В ее голосе слышалась острая, видимо никогда не проходящая боль.

— А ваш отец?

— Папа умер две недели назад — а может быть и больше. Я потеряла счет времени, пока была на корабле.

— Где же вы жили? — спросил герцог.

— Мы жили в маленькой деревушке Кумб-ан-Эвон в Ворчестершире. Папа и мама поселились там, когда бежали и тайно поженились.

— Расскажите мне об этом, — попросил герцог.

— Папа был музыкантом. Он играл на рояле и на скрипке, в молодости давал концерты. Некоторые критики восторженно отзывались о нем.

— Что же произошло потом? — поинтересовался герцог.

— Он попал в аварию и повредил мизинец левой руки. На этом его исполнительская карьера закончилась, и он начал писать музыку.

Селина смотрела на синее море и мерцающие на солнце волны.

— Некоторые из его мелодий просто прелестны!

— А почему ему пришлось убежать с вашей матушкой?

— После несчастного случая он не мог больше давать концерты, а надо было зарабатывать на жизнь, и он стал учителем музыки.

— И одной из его учениц была ваша матушка? — перебил ее герцог, уже предугадывая ход дальнейших событий.

— Как вы догадались? — спросила Селина. — Они полюбили друг друга, и, естественно, отец моей мамы пришел в ярость.

— Нищий учитель? — улыбнулся герцог. Это, подумал он, сюжет для душещипательного романа.

Герцог невольно задал себе вопрос, правду ли она говорит, но, глядя в ее глаза и слушая ее голос, невозможно было сомневаться в ее честности.

— Папе отказали от дома и запретили встречаться с мамой, — продолжала Селина. — Но к этому времени мама поняла, что не может жить без него. Однажды ночью она поднялась с постели и убежала в одной ночной рубашке.

— Кажется, путешествовать налегке в традициях вашей семьи! — улыбнулся герцог.

— Но ни на ком еще не было надето меньше, чем на мне вчера вечером, — сказала Селина, покраснев и опустив глаза.

«Невозможно притворяться столь искусно! — подумал герцог. — Уверен, что она говорит правду!»

— Сначала папа и мама почти голодали, — рассказывала Селина, — но потом папа написал песню и продал ее, хотя душа у него к этому не лежала.

— Но он был весьма разумен и понимал, что надо зарабатывать деньги, — сказал герцог.

— Он никогда особенно много не зарабатывал, — ответила Селина, — но все равно мы были очень счастливы!

— Ваш отец продолжал сочинять музыку? — осведомился герцог, удивившись, что никогда не слышал о композиторе по фамилии Греттон.

— Он взял псевдоним — Лешен, — объяснила Селина. — Его бабушка была австриячкой, и он использовал ее имя, надеясь, что публика больше заинтересуется его сочинениями, если будет думать, что он иностранец.

Герцог вспомнил слова Николая Власова о писателе, не оцененном в Англии, и подумал, что то же самое относится к композиторам и людям прочих творческих профессий.

— Что же было дальше? — нетерпеливо спросил герцог.

— Иногда папа получал чек на крупную сумму. Когда его произведения не принимали, он бывал очень подавлен, но тем не менее мы сводили концы с концами.

Вспоминая лучшие времена, девушка еле заметно улыбнулась.

— А затем умерла ваша мама? — догадался герцог.

— Папа был сам не свой. Я пыталась смотреть за ним, но ему было трудно сосредоточиться на своей работе. Он все больше и больше впадал в депрессию.

Помолчав немного, девушка почти прошептала с трагическим выражением лица:

— Я… я думаю»… он утопился!

— Что значит — вы думаете? — удивился герцог.

— Этого никто теперь не сможет доказать, но он пошел поплавать ночью, чего раньше никогда не делал, и выбрал самое опасное место в реке. Нашли только его одежду… на скамейке, а тело обнаружили… только через четыре дня!

Селина крепко сцепила пальцы, и герцог видел, что она с трудом сдерживает слезы.

— Простите, что заставил вас рассказать это после всего, что вы уже пережили, — сказал он. — Но вы же понимаете, что мне надо было хоть немного узнать о вас?

— Конечно, — согласилась Селина. — Просто я еще не могу поверить, что больше никогда не увижу папу, что он оставил меня одну.

— Вероятно, это был действительно несчастный случай! — мягко произнес герцог.

— Мне бы тоже хотелось так думать, — сказала Селина, — и именно в этом пытался убедить меня следователь.

