Может, на нее вчерашнее происшествие так повлияло? Или ухажер какой, задвинутый в конспиративных бегах и прятках от плохих дядечек, прорезался?

«Да нет у нее никакого ухажера. Ты ж, Кнуров, про нее все раскопал!» – успокоил разгулявшееся воображение Сергей.

Но, странное дело, мысль про незнакомого мужчину, ухаживающего за Вероникой Былинской, оставила неприятное ощущение.

– Привет, Сереж! – поздоровалась первой Ната и чмокнула его в щеку. – Давай скорее за стол, пока все не остыло. Нас тут Василий Корнеевич совсем избаловал, готовит кулинарные шедевры. Сегодня учил Веру Петровну делать свои особые оладушки, по-моему, она обиделась.

– Точно, – поддержал жену Антон, здороваясь с Сергеем за руку, – но только после того, как съела десяток!

Наталья рассмеялась.

– Мне кажется, она к вам неравнодушна, Василий Корнеевич, а тут такой казус – мужчина, которого она обхаживает, учит ее готовить! Признайтесь, вы специально?

– Господь с вами, Наталья, и в мыслях не имел! – хитро прищурившись, ответил дедушка.

– Здравствуйте, Сергей Викторович, – перестав улыбаться, сдержанно поздоровалась Ника.

– Василий Корнеевич, – поздоровался Кнуров с дедушкой за руку.

– Приветствую, – пожимая ему руку, ответил дедушка.

– Политес окончен! Быстро кушать, – распорядилась Ната. – Сейчас все остынет на таком холоде!

Оладушки оказались необыкновенно вкусными, горой навалены в большую глиняную миску, накрытую крышкой и укутанную в банную фуфайку для сохранения тепла.

Сергей наелся так, как наедался только у мамы – вкусно, радостно, разрешая себе обжорство. Отодвинув тарелку и добавив в кружку еще кофе, приступил к изложению добытой информации:

– Итак. Что касается монастыря. Олег, как мы уже убедились, талантливейший тактик и стратег.

– И не только! – перебил его Василий Корнеевич. – Он настолько точно разбирался во всех нюансах мировой политики и политики страны, что всегда четко просчитывал и предугадывал события. Он изучал характеры руководителей и знал, какие шаги они могут предпринять. Он предсказал войну в Афганистане, перевороты девяносто первого и девяносто третьего. А перед смертью рассказал мне, как он видит развитие страны на ближайшие десять лет. И знаете, совпало практически все!

– Вот именно! – поддержал Сергей. – Он просто гениально, потрясающе провернул операцию по спасению жены. Сначала нашел мужика, работающего в морге, который отсидел восемь лет по политической статье. Что ему пообещал Игорь, неизвестно, но они договорились. Когда в морг поступил подходящий труп, Игорь спрятал жену и написал рапорт о ее исчезновении. Кипеш поднялся еще тот! Во-первых, ее семью посадили по расстрельной статье, а во-вторых, она хоть и была простой служащей, но работала в отделе разведки НКВД. Через день Олег «опознал» труп. Его коллеги решили, что он сам, как врага народа, толкнул жену под машину. Это было Олегу на руку – и репутацию заодно упрочил. А дальше еще интереснее! Тогда он уже работал курьером, осуществляющим связь резидентуры с центром. Проводил операции в основном в скандинавских странах, в Прибалтике, в том числе и в Эстонии, куда прибыл на третий день после похорон жены по официальной командировке и легальным документам и, само собой, с неофициальным заданием. Уж как он вывез жену, неизвестно, а жаль! Наверняка что-то изящное придумал, но то, что Олег устроил ее в монастырь, это точно. Кстати, это единственный монастырь на всей территории бывшего Союза, который ни разу не закрывался. Она стала там только послушницей и покинула его стены в сорок шестом. Найти ее оказалось очень трудно, но, встретившись с заведующим церковным архивом, я узнал много интересного. Не буду рассказывать историю постреволюционного православия, ничего хорошего там нет!

– Да уж, Ника весь день вчера в Интернете это изучала, так чуть не плакала! – вспомнила Ната.

– Есть от чего, – кивнул Кнуров. – И все-таки мы ее нашли, по крайней мере, я думаю, что это она. В одном из отдаленных монастырей в Сибири. Когда уничтожали все культовые организации, местные жители не показали властям, как туда добраться. А после войны Сталин негласно сделал послабление в этом вопросе, и местные стали открыто навещать монашек. Так вот, из всех известных на данный момент христовых невест есть только одна подходящая. Сейчас она является настоятельницей монастыря. Я думаю, это та, кого мы ищем.

