Горячий кофе оживил молодую женщину, она почувствовала себя бодрее и слегка повеселела. Мисси видела, что Вилли не отводит от нее взгляда, и понимала: он ждет, что она скажет.

— Ну, — собралась Мисси, — домашней работы здесь будет не много.

Вилли облегченно вздохнул и, улыбнувшись, взял жену за руку.

— Дорогая, в первый год нам придется нелегко, но ты не торопись разочаровываться, Мисси. Я обещаю, что мы построим такой дом, какой тебе хочется.

Мисси отпила глоток кофе. У Генри получился хороший кофе, вкусный и крепкий. Как нужна ей сейчас сила и крепость духа.

— А где все мои корзинки, коробки, ящики? — тихо спросила Мисси. Она удивилась, что сказала «мои», но по-другому не получилось.

— Мы решили до твоего приезда все сложить в амбаре — кто знает, что тебе понадобится в первую очередь. Но если нужно, я принесу прямо сейчас.

Мисси обвела взглядом изрядно заставленную комнату и сказала:

— Нет, не нужно. Я не вижу здесь места для лишних предметов. Пусть все будет в амбаре. И, Вилли, пожалуйста, поставь мою швейную машинку туда же.

Вилли хотел было возразить, однако, посмотрев на комнату другими глазами, согласился:

— И правда, тесновато. Ты знаешь, пока тебя не было, комната казалась совсем пустой, вот забавно.

— Упряжка еще стоит возле дома? — Допив свой кофе, вмешался в разговор Генри. — Я пойду распрягу лошадей. Куда отвезти фургон?

— Просто отгони его в сторону, за дом, нам еще нужно будет вытащить вещи.

— Хорошо.

— Где Генри расположился? — спросила Мисси, когда молодой человек вышел. Она рассеянно крутила в руках пустую чашечку, на дне которой осела кофейная гуща.

— В сарае.

— Один?

— У нас сейчас еще три работника, один из них повар.

— Им, наверное, там тесно.

— У них не так много пожитков.

— Вилли, а ты уже купил скот?

— Да, для начала немало. И достаточно хороших лошадей. Так что моим работникам есть кого охранять.

Вилли тоже допил кофе и поставил чашку на стол. Задумавшись, он медленно провел рукой по усталому лицу, затем встал и подошел к окну. Наклонив голову, Вилли разглядывал, что происходит за окном, и долго молчал.

— Мисси, дорогая, — затем сказал он, не поворачиваясь, — это была ошибка. Не знаю, почему я раньше не подумал об этом; наверное, всему виной измучившая меня тоска. Конечно, я не должен был привозить тебя сюда, да еще с ребенком. Тебе нужно было оставаться в Тетфорде и ждать, пока я построю настоящий дом.

Мисси тихо подошла к мужу. Она видела, как болезненно переживает Вилли ее разочарование, и корила себя.

— Вилли, мой родной, — Мисси нежно обняла мужа и притянула к себе, — все в порядке. Правда. Я просто не ожидала увидеть то, что увидела, но я скоро привыкну. Все встанет на свои места, поверь. И не забудь: я бы никогда не осталась без тебя в Тетфорде. Я так скучала по тебе, что чуть не умерла там от тоски. Лучше в любых условиях здесь, чем без тебя в Тетфорде.

Вилли благодарно обнял жену.

— Мисси, я виноват, извини, — шептал он, целуя жену. — Это ненадолго, обещаю тебе. И поверь, я все улажу, у тебя очень скоро будет прекрасный дом — как тот, в котором ты родилась.

Родительский дом! С приглушенным вздохом Мисси закрыла глаза. «Быть бы сейчас дома! Разве я не была там счастлива? А Вилли — разве ему плохо жилось в нашем доме?»

Мисси посмотрела на спящего сына, и слезы навернулись на глаза: если бы дело было в ней одной! В этот момент Натан заворочался, по-видимому, просыпаясь, и Мисси, не поднимая заплаканного лица, поспешно подошла к кровати.

Взяв себя в руки, молодая мама спокойным голосом сказала:

— Малыш голодный. Мне нужно покормить его, а потом я займусь другими делами.

— А я пока схожу за вещами, — решил Вилли и уже с порога обернулся: — Мисси, я люблю тебя.

Она попыталась улыбнуться.

«Лучше в любых условиях здесь, чем одной, без Вилли в Тетфорде», — снова и снова повторяла про себя Мисси.

