— Я всегда надеялась, мисс Чандра, что однажды вы встретите милого юного джентльмена, — сказала Эллен, — достаточно обеспеченного, и заживете с ним счастливой семейной жизнью. А это такая штука, которой вы, как ни крути, но не найдете в Непале, где бы он ни находился.

Чандра расхохоталась.

— Ты должна попросить папу показать тебе карту этой страны, Эллен; и тогда я предстану в твоем воображении в окружении маленьких смуглых человечков, которые наверняка будут думать, что я выгляжу очень странно. Ведь для них мы так же непонятны, как и они для нас.

— Я не знаю, что сказала бы ваша матушка, но знаю точно, что вам это не понравилось бы! — воскликнула возмущенно Эллен, как она делала это вот уже в сотый раз, наверное. Для Чандры это послужило сигналом, возвещавшим конец разговора.

Когда наконец-то наступил час отъезда на станцию, Чандра, к удивлению для себя, почувствовала ком в горле и украдкой смахнула слезинку.

Как было бы замечательно, если бы они с отцом могли поехать вместе, но вот теперь она оставляет его здесь и уезжает навстречу неизвестности. Несколько недель она будет томиться на корабле, и при этом дай бог, чтобы ей не пришлось страдать от морской болезни, а затем ее ожидает долгая, изнурительная поездка на пыльном поезде из Бомбея к непальской границе.

Единственное, что нисколько не беспокоило ее отца, это то, что ей придется путешествовать одной, и хотя у Эллен эта идея вызывала яростное неприятие и она буквально была вне себя от возмущения, возможность того, что его дочь может пасть жертвой похотливых мужчин, похоже, никогда не приходила ему в голову.

Чандра знала, что так было потому, что в его представлении она до сих пор оставалась ребенком. Разумеется, он отдавал себе отчет в том, что его дочь выросла, но относил это лишь к ее интеллекту, поскольку Чандра была его надежной помощницей. Другие же ее качества, такие, как внешность, фигура и прочее, его никак не интересовали и не могли интересовать.

Вечером, готовясь к завтрашнему путешествию, Чандра села перед зеркалом, стоявшим на туалетном столике, и критически оценила свою внешность.

Чандра решила, что если она будет вести себя тихо и «знаться только сама с собой», как выразилась бы Эллен, то вероятность приставания к ней мужчин, которые могут польститься на легкую поживу — ведь они могут подумать, что одинокая девушка не даст им должного отпора, — будет чрезвычайно низкой.

Девушка понимала, что именно по этой же причине тамошнее женское общество отнесется к ней с подозрением и вряд ли встретит ее с распростертыми объятиями. Ну что же, решила Чандра, если так и произойдет, значит, придется относиться к этому как к неизбежным издержкам положения, в котором она оказалась по своей воле.

Именно в этот момент в голову к ней внезапно пришла одна идея, и она спустилась по лестнице, чтобы обсудить ее с Эллен.

— Послушай, тебе было бы спокойнее, если бы я отправилась в Индию под видом вдовы? — поинтересовалась Чандра у пожилой служанки.

— Вдовы, мисс Чандра? Что вы этим хотите сказать? — удивилась Эллен.

— Так ведь ты все время поднимаешь шум из-за того, что у меня нет спутника, но если бы я была вдовой, то не нуждалась бы в нем.

— Но вы не вдова, и что толку говорить об этом.

— А кто помешает мне надеть мамино обручальное кольцо и назваться вдовой? Я видела его в шкатулке с драгоценностями, когда мы разбирали ее вещи.

— Никогда еще мне не приходилось слышать ничего более нелепого… — начала было Эллен, а затем умолкла. — Не знаю, мисс Чандра. Может быть, в том, что вы говорите, и есть что-то.

— А вот я думаю, что это разумная идея, — сказала Чандра. — Если кто-нибудь вдруг бесцеремонно спросит у меня о моем возрасте, я скажу, что мне двадцать три года. В таком возрасте я вполне уже могла побывать замужем и стать вдовой. Предположим, что мой муж серьезно заболел и скоропостижно скончался. Или погиб на северо-западной границе, что никого не удивит, ведь там постоянно происходят вооруженные стычки.

Девушка уселась за кухонный стол, подперев подбородок кулачками.

— Придумала! Я придумала! — воскликнула она. — Я назовусь миссис Уордслл и скажу, что была замужем за сыном папы. Да, как только я окажусь на борту корабля, я так и сделаю.

— Но у вашего отца никогда не было сына! — изумилась Эллен.