– Агрипина, – кивнула головой Ника.

– Да, это ее имя, – удивленно приподнял одну бровь Кнуров, посмотрев на Веронику. – И нам придется ехать в Сибирь.

– Господи! – воскликнула Наталья. – Это же к черту на рога! Да там еще зима глубокая! Снег и грязь небось по колено.

– При лучшем раскладе, пять-шесть дней туда и обратно. Это много, Михаил Иванович начнет нервничать, может и дров наломать, – покачал головой Антон.

– Не надо никуда ехать! – вздохнув, как перед прыжком в холодную воду, бодро объявила Ника.

Слушая Кнурова, она все пыталась успокоиться, притушить на время рвущиеся наружу эмоции.

Надо взять себя в руки, спокойно и четко рассказать, что она узнала, и, главное, убедить Кнурова и всех остальных.

Легко сказать убедить!

Если бы полгода назад кто-нибудь рассказал Веронике про такой сон и стал бы настаивать на его полной правдивости, она бы решила, что товарищ не в себе. Причем сильно не в себе.

Еще бы! Вполне нормальная реакция. А вы бы поверили? Ну, вот!

А ей надо убедить весьма здравомыслящих людей, основываясь на ее видениях, начать поиски, в общем-то, из серии: «Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что!» И не просто здравомыслящих, а профи, первоклассных специалистов.

– Вы хотите прекратить поиски? – очень спокойно, с нажимом на каждом слове, спросил Кнуров.

– Ни в коем случае! – ответила Ника, сразу настраиваясь на привычную уже для них двоих манеру разговора, четко, с расстановкой и без эмоций: – Я хочу их ускорить. У меня появилась информация, которая поможет это сделать.

– Откуда информация? – не прибавив тепла голосу, поинтересовался Кнуров.

– От Олега, – сообщила Ника. И, стараясь держать ровный тон, не допуская эмоций, она поведала о своем ночном госте и, достав из кармана джинсов листок, который еще никому не показывала, протянула его дедушке.

– Это тебе, – сказала она.

Василий Корнеевич прочитал и, передав лист Кнурову, прикрыл ладонью глаза.

– Вы хотите сказать, что мы должны продолжить поиски, основываясь на ваших ночных видениях? – спросил Кнуров, передавая послание дальше, Антону.

– Да, – кивнула девушка.

– Я думаю, это вполне возможно, – поддержал Нику дедушка.

– Давайте уточним, – командирским тоном предложил, вернее, приказал Кнуров. – Вы не знаете и не видели, где именно находится этот дом?

– Нет, не видела.

– И вы хотите обойти все имеющиеся в Москве дома, построенные до сорок шестого года?

– Нет, не все. Только те, к которым имел отношение Олег.

– А вы представляете себе, к какому количеству домов может иметь отношение разведчик, тем более нелегал? – поинтересовался недобро господин Кнуров.

– Он сказал: «Вася бы нашел и все понял», значит, речь идет только о тех домах, о которых знает и дедушка, – барышенька Былинская продолжала гнуть свою линию тем же спокойным голосом.

– И что вы предлагаете? – буравя ее неласковым взглядом, спросил Кнуров.

– Сейчас выпишем все адреса, о которых знали и дедушка, и Олег, потом мы с вами их объездим, а как только я увижу эту дверь и подъезд, сразу ее узнаю.

– Может, стоит попробовать? – задумчиво протянул Антон. – Все-таки не в Сибирь лететь, по таежным тропам шастать.

– Нет, вы хотя бы слышите, что мы обсуждаем? – раздраженно воскликнул Кнуров.

Он не верил в мистику. Даже не то чтобы не верил, а чисто по-мужски старался держаться от любой метафизики и разговоров о ней подальше.

Бывало, что в рейдах или в бою происходили непонятные, фантастические вещи, но он приписывал все случаю или обычному «повезло»!

Разумеется, Сергей знал о том, что контора иногда использует услуги экстрасенсов и всяких ясновидящих, знал и много секретной информации об этих вещах, и сам кое-каким непростым навыкам был обучен, но относился ко всему этому как к некоему научному эксперименту, не имеющему ничего общего с жизнью.

– А что, Сереж, не вижу ничего удивительного, и не такое бывает! – вдохновясь идеей, ринулась с энтузиазмом убеждать его Наталья.

– Наточка! Это же бред, вести серьезное расследование, основываясь на сновидениях! Вот спроси своего мужа, если бы он вел дело, он бы руководствовался видениями всякими? – раздражился Кнуров.