Глава семнадцатая. Зима. Рождество

Мисси оторвала от земли уже почти полное ведро и, согнувшись, прошла с ним несколько шагов. С грохотом она опустила ведро и вновь наклонилась, продолжая отдирать коровьи лепешки от почти замерзшей земли. Сильный холодный ветер трепал ее накидку, кончики пальцев на руках закоченели, их покалывало от холода. Мисси в который раз взялась ругать себя: «И когда я наконец соберусь найти какие-нибудь старые рукавицы для этого занятия?»

Мало-помалу и второе ведро наполнилось. Взяв по ведру в каждую руку, Мисси медленно двинулась к своему жилищу. Она шла еле-еле, и все равно ее покачивало от тяжести, ведра бились о ноги. А ведь это лишь половина — на день нужно четыре ведра лепешек, так что придется идти еще раз. У Мисси болели руки, ныла от боли спина. Каждый раз искать топливо приходилось все дальше и дальше от дома.

Издали Мисси услышала плач малыша и ускорила шаг. «Бедняжка, наверное, уже давно проголодался».

Поставив тяжелые ведра, молодая женщина принялась тщательно мыть руки в тазу, что стоял возле печки. В холодной воде руки еще больше заломило, она схватила жесткое полотенце и энергичными движениями стала растирать кисти, стараясь разогреть их. Скоро рукам стало тепло. Приговаривая на ходу ласковые словечки, Мисси поспешила к сыну. Со дня приезда прошли уже две долгие недели. Жизнь молодой женщины в этом суровом крае скрашивал ее маленький сын.

С каждым днем воздух здесь становился все холоднее, а ветер дул сильнее и резче. Вилли уже не скрывал своей тревоги: успеть бы подготовиться к зиме. Ураган с мокрым снегом и дождем мог обрушиться на них в любой момент. У Мисси была другая беда: кончались запасы топлива. Тем не менее она решила ничего не говорить мужу, который и без того замучен проблемами. «Поддерживать огонь в доме — обязанность женщины», — отважно считала Мисси и очень боялась, как она справится с этой обязанностью, когда снег покроет землю. Беспокоили ее и многие другие насущные дела, связанные с основной задачей — выжить в нелегких условиях. Но главной заботой Мисси был сын. Малыша нужно кормить, то и дело переодевать и по мере того, как он подрастает, уделять ему все больше внимания.

Мисси посмотрела, не кипит ли вода в кофейнике. Нет, никаких признаков. Чтобы вода быстрее закипела, она пододвинула кофейник на середину маленькой плиты, где было горячее. Хорошая большая плита, которую по настоянию мамы они привезли с собой, стояла в амбаре нераспакованная: места для нее здесь не было. «Скоро, наверное, придет Вилли. Представляю, как он продрог». — Мисси поминутно заглядывала под крышку кофейника.

— Нельзя больше медлить, — послышался на улице голос Генри. — Снегопад может начаться в любой момент.

— Ты прав, Генри. Завтра же отрядим на это дело всех работников, и пусть возьмут два фургона, — распорядился Вилли.

— Ты думаешь, они согласятся?

— А как иначе? По-моему, хозяин здесь я.

— Ну, да. — В голосе Генри послышалась легкая усмешка. — Но ковбои, скорее всего, считают, что их наняли пасти коров, а не подбирать коровьи лепешки.

— Это мы посмотрим, — бросил Вилли, входя в комнату.

«О, Господи! Кажется, они обсуждают как раз то, о чем у меня сейчас болит душа — топливо», — с радостным удивлением слушала разговор мужчин Мисси.

На следующее утро после завтрака пять человек на двух фургонах отправились запасать топливо на долгую холодную зиму и провели в сборе коровьих лепешек целый день. Вечером огромную кучу этих лепешек высыпали возле кухни. Топливо для Мисси мужчины предусмотрительно складывали с задней стороны дома, в сарае из дерна. Увидев до отказа заполненный «дровами» сарай, молодая женщина облегченно вздохнула: больше ей не придется оледенелыми пальцами выковыривать их из-под снега. Что бы она делала без этих запасов зимой! «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» — только и шептала Мисси, пока не спохватилась: надо встретить промерзших мужчин горячим кофе, — и побежала ставить на огонь наполненный до краев кофейник.

Коровьи лепешки собирали от рассвета до заката еще два дня; их штабеля возле сарая много превосходили размерами хилое строение. «Ну, этих запасов мне хватит на всю жизнь, — радовалась Мисси. — А каких хороших работников набрал на ферму Вилли! Пусть они и поворчали, но топлива запасли вдоволь!»