— Мы знаем это, — согласилась Чандра, — однако вряд ли кто из пассажиров корабля, на котором я поплыву, когда-либо слышал о моем отце, и поэтому с какой стати им знать, сколько у него детей: один или пятьдесят?

Против этого аргумента Эллен было решительно нечего возразить, и она скрепя сердце согласилась с тем, что обручальное кольцо может в какой-то степени защитить Чандру от возможных приставаний мужчин.

— Однако все же не следует заходить слишком далеко, — добавила служанка, не пояснив, что она имеет в виду.

В конечном итоге Чандра взошла на борт корабля с обручальным кольцом матери на пальце и объяснила помощнику капитана, что вынуждена занять место отца ввиду его внезапной болезни.

К ее приятному удивлению, оказалось, что лорд Фроум зарезервировал для профессора каюту первого класса, и стюарды поэтому отличались отменной предупредительностью, исполняя каждое ее пожелание без промедления. Словом, ей не приходилось терпеть никаких неудобств.

Чандра слишком часто путешествовала на небольших пароходах, не отличавшихся особой изысканностью и удобством, в каютах второго и третьего классов, и теперь не могла не оценить разницы.

Она решила про себя: будь что будет. Даже если, встретив ее, лорд Фроум нахмурит брови и тут же отправит ее домой, у нес останутся хотя бы приятные воспоминания о морском путешествии.

После того как корабль вышел в открытое морс, Чандра вдруг вспомнила, что давно не ела, и отправилась в кают-компанию. За обеденным столом она с интересом разглядывала своих попутчиков.

Теперь на больших, современных пароходах доплыть до Индии можно было всего за семнадцать дней. Однако Чандра знала, что и этого срока хватит, чтобы из людей, на которых она сейчас смотрела, сформировался свой, маленький мирок, где будут бушевать все эмоции и страсти, типичные для большого внешнего мира.

Люди будут внезапно сходиться и так же внезапно ссориться. Кое-кто постарается воспользоваться знакомствами, завязавшимися на борту корабля для того, чтобы продвинуться по службе или заключить выгодную сделку. Будут и те, кто нарочно окружит себя атмосферой отчуждения именно по той же причине — чтобы им не докучали первые.

«Все это, — сказала про себя Чандра, — вряд ли может произойти со мной!»

Поскольку Чандра путешествовала без спутника, ей отвели место за столом старшего помощника. По своим размерам он значительно уступал капитанскому столу, предназначавшемуся для самых важных пассажиров.

Там было несколько армейских офицеров с женами, возвращавшихся в Индию после короткого отпуска в Англии, который они, несомненно, провели со своими детьми. По той или иной причине, но военные, очевидно, решили не брать с собой детей к месту службы. Две пожилые дамы ехали нянчить внуков к своим сыновьям и дочерям, которые давно обосновались в Индии и даже пустили там корни.

Напротив Чандры сидел какой-то немолодой джентльмен, которого, судя по наружности, можно было принять за ученого, хотя она и не была в этом уверена. Рядом с ним весело переговаривались два офицера, возраст и повадки которых позволяли предположить, что они не женаты. Чандре они показались благовоспитанными людьми, у которых вряд ли могли возникнуть какие-либо нехорошие намерения по отношению к ней. Даже Эллен они скорее всего не внушили бы никаких опасений.

Сразу же после обеда Чандра вернулась в свою каюту.

Доставая из чемодана книги, которые она взяла с собой, она сказала себе, что лучше всего использовать оставшееся у нее время до прибытия в Индию для изучения непальского языка. Тем более что отец сказал ей, что он отличался от языков, на которых она разговаривала в прошлом.

Как и ожидалось, вояж оказался во многом похожим на те, в которых она бывала раньше с родителями. Если он и отличался, то лишь в лучшую сторону.

В Бискайском заливе сильно штормило, и путешественникам пришлось пережить немало неприятных минут, зато Средиземное море их встретило теплом и спокойствием. В Красном море на них обрушилась удушливая жара и влажность.

Пища, которая первую неделю плавания казалась Чандре чуть ли не роскошной, постепенно приелась. Это происходило оттого, что продукты в результате долгого хранения в морозильных камерах — новейшего изобретения, появившегося совсем недавно на океанских лайнерах, — во многом теряли свои вкусовые качества.

Хотя другие пассажиры и не сторонились Чандры никоим образом, вместе с тем они и не лезли из кожи вон с предложениями своей дружбы и не проявляли какого-либо иного интереса, который мог бы встревожить или смутить ее.

