Сьюзен Филлипс - Любовь тебя настигнет

Люси не могла дышать. Корсет свадебного платья, которое сидело на ней как влитое, сдавливал ребра, как гигантский питон. Что, если она умрет от удушья прямо здесь, в притворе пресвитерианской церкви Уайнета?

Снаружи церковь осаждала целая армия репортеров из самых разных стран, а у алтаря собрались сильные мира сего. В паре шагов экс-президент Соединенных Штатов с супругой ждали, когда смогут отвести Люси к алтарю и выдать замуж за самого прекрасного мужчину на свете. Мужчину, о котором можно только мечтать. Самого доброго, самого заботливого, самого умного… Какая женщина в здравом уме отказалась бы от Теда Бодина? Он поразил Люси с первого взгляда.

Трубы возвестили о начале церемонии, и Люси попыталась втянуть в себя хоть пару молекул воздуха. Более чудесного дня для свадьбы и представить было нельзя. Стояла последняя неделя мая. Полевые цветы, которые росли весной в центральной части Техаса, быть может, уже и завяли, зато персидская сирень благоухала во всем своем великолепии, а у входа в церковь распустились розы. Просто идеальный день.

Ее тринадцатилетняя сестра, самая младшая из четырех подружек невесты, сделала первый шаг. За ней должна была идти пятнадцатилетняя Шарлотт, а потом Мег Коранда, лучшая подруга Люси со времен колледжа. Первой подружкой невесты была ее сестра Трейси, привлекательная восемнадцатилетняя девушка, которая так благоговела перед женихом Люси, что по-прежнему краснела, разговаривая с ним.

Перед лицом Люси затрепетала фата — удушающий покров из белой вуали. Она подумала о том, каким невероятным любовником был Тед, каким замечательным, каким добрым, каким потрясающим. Как идеально он подходил ей. Все так говорили.

Все, кроме ее лучшей подруги Мег.

Прошедшей ночью после репетиции свадьбы она обняла Люси и прошептала.

— Он чудесный, Люси. Все, как ты и говорила. Но тебе нельзя выходить за него замуж.

— Я знаю. — Люси удивилась, услышав собственный шепот. — Но я все равно это сделаю. Теперь уже слишком поздно давать задний ход.

Мег яростно тряхнула ее:

— Не поздно. Я тебе помогу. Я сделаю все, что в моих силах.

Ей легко говорить. В жизни подруги отсутствовала всякая дисциплина, но Люси в корне от нее отличалась. У Люси были обязанности, которые Мег не могла постичь. Даже до того как мать Люси принесла президентскую присягу, вся страна завороженно наблюдала за огромной семьей Джориков — трое приемных детей и двое родных. Родители отчаянно оберегали младших детей от журналистов, но Люси было уже двадцать два ко времени первой инаугурации Нили, так что именно она стала объектом пристального внимания прессы. Публика всегда с интересом наблюдала за тем, как самоотверженно Люси заботилась о домочадцах и ухаживала за малышами во время частых командировок Нили и Мэтта. Следили и за ее деятельностью по защите прав детей, редкими романами и скромными нарядами. И папарацци уж точно не собирались пропустить ее свадьбу.

Люси намеревалась сойтись с родителями на середине пути к алтарю в знак того, что они вошли в ее жизнь, когда она была воинствующим четырнадцатилетним подростком, капризным и неуправляемым. Нили и Мэтт должны были сделать эти последние шаги вместе с ней, поддерживая ее с обеих сторон.

Шарлотт ступила на белую ковровую дорожку. Она была самой застенчивой из сестер Люси и сильнее других переживала, что старшей сестры больше не будет рядом. «Мы можем болтать по телефону хоть каждый день», — успокаивала ее Люси. Но Шарлотт привыкла, что Люси живет в соседней комнате, и утверждала, что это далеко не то же самое.

Настал черед Мег. Она бросила через плечо взгляд на Люси, и даже через несколько слоев вуали Люси разглядела за улыбкой Мег глубокое волнение. Люси отчаянно хотела оказаться на ее месте. Жить беззаботной жизнью Мег, переезжая из одного штата в другой, и не думать о необходимости приглядывать за сестрами, поддерживать репутацию семьи и отбиваться от назойливых папарацци, следящих за каждым ее движением.

Мег отвернулась, прижала букет к талии, изобразила улыбку. И приготовилась сделать первый шаг.

