтобы записать все, что запомнила, хотя точно знала, что уже никогда не забудет ни одного слова, сказанного дедушкой Олегом. Нетерпеливо поковырявшись в сумке, отыскала ручку и блокнот, устроилась прямо на полу, вытирая текущие по щекам слезы, и записывала, записывала.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Вероника, – услышала она обеспокоенный голос Василия Корнеевича. – Ты что там, плачешь?

– Дедушка! – радостно закричала Ника.

Василий Корнеевич резко открыл дверь, перепугавшись совсем уж не на шутку.

– Дедушка! – Ника кинулась его обнимать, расцеловывать, крепко прижимаясь к нему.

– Что-то я не пойму, пичуга, ты плачешь или радуешься? – успокаиваясь и поглаживая ее по спине, спросил он.

– Я радуюсь и плачу! – Она отцепилась от него и схватила его за руки. – Ко мне дедушка Олег приходил! Во сне! Велел тебе привет передавать от всех от них, сказал, чтобы ты к ним не торопился, тебе еще правнуков надо воспитывать!

– Правнуков – это мы с удовольствием! – усмехнулся он и, все еще беспокоясь, уточнил: – Ты погоди, Никуша, ты чего рыдала-то?

– Я тебе все-все расскажу, он тебе письмо оставил!

Девушка метнулась к креслу, на котором лежала ее одежда, и стала натягивать на себя джинсы, громко, возбужденно при этом рассказывая, но вдруг остановилась, натянув только одну штанину.

– Тебя вообще не удивляет, что он приходил ко мне во сне?

– А чего удивляться? – усмехнулся дед. – В жизни всякое бывает, да и Игорь, он такой, он и прийти может. Ты одевайся, умывайся и спускайся завтракать.

– Может, Кнурову позвонить, чтобы приехал? Нам уже не надо ни в какой монастырь ехать, мне Олег про него все рассказал, – предложила Вероника.

– Кнуров уже звонил Антону, просил его задержаться, сейчас сам приедет.

– Ну, надо же, как совпало! – восхитилась Ника.

– Может, и совпало, а может, это Игорева работа, с него станется! – весело рассмеялся Василий Корнеевич.

Элегантно оторвавшись от «хвоста», Сергей приехал в условленное место, где его ждал Кнут, весьма недовольный ранним подъемом.

– А что, попозже к Ринку поехать нельзя было? – проворчал заместитель вместо приветствия.

– Спал бы ночами, может, выглядел бы лучше, – ответил Сергей, пожимая ему руку.

– Я и спал, пока ты не разбудил!

– Не груби начальству. А уж если встал так рано, иди крепи наше благосостояние, спасай денежки клиентов от посягательства.

– Придется, – вздохнул тягостно Кнут.

Это было обычное ворчание, если его разбудить ни свет ни заря, он этого терпеть не мог. Спать Игорь Весин любил, иногда Кнурову казалось, что если не будить подчиненного, то он будет спать все время.

На любом привале, как только садился, неважно, на пять минут или десять, то мгновенно засыпал. А если они находились в режиме ожидания, то спал постоянно, но стоило появиться даже намеку на нежданных «гостей», мгновенно открывал глаза. Сергей шутил: «Можно посты не выставлять, если Кнут проснулся, значит, опасность!»

– Кого «ведут»? – спросил Сергей, устраиваясь за рулем машины, на которой приехал зам.

– Только тебя и меня.

– Да, людишек ему не хватает, все «в поле»: один «пасет» ее квартиру, второй бабушкину, двое в доме сидят, двое нас ведут, одного с объекта на объект перекидывают, не разгуляешься!

– Особенно если не знаешь, что ищешь! – поддакнул Весин.

– У бабушкиной подруги пост сняли?

– Сняли, как ты и предполагал.

– Твоя-то машина где?

– Где и положено, стоит под домом, охраняемая «пасущим» ее гражданином.

– Ну все, созвонимся! – Сергей махнул рукой и плавно выехал со двора.

Он ехал к Ринку с чувством непроходящей внутренней досады.

«Ох, не туда мы рулим, не туда! Ни черта мы в этом монастыре не найдем! Он же умнейший мужик был, талант! Один финт с монастырями чего стоит – красиво и изящно! Учиться нам и учиться у «старших товарищей». Техники такой, как сейчас, у них и в помине не имелось, зато они такие схемы и ходы придумывали – загляденье!»

Он вспомнил вчерашний разговор с одним из таких «старших товарищей».

Федор Ильич, генерал-майор, был для них всегда Дедом, или Генералом. Он виртуозно умудрялся и ребятам помогать, и интересы конторы соблюсти. Своих «сынков» в обиду не давал никогда и никому, невзирая на погоны, чины, звания и регалии.

Сергей старался обращаться к Деду как можно реже. Клиенты Кнурова сплошь люди непростые, и «светить» их лишний раз в конторе совсем ни к чему.

Но в деле Вероники без Деда никак не обойтись. Сначала надо было попасть в архив, потом понадобилась помощь в связях с духовенством, а уж когда вскрылся интерес самой конторы в этом деле, то тут уж как говорится: придется «тесно сотрудничать».

Ох, не любил этого Кнуров! Ох, не любил!

«Ладно, «просьбочку» Деда я по мере возможностей выполню. – Он усмехнулся от удовольствия. – Да, силен Генерал, как красиво интерес конторы обставил! Умница!»

Сергей подумал про вчерашний инцидент с Никой и усмехнулся теперь уж по ее поводу, вспомнив, как она, стоя за кустом, ругала себя и вздыхала: «Кнуров меня убьет! Притюкнет натурально».

«Так! – резко притормозил он свои воспоминания о девице. – Как ты сам сказал, тема закрыта! Ты даже отчитывать ее не стал, потому что она и сама все прекрасно понимает. А вот думать постоянно об этой дамочке завязывай! Очередная клиентка, и не более того!»

Его ждали, накрыв завтрак на террасе. Утро выдалось прохладным, но, достав свитера и куртки, решили все же провести завтрак и совещание на воздухе.

Подходя к террасе, Кнуров первым делом посмотрел на Нику. Она сегодня была какая-то совсем иная, другая, светилась вся, улыбалась, и глаза не смотрели, как обычно, холодно, в упор, а сияли зеленым радостным огнем.

От неожиданности он даже запнулся.

Что это с ней? Клад, что ли, сама нашла?