— Что произошло после похорон? — спросил герцог.

— Я поняла, что должна сама зарабатывать на жизнь, — объяснила Селина. — Ведь наш коттедж стоит пять шиллингов в неделю.

— Ваши родители снимали его?

— Да, и плату нам не повышали, так как мы жили в нем уже много лет. Я хотела жить там и дальше, но наш приходский священник сказал мне, что это вызовет много ненужных разговоров, потому что я очень молода.

— Но вы же могли поехать к родным вашей матери?

— Мама не поддерживала никаких отношений с ними, да и они не стремились найти ее после того, как она убежала. Не думаю, что они были бы очень рады меня видеть, вероятнее всего, их уже вообще нет в живых.

— Что же вы предприняли? — спросил герцог.

— Я поехала в Лондон, чтобы попытаться продать что-нибудь из папиных сочинений. Он очень много написал, но никогда никому не показывал написанного. Среди этих произведений были отвергнутые ранее, но которые, я думала, смогут заинтересовать музыкантов. Вкусы меняются, папа сам это говорил не раз.

— Итак, вы отправились в Лондон?

— Да. Я знала названия нескольких агентств, где папа не раз бывал, и где, я думала, его должны были помнить.

— Что же произошло дальше? — спросил герцог.

— Я отправилась в агентство недалеко от площади Пикадилли. Меня там встретили очень приветливо, но сказали, что в данный момент их это не интересует, и посоветовали обратиться в другое агентство, находящееся на той же улице, но немного ниже. Я так и сделала, но и там мне указали другой адрес.

— Что же было потом? — спокойно произнес герцог.

— Я пришла в грязное, неуютное помещение на третьем этаже, — сказала Селина. — За столом сидел какой-то толстяк, а рядом с ним еще один человек. Оба они как-то нехорошо посмотрели на меня, но я объяснила, зачем пришла, и достала из сумки ноты папиной музыки. Толстяк просмотрел их и сказал: «Кажется, имя мне знакомо. Почему же он сам не принес ноты?» Я ответила, что папа умер, и он, кажется, проникся ко мне сочувствием, хотя с его стороны, по-моему, было неуместным задавать так много вопросов. Второй человек тоже заинтересовался тем, что я принесла.

— Что это был за человек? — спросил герцог.

— Иностранец, брюнет, и довольно интересный. Теперь я догадываюсь, что он был арабом!

— Это ясно, — заметил герцог.

— Брюнет сказал, что хотел бы послушать музыку, но в — агентстве не было пианино, и он спросил, не имею ли я ничего против того, чтобы проехать с ним к нему домой и сыграть ему.

— И вы согласились?

— Но он был так мил, — ответила Селина. — Когда мы сели в экипаж, он спросил меня, не хотела ли я когда-нибудь попробовать свои силы на сцене и не буду ли я любезна дать концерт. Я сказала, что никогда не думала о карьере пианистки, и единственное, что мне нужно, — это продать папины сочинения. «Я уверен, что куплю их», сказал он. Хоть этот человек мне и не нравился, я твердо решила не отступать. Экипаж остановился, и, к своему удивлению, я увидела, что мы находились совсем недалеко от реки, и многие здания на одной стороне улицы напоминали корабли на пристани.

Она немного помолчала и продолжила:

— Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы немедленно убежала, но я все еще пребывала в уверенности, что он хотел купить папины песни, а мне так нужны были деньги.

— Что же потом? — спросил герцог.

— Мы вошли в дом, который показался мне похожим на склад, заставленный ящиками и коробками, которые выгружали двое юношей. Брюнет проводил меня наверх в гостиную, рядом с которой находилась и спальня.

— Комната была хорошо обставлена? — поинтересовался герцог.

— Не могу точно вспомнить, — ответила Селина. — Там стояли диван и несколько стульев. Обстановка была достаточно жалкая, хотя и довольно дорогая, вы понимаете, что я имею в виду. Хозяин явно не отличался хорошим вкусом.

— Понятно, — сказал герцог. — Что же случилось дальше?