Не думая, не спрашивая себя, откуда могла взяться такая мысль — мысль столь ужасная, эгоистичная, невероятная, — Люси попыталась сдержать обуявший ее порыв, но вдруг уронила букет и, спотыкаясь, обогнула сестру и схватила Мег за руку, прежде чем та успела пройти вперед. Люси услышала собственный голос словно издалека, слова звучали еле слышно.

— Мне немедленно нужно поговорить с Тедом.

Трейси ахнула у нее за спиной:

— Люси, что ты делаешь?

Люси не могла смотреть на сестру. Ее тело горело, в голове царил хаос. Она вцепилась в руку подруги.

— Приведи его ко мне, Мег. Пожалуйста.

Ее просьба звучала, как мольба.

Сквозь удушающее облако фаты она увидела, как губы Мег разомкнулись в изумлении.

— Сейчас? Тебе не кажется, что это следовало сделать пару часов назад?

— Ты была права, — вскричала Люси. — Во всем. Абсолютно права. Помоги мне. Пожалуйста. — Ей казалось, будто кто-то заставляет ее произносить эти слова. Это ведь она всегда заботилась о других. Даже в детстве она никогда не просила о помощи.

Трейси набросилась на Мег, ее глаза сверкали от возмущения.

— Я не понимаю. Что ты ей сказала? — Она схватила Люси за руку. — Люси, у тебя приступ паники. Все будет хорошо.

Не будет. Ни сейчас, никогда.

— Нет. Мне… мне надо поговорить с Тедом.

— Сейчас? — повторила Трейси вопрос Мег. — Тебе нельзя говорить с ним сейчас.

Но ей это было необходимо. Озабоченно кивнув, Мег положила букет на прежнее место и рванула вперед по коридору на его поиски.

Люси не понимала, почему ее охватила истерика. Она не смела взглянуть в испуганные глаза сестры. Каллы из ее букета распластались под ее каблуками-шпильками, но она продолжала слепо идти вперед. Два агента секретной службы стояли у тяжелых входных дверей, внимательно наблюдая за ней. Прямо за ними ждала толпа зрителей: море камер, орды репортеров.

«Сегодня старшая дочь президента Корнилии Кейс Джорик, тридцатиоднолетняя Люси Джорик выходит замуж за Теда Бодина, единственного сына легендарного гольфиста Далласа Бодина и телевизионного диктора Франчески Бодин. Никто не ожидал, что невеста выберет для свадьбы родной городок жениха — Уайнет в штате Техас, но…»

Она услышала уверенные мужские шаги и, повернувшись, увидела Теда, который мчался к ней. Сквозь фату она видела, как лучи солнца играют на темно-каштановых волосах, освещая красивое лицо. Так было всегда. Где бы он ни появлялся, солнце следовало за ним. Он был привлекателен и добр — идеал мужчины. Самый прекрасный мужчина, которого она когда-либо встречала. Самый прекрасный зять, которого можно пожелать ее родителям, и самый лучший отец для ее будущих детей. Он бросился к ней, в глазах светилась не злость — не такой он был человек, — а озабоченность.

Ее родители следовали за ним, их лица сковала тревога. Его мать и отец должны были подоспеть с минуты на минуту, а за ними вереницей потянутся все остальные: ее сестры и брат, друзья Теда, гости… Столько людей, которые были ей дороги. Которых она любила.

Она лихорадочно озиралась в поисках единственного человека, который мог ей помочь.

Мег стояла рядом, мертвой хваткой вцепившись в букет невесты. Люси посмотрела на нее с мольбой, надеясь, что Мег поймет, чего она хочет. Мег хотела броситься к ней, потом остановилась. Она все поняла.

Тед поймал Люси за руку и потянул ее в маленькую боковую кладовую. Прежде чем он успел закрыть дверь, Люси увидела, как Мег глубоко вдохнула и, полная решимости, направилась к родителям Люси. Подруга умела разбираться со сложными ситуациями.

Стены кладовой были сплошь покрыты крючками, на которых висели голубые сутаны певчих, и высокими полками, заставленными сборниками церковных гимнов, папками с нотами и древними картонными коробками. Сильный луч солнца поник сквозь пыльные стекла двери и, как ни странно, осветил его щеку. Ее легкие сжались. От недостатка воздуха закружилась голова.

Тед невозмутимо взирал на нее своими янтарными глазами, в которых читалась некая настороженность, однако по силе его спокойствие можно было сравнить только с ее волнением. Пожалуйста, пусть он исправит это, как и все остальное. Пусть он исправит ее.

Фата прилипла к ее щеке, пропитавшись или потом, или слезами (она точно не знала), и слова, которые, как она думала, никогда не произнесет, вырвались из ее уст:

— Тед, я не могу. Я… я не могу.