Теперь, когда не нужно было с самого утра в любую погоду идти за коровьими лепешками, у Мисси появилось свободное время. Маленькая комната не требовала особого внимания: привести в порядок земляной пол, постелить постель, приготовить еду и вымыть посуду — все это не составляло для хозяйки труда. Когда кончалась вода, которую приносил утром Вилли, Мисси отправлялась с ведрами к ручью. Вот, пожалуй, и все дела. Так что значительную часть дня Мисси могла заполнить по своему усмотрению.

Прежде всего она взялась вязать носки мужу. Связала. Потом решила: «А неплохо бы связать по паре и каждому работнику на ранчо. Это будет мой подарок к Рождеству». Когда носки были готовы, молодая женщина снова села, сложив руки. «Чем бы еще заняться? — морщила лоб Мисси. — Может, связать каждому по паре шерстяных рукавиц на зиму?» Тут она, правда, колебалась: «А вдруг ковбои с насмешкой отнесутся к такому подарку?» Но в конце концов Мисси взялась и за рукавицы.

Молодая женщина пока плохо знала ковбоев, которые работали у них на ранчо. Высокого, худого, с угрюмым лицом и большим носом звали Клем. Тот, что пониже, — Сэнди. Немного лучше Мисси была знакома с поваром Адамсом, спокойным симпатичным мужчиной с острым взглядом; чем бы этот человек ни занимался, он метко подмечал любые мелочи. Бедняга когда-то упал с лошади, сильно повредил ногу и бедро и с тех пор хромал. По этой причине ему приходилось довольствоваться работой на кухне; скакать верхом на лошади по бескрайним пастбищам вместе с другими ковбоями он не мог. Мисси нравилось, что он работает у Вилли, и хотя им редко доводилось разговаривать, его радостная улыбка при виде хозяйки с малышом или добродушный поклон неизменно поднимали ей настроение.

Но жизнь Мисси на ранчо протекала не без проблем. Испытанием для молодой женщины стала стирка детского белья. Перед уходом на работу Вилли приносил два полных ведра воды, но этого не хватало, и Мисси сама ходила к ручью, протекающему за домом. Другая сложность была в том, что их маленькая печка не могла выдержать тяжелой бочки или бака с водой, и Мисси приходилось кипятить чайник за чайником. Пока нагревался один чайник, другой успевал остыть, и лишь запасшись изрядным терпением, можно было стирать пеленки в более или менее горячей воде.

Нагрянул однажды и первый зимний ураган.

Порывы колючего ветра с острыми льдинками ударяли в крошечные окна, льдинки забивались в щели стен дома из дерна. Снег навалил большими сугробами, занес все пути. Мисси молилась, чтобы только их маленькое укрытие выстояло в злую непогоду.

Вилли хотел было ехать вместе с ковбоями к загонам, но Мисси настояла, чтобы он остался дома. Ковбои же верхом отправились объезжать стадо: ни одно животное из трех сотен голов, помеченных клеймом «В», не должно потеряться в эту жестокую бурю.

Вернулись мужчины уже вечером. Весь день они бились с ураганным ветром и снежным бураном, но сумели отогнать стадо в глубокий каньон, где, по их расчетам, животные могли переждать непогоду. Однако Вилли продолжал беспокоиться. Он нервно расхаживал по комнате, то и дело нагибался к окнам и подолгу смотрел на снежную вьюгу.

К полудню следующего дня ураган начал утихать. Сэнди и Генри отправились в каньон проверить стадо и вернулись с доброй вестью: ни одно животное не пострадало, все стадо цело. Вилли наконец вздохнул с облегчением. Постепенно затих и ветер, но снег не растаял, и Мисси поняла: зима не собирается отступать.

Вскоре замерз ручей. Теперь молодая женщина была вынуждена растапливать снег — занятие весьма утомительное, особенно когда так много воды требуется для стирки. Вкус талой воды также не нравился Мисси, но постепенно пришлось привыкнуть и к этому.

Жизнь молодой женщины текла однообразно и скучно, без каких-либо развлечений. Огромные сугробы окружили их маленький дом и закрыли от Мисси вид на покрытые снегом холмы. У нее, правда, и не было времени любоваться ими: постоянно топить печь и растапливать снег — нелегкое и хлопотное дело.

Но Мисси была счастлива, что у нее есть сын. Мальчик подрастал и уже встречал маму радостной улыбкой, когда она подходила посмотреть на лежащего в кроватке малыша. Мисси постоянно разговаривала с Натаном. Без этого родного существа темные стены ее нынешнего дома казались бы, наверное, тюрьмой. В долгие зимние вечера Мисси, верней всего, умерла бы от тоски, не будь рядом с ней крошки-сына, о котором нужно заботиться.