— Первое, что я заметила, — это то, что в комнате не было никакого инструмента, — ответила Селина. — Мне это показалось странным, но он тотчас же сказал: «Пианино находится в квартире наверху, но оно принадлежит моему другу. Я должен попросить у него разрешения воспользоваться инструментом. Подождите здесь, а я сейчас принесу вам чашечку кофе». С этими словами он оставил меня одну. Я тем временем достала из сумки ноты, которые, как мне казалось, должны были его заинтересовать. Я была уверена, что он купит не что-либо классическое, а некоторые веселые мелодичные песенки, написанные папой много лет назад. Я перебирала ноты, когда дверь открылась и в комнату вошел один из тех молодых людей, которые мне встретились внизу, с чашечкой кофе. Он поставил ее на стол со словами: «Хозяин сказал, что вот-вот будет здесь! Выпейте это и отдохните. Там наверху сидят еще несколько человек, которым, хозяин считает, будет интересно послушать вашу музыку!»

Селина вздохнула.

— Разумеется, мне было приятно, что еще кто-то, кроме этого брюнета, услышит папину музыку. Я уже предвкушала, что вернусь в Кумб-ан-Эвон с деньгами, на которые смогу жить безбедно несколько лет.

— И вы выпили кофе? — спросил герцог.

— Выпила! — призналась Селина. — И это все, что я помню. Очнулась я уже… на корабле.

Она осеклась и закрыла лицо руками:

— Это было… ужасно! Ужасно!

— Но на корабле вы поняли, что с вами происходит? — осведомился герцог.

— Мне было очень плохо. Болела голова, и горло пересохло… Сначала я подумала, что попала в аварию и меня везут вниз по улице, но потом увидела, что в каюте было еще несколько девушек. Трое из них лежали на койках — двое напротив меня, одна надо мной — и спали, по крайней мере я так думала! — Селина всхлипнула. — Постепенно я стала понимать, что случилось что-то страшное, но что именно — мне было неясно.

— Когда все вы поняли, что вас похитили?

— Позже, много позже, — ответила Селина. — Пока я осматривалась, в каюту вошел брюнет и с ним еще один человек. «Что случилось? Почему я здесь?» — спросила я. — «Все в порядке, — ответил он. — Просто произошла ошибка!» — «Какая ошибка?» — недоумевала я. «Я расскажу вам позже, — сказал он. — Но для начала, я думаю, вам надо выпить, вероятно, у вас все пересохло во рту». Я увидела, что в руках у второго человека был поднос с четырьмя кружками. Он протянул мне одну из них и мягко произнес: «Выпейте, а потом поговорим». Потом они пошли к другим девушкам и стали вливать содержимое кружек им в рот.

— И они проснулись? — спросил герцог.

— Я видела, как один из мужчин тряс девушку, пока она не заговорила, потом поднес кружку к ее губам, и она быстро все выпила.

— А вы выпили то, что было в вашей кружке?

— Да, я все выпила до дна и проспала после этого, как я теперь понимаю, не менее суток.

— Ну а потом что было?

— Проснувшись, я твердо решила больше не поддаваться на обман. Я поняла, что, если притворюсь спящей, они разбудят меня и силой заставят выпить содержимое кружки. Поэтому я продолжала бодрствовать, и мне разрешили самой взять кружку. Пока они были заняты другими девушками, я вылила содержимое своей кружки под койку, после чего закрыла глаза и притворилась, будто сплю.

— Как долго это продолжалось? — поинтересовался герцог.

— Даже и не представляю. Наркотики, которые я уже приняла, были столь сильны, что, в конце концов, я все-таки опять заснула. Я думаю, только когда мы уже подходили к Алжиру, наши похитители решили действовать по-другому. Нам приказали встать и одеться, а когда мы были на ногах, нам дали какой-то белый порошок, от которого девушки окончательно пробудились и пришли в сильное возбуждение.

— А вы не приняли порошок? — спросил герцог.

— Нет, только сделала вид, что приняла, — ответила Селина, — и так как они видели, что я спокойна и послушна, меня оставили в покое. Потом похитители что-то сказали немкам, и те подняли ужасный шум. Одна из них закричала и пыталась выброситься за борт. — Голос ее потух. — Это случилось, когда они… били ее. Это было ужасно! Я буду слышать ее крик до конца своих дней!

— Вы скоро все забудете, — спокойно произнес герцог. — Когда вам объяснили, что с вами происходит?

— Они ничего мне не сказали. А так как я не знала языков, на котором говорили другие девушки, то не могу сказать, что они думали обо всем случившемся. Я вообразила себе, что меня похитили, только до сих пор не понимаю почему. Я думала, похищают только богатых людей, которые могут заплатить большой выкуп за свое освобождение.