Такое ровное отношение Чандра объясняла тем, что на фоне основной массы пассажиров ничем особенным она не выделялась. Именно это ей и было нужно.

В то же время, когда они уже были в Красном море и звезды ярко сияли прямо над головой, Чандра подумала, что никакое другое зрелище в мире не может быть более романтичным, но тут же пожалела о том, что ей не с кем было поделиться этими впечатлениями.

И лишь тогда, когда на горизонте появились смутные очертания полуострова Индостан, у Чандры возникло ощущение, будто все предыдущие события ее жизни были только увертюрой, прологом, а теперь поднимался занавес, открывая взору сцену, на которой будет разыгрываться главная драма ее судьбы.

После того как она сойдет на берег, ей больше не нужно будет притворяться вдовой, и она опять станет собой, дочерью своего отца. Скоро ей предстояло пустить в ход всю силу своего убеждения, чтобы лорд Фроум поверил в то, что она так же необходима ему, как был бы необходим ее отец.

Самое главное для нее сейчас было найти слугу лорда Фроума. Зная, что в Индии слуги имеют большое влияние на своих хозяев, Чандра понимала, что здесь от нее потребуется осторожный и дипломатичный подход. Ей придется приложить все мыслимые усилия, чтобы расположить к себе этого человека.

Именно слуга первым сообщит лорду Фроуму свои впечатления о ней. Именно ему лорд Фроум доверил ответственную миссию сопровождать ее отца.

Когда корабль пришвартовался к причалу в Бомбее, его прибытия, как обычно, ожидала пестрая толпа. В воздухе стоял разноголосый шум. Пароход мгновенно окружили юркие лодчонки, и теперь он напоминал великана кита, плывущего в сопровождении стаи мелких рыбешек.

Чандра покинула свою каюту и направилась на палубу.

Она знала, что там сейчас слуга лорда Фроума будет разыскивать ее отца, и, остановившись у трапа, стала наблюдать за людским потоком, двигавшимся по нему в обоих направлениях.

Это был настоящий калейдоскоп из алых мундиров, желтых монашеских одеяний, потрепанных набедренных повязок, живописных сари и тюрбанов самых разнообразных оттенков.

Со всех сторон звучали бесчисленные, непривычные уху европейца голоса, и Чандра зажмурилась на секунду и представила себе, что находится возле Вавилонской башни, строители которой перекрикиваются на тысяче разных языков.

Затем все произошло именно так, как Чандра и предполагала. Индиец в тюрбане подошел к помощнику капитана и спросил у того, как ему найти профессора Уорделла.

Чандра шагнула вперед.

— Вас послал лорд Фроум? — поинтересовалась она.

Индиец учтиво поклонился и прикоснулся рукой к своему лбу, — Меня зовут Механ Лал, мем-сахиб1. Лорд Сахиб послал меня встретить профессора Уорделла.

— Я дочь профессора, — объяснила Чандра. — Мой отец заболел, и я приехала вместо него. Отвезите меня, пожалуйста, к лорду Фроуму.

На лице индийца отразилось явное замешательство. Последовала довольно долгая пауза, после которой он наконец произнес:

— Мем-сахиб желает говорить лорд-сахиб? Он не в Бомбей.

— Мне это известно, — сказала Чандра. — Он должен был встретиться с моим отцом в Байрании.

Индиец понимающе кивнул.

— Значит, там я его и увижу.

— Мем-сахиб ехать в Байрания?

— Да, — твердо сказала Чандра. — Я еду в Непал вместо моего отца.

Индийские слуги отличаются невероятной дотошностью в исполнении данных им инструкций, так как воспринимают их буквально. Они не оспаривают их и не импровизируют. Чандра знала, что, если она проявит должную настойчивость, этот индиец будет выполнять ее приказы так же безоговорочно, как если бы они исходили от ее отца.

И все же она понимала, что слуга встревожен. Ведь он оказался в ситуации, которую не мог предусмотреть ни его хозяин, ни он сам. Одно дело — прислуживать джентльмену, и совсем другое — следовать капризам юной белой леди.

Слуга ни словом не обмолвился о своих опасениях. Он просто приказал носильщикам забрать багаж своей новой госпожи, и те тотчас же поспешили исполнять его распоряжения. Манера, с которой они это сделали, говорила о том, что этот индиец умеет заставить повиноваться себе тех, кто по общественному положению стоял ниже его. Затем он с поклоном предложил Чандре следовать за ним, после чего они сошли на причал, где их уже ждала удобная открытая коляска. Ее слуга, очевидно, нанял еще до того, как корабль пришвартовался в гавани.