Она подняла фату, как и представляла. Только Люси представляла, что именно он поднимет ее фату в конце церемонии перед поцелуем. У него был озадаченный вид.

— Я не понимаю.

Да она и сама не понимала. Такой дикой паники она никогда не испытывала.

Он склонил голову набок и посмотрел ей в глаза.

— Люси, мы идеально подходим друг другу.

— Да. Идеально… Я знаю.

Он ждал. Она не думала о том, что скажет дальше. Если бы она только могла вздохнуть. Она заставила себя заговорить.

— Я знаю, так и есть. Мы идеально подходим друг другу. Но… Я не могу.

Она ждала, что Тэд возразит ей. Будет бороться за нее. Убедит, что она не права. Она ждала, что он обнимет ее и скажет, что это всего лишь приступ паники. Но выражение его лица не изменилось, лишь уголки губ едва заметно дрогнули.

— Твоя подруга Мег, — произнес он. — Это все из-за нее, правда?

Правда? Сотворила бы она что-то столь же невообразимое, если бы Мег не заявилась к ней со своей любовью, беспокойством и резкими суждениями?

— Я не могу.

Ее пальцы сковал лед, а руки дрожали, пока она пыталась снять кольцо с бриллиантом. Наконец оно поддалось. Она чуть не уронила украшение, вкладывая его в карман жениху.

Он не препятствовал, когда она срывала фату. Не умолял. Да он и не знал, как это делается. Но даже не попытался заставить ее передумать.

— Что ж, ладно…

Быстро кивнув, повернулся и ушел. Спокойный. Собранный. Идеальный.

Как только за ним закрылась дверь, Люси прижала руки к животу. Его нужно вернуть. Побежать за ним и сказать, что она передумала. Но ноги отказывались слушаться; мозг не работал.

Дверная ручка повернулась — в проеме стоял ее отец, за ним — мать, оба были страшно бледны и дрожали от напряжения. Они сделали для нее все, и брак с Тедом был бы лучшей благодарностью с ее стороны. Она не могла так унизить их. Необходимо разыскать Теда и привести его обратно.

— Не сейчас, — прошептала она, недоумевая, что бы это значило. Она понимала: ей нужен лишь миг, чтобы собраться и вспомнить, кто она такая.

Мэтт заколебался и захлопнул дверь.

Мир Люси рухнул в одно мгновение. Еще до наступления вечера весь мир узнает, что она бросила Теда Бодина. Это было немыслимо.

Море телекамер… Орды репортеров. Она никогда не выберется из этой маленькой душной комнатки. Она проведет остаток жизни здесь, в окружении сборников церковных гимнов и сутан певчих, искупая свою вину за то, что причинила боль лучшему мужчине, которого когда-либо знала, за то, что унизила собственную семью.

Фата прилипла к губам. Она вцепилась в диадему и с радостью ощутила боль, когда гребни и шпильки со стразами впились в голову. Она сходила с ума. Неблагодарная. Она заслужила боль и с силой выдернула украшение из волос. Фата, свадебное платье… Она трясущимися руками расстегнула молнию, и груда белого атласа, пузырясь, легла у ее ног. Она так и стояла в изысканном французском бюстгальтере, кружевных свадебных трусиках, голубых подвязках и белых атласных туфлях на шпильках, отчаянно пытаясь глотнуть воздуха.

«Беги!» — звенело в ее голове. — «Беги!»

Она услышала, как гомон толпы снаружи на мгновение усилился, а потом снова затих, как будто кто-то открыл двери церкви, а потом быстро закрыл их.

«Беги!»

Она ухватилась за одну из темно-синих сутан певчих. Сдернув ее с крючка, Люси протиснула в горловину свою растрепанную голову. Прохладная, затхлая сутана обняла ее тело, прикрыв французский бюстгальтер и крошечные трусики. Она, спотыкаясь, пробралась к маленькой двери в конце помещения. За пыльным окном увидела узкую, поросшую сорняками тропинку, скрытую за стеной из бетонных блоков. Руки не слушались, и сначала замок не поддавался, но наконец удалось его открыть.

Тропинка вела к задней части церкви. Шпильки проваливались в растрескавшийся асфальт, пока она кралась мимо внешнего блока кондиционера. Весенние грозы сдули весь мусор на гравий сбоку от самой тропинки: расплющенные коробочки из-под сока, куски газет, поцарапанный желтый совок из детской песочницы. Она остановилась, когда добралась до конца. Повсюду дежурила охрана, и она недоумевала, что делать дальше.