– А бог его знает! – ответил за жену Антон. – Ну, потеряете дня три в худшем случае, уж больно мало радости в Сибирь вам мотаться! Вдруг что выйдет?

Сергей задумался. Отмести возможность чего-то потустороннего, конечно, просто, но чем черт не шутит? Этот Олег был личностью настолько неординарной, мощной, интересной и яркой, что запросто мог и в сны приходить. И надо признать, что и у самого Кнурова в жизни случались несколько раз такие необъяснимые вещи, которые кроме как Божьей волей и чем-то вроде чуда и не объяснишь!

– У вас были какие-нибудь видения раньше, не абстрактные, а такие, которые потом воплощались в жизни, в реальности? – спросил он Нику уже без излишнего напора, но не слишком довольным тоном.

Она помолчала, посмотрела ему в глаза и твердо ответила:

– Да. Один раз.

Ей совсем не хотелось об этом рассказывать. Тем более ему, да еще при свидетелях, которые с нескрываемым любопытством уставились на нее.

«Может, обойдется?» – без энтузиазма подумала Ника.

– И что вы видели? – жестко спросил Сергей.

«Не обошлось!» – вздохнула обреченно она.

Ну как же! Матерый идет по следу, никаких возможностей к побегу!

«Ну что ж, ты сам напросился!» – решилась и, посмотрев Кнурову в глаза, твердо произнесла:

– Я видела вас.

«Может, остановимся на этом?» – совсем уж тоскливо подумалось девушке.

– Как именно, где, при каких обстоятельствах? – пресек он ее последнюю попытку сбежать.

Ника помолчала, внимательно глядя ему в глаза, и ответила. Ну, раз уж сам напросился, что не ответить-то!

– В тот момент, когда меня сбила машина, я потеряла сознание. Сначала была темнота, сменившаяся ярким светом, и я увидела себя, лежащую на дороге, людей рядом, машину «Скорой помощи», как бы сверху. Внезапно меня куда-то понесло, и я оказалась у вас на кухне. Вы стояли у окна в полной темноте, держали кружку с остывшим чаем, потом сели на подоконник и закурили. Вам было очень плохо. Рассказать, какие мысли у вас были? Я их не слышала, я их чувствовала.

Она перевела дух и продолжила, не упомянув о том отчаянии, которое он испытал, и о его просьбе к Богу о ее спасении.

– У вас большой рваный шрам справа, от ключицы, через грудь, на спине родинка в форме сердца и под ней еще один шрам. Потом, так же быстро, меня понесло назад, и я очнулась в машине «Скорой помощи». Может, вы помните эту ночь?

Ника отпила остывший кофе и поставила кружку на стол. В звенящей тишине, воцарившейся на террасе, в которой даже дыхания сидевших за столом не было слышно, звук от соприкосновения чашки с деревянной поверхностью получился таким неожиданно громким, как хлопок!

Сергей помнил! Еще как помнил!

Это было почти два месяца назад.

Иногда на Кнурова наваливалась такая мучительная глухая тоска, нечасто, но случалось. Изматывая, скручивая душу в жгут. Сожаление о чем-то непонятном, понимание того, что многое уже поздно, печаль о непережитых чувствах, о другой, несостоявшейся жизни. Такие настроения накатывали на него то ли от усталости, то ли оттого, что не было интересного дела для ума. Тоска предупреждала о своем приходе металлическим привкусом во рту и необоснованным раздражением на всякие мелочи. Как только Кнуров, как правило с утра, улавливал эти симптомы, то старался занять себя сверх меры или пригласить очередную подругу на свидание, с раздражением заранее зная, что уже ничего не поможет, а будет еще хуже, впереди бессонная ночь, и ее надо просто пережить как болезнь, а к утру само пройдет, перемучив, опустошив.

Но в ту ночь ему было так плохо, как не бывало, пожалуй, никогда.

В какой-то момент Сергей вдруг испытал самое настоящее отчаянное горе, чувство безмерной утраты и вдруг понял совершенно отчетливо, что вот сейчас уходит где-то из жизни родной, близкий, самый важный для него человек. Боль и чернота навалились на него с такой силой, что Сергею стало больно даже дышать! Его накрыло ощущением безысходной страшной потери.

И тогда он попросил: «Не надо, Господи!»

И отпустило!

Стальной кулак, сжавший сердце, стараясь выдавить из него всю кровь, разжался, оставляя тупую боль-воспоминание о пережитом.

И Сергей понял, почувствовал – миновало!

Человек остался на земле, и теперь все будет